Чудовище под кроватью

      Когда Софи увидела его впервые, она почему-то не испугалась. Просто в её уме засела мысль, что он никак ей не навредит.       Улицы Гонконга никогда не были на сто процентов безопасным местом. Несмотря на суровые наказания, многие пытались совершить что-то криминальное — из-за бедности, из-за склада личности… Причины не так важны, как итог.       И тогда амбал, решивший, что сможет избить и изнасиловать несовершеннолетнюю девушку, получил по заслугам от того, кого Софи раньше никогда не видела.       Но страшно ей не было.       Когда амбал уже лежал без сознания, незнакомец остановился, а затем медленно повернулся к Софи.       Лица, как такового, у него не было. Вернее будет сказать, что вся его фигура была скрыта в тёмном тумане, который не расплывался, а как бы клубился на месте.       Существо застыло, явно разглядывая Софи, а затем начало таять, будто испугавшись, что девушка может закричать.       Но вместо этого она выпалила: — Постой! Не уходи! Ты ведь спас меня!       Но незнакомец исчез без следа.       Это была их первая встреча, но далеко не последняя.       Существо всегда появлялось, когда Софи могла угрожать — или угрожала — опасность. Иногда она просто замечала его на периферии зрения. Он… наблюдал за ней, но не как извращенец, а будто пытаясь опекать её и при этом интересуясь её делами и занятиями.       Почему «он»? Фигура явно была мужская, он ведь и правда был похож на человека, просто сотканного из чёрного дыма. Он мог становиться осязаемым, а мог исчезать.       Иногда, когда Софи было скучно, и она была одна, она начинала бубнить себе под нос, как бы разговаривая сама с собой, но на самом деле спрашивая что-то у него. Существо не могло говорить, увы.       Однажды, когда она сидела в комнате и занималась уроками, дымчатая рука указала на иероглиф, который был написан в тетради Софи. — Чан? Тебя зовут Чан?       Кивок на периферии зрения. — А я Софи. Будем знакомы!       Снова кивок.       Тем же вечером Чан показал, что обычно прячется в темноте под кроватью Софи, наблюдая за ней ночью, оберегая от всего на свете. — Так ты что-то вроде — только не обижайся — монстра под кроватью? — спросила с любопытством в голосе Софи, вытирая полотенцем мокрые длинные волосы.       Чан кивнул. — Так, значит, иногда монстры бывают хорошими? Или ты такой особенный?       Чан замешкался, а затем материализовался и написал что-то на черновике Софи. «Не все такие добрые, как я. Но особенным я себя не считаю».       Так они и общались — Софи говорила вслух, Чан писал ей ответы на листках.       А затем в какой-то момент Софи узнала страшную тайну Чана.       Он любил конфеты.       Это было так смешно и забавно, что девушка долго смеялась над этим, разворачивая очередную конфету и опуская руку с ней под кровать. Сладость тут же исчезала, а затем раздавались звуки жевания.       Если конфету не развернуть, то Чан разрывал её обертку, шурша на всю комнату, да так быстро, что Софи смеялась до упаду.       Это и стало их сближающим фактором. Чан не питался больше ничем, кроме конфет и негативных эмоций Софи.       Больше всего ему нравились её кошмары. Она частенько видела их во сне, но, с появлением Чана, она стала реже просыпаться по ночам от дикого ужаса и адреналина, катящегося водопадом по её венам.       Это было даже неплохо, на самом деле. Если Софи была зла или расстроена, она быстро возвращала себе хорошее настроение благодаря тому, что весь негатив съедал Чан.       Ему тоже было удобно с ней. Она была любопытной, да, но никогда не перегибала палку в своей жажде познания. Она давала ему конфеты, и, кроме того, она была школьницей, подростком. А кто, как не дети и подростки, испытывают больше всего эмоций?       Он кормился, но никогда не старался вытащить из неё всё до конца. Иначе она бы быстро перегорела. Невозможно всегда испытывать только позитив.       Иногда даже Чан вообще не трогал её эмоции, позволяя ей прожить что-то грустное, выплакаться. Ей становилось легче, и остатки печали, таявшие в воздухе, он забирал себе.       Он и правда был монстром. Он мог убивать, мог совершать зверства, мог насылать кошмары, чтобы потом ими питаться, но…       Тогда, в переулке между старыми домами, Софи выглядела такой потерянной и одинокой, что он не смог позволить произойти с ней чему-то плохому.       Он спас её, а затем поселился под её кроватью. Тот монстр, что жил здесь до Чана, неохотно уступил территорию, так что Чану пришлось немного подраться.       Всё это происходило не в той реальности, где жила Софи, а на более тонких уровнях. Такие, как Чан, по большей части жили там, становясь невидимыми и неосязаемыми для обычного мира.       Выйдя из драки победителем, Чан продолжил приглядывать за Софи, изредка давая ей какую-то информацию о себе.       Он старался не говорить обо всем, что знал. Он оставил в тайне зыбкий мир, что был его родиной, но Софи была умной и, кажется, сама догадалась об этом, глядя на то, как он распадается туманом.       Они часто гуляли. Чан всегда шёл рядом с Софи, иногда получая от неё сладости, а она гуляла там, куда обычно не заглядывала, потому что у неё был тот, кто точно защитит.       Однажды, сидя вечером на кровати, Софи спросила куда-то в воздух: — А сколько тебе лет, Чан?       Он долго не мог заставить себя взять ручку и написать ответ.       Что, если Софи испугается? Вдруг она поймёт, что рядом с ней ходит достаточно старый монстр, и решит кому-то рассказать? Или… даже сбежать от него?       Он боялся её потерять. — Чан? Ты здесь? — неуверенно спросила Софи, на всякий случай проверяя листы бумаги на столе. — Не бойся, ответь мне! «Тридцать пять».       Чан внутренне затаился, боясь увидеть реакцию Софи. Лишь бы она не испугалась, лишь бы не…       Она улыбнулась. — Так ты чуть младше моих родителей? Круто! У меня никогда не было таких взрослых друзей!       У Чана не было сердца как такового, но он почувствовал, как от него отлегло.       Шли месяцы, годы. Они были неразлучны.       Софи выросла, стала более уверенной, даже немного дерзкой. Она успешно поступила в университет, но по-прежнему общалась с Чаном.       Они стали даже ближе.       Софи легла на кровать, готовясь ко сну, а затем похлопала по месту рядом с собой. Пара мгновений — и матрас прогнулся под тяжестью мужского тела.       Софи ощутила касание пальцев на щеке и улыбнулась, медленно погружаясь в сон.       Однако это не дала ей сделать одна фраза, внезапно произнесенная приятным мужским голосом. — Софи?..       Она никогда не слышала этого голоса. Распахнув глаза, она с удивлением поняла, что это был Чан.       Чан, который за несколько лет ни разу ничего не сказал.       Он снова произнёс её имя, будто пытаясь привыкнуть к нему: — Софи.       Софи заплакала от какого-то безграничного счастья.       Чан смотрел на неё своими темными глазами, и в них она видела искреннюю любовь.