На древнем урочище

Звонко лопалась сталь под напором меча, Тетива от натуги дымилась, Смерть на копьях сидела, утробно урча, В грязь валились враги, о пощаде крича, Победившим сдаваясь на милость. Но не все, оставаясь живыми, В доброте сохраняли сердца, Защитив свое доброе имя От заведомой лжи подлеца. ("Баллада о времени", В.С.Высоцкий). - И всё-таки я склонен утверждать, что та надпись, выбитая на стене в подземелье замка, говорит о многом! - в своей запальчивости Робер залпом осушил чашку крепчайшего кофе. Она оказалась уже третьей за последние полчаса, и нужно было иметь очень здоровое сердце, чтобы не почувствовать его в тот момент. Но Робер ничего не почувствовал. Кроме некоторого раздражения, которое охватывало его всякий раз при встрече с этим напыщенным угнетателем народа – виконтом, потомком рода де Линкс. В последние годы Шарль-Анри хитро маскировался то под фронтовика времён войны с бошами, то под человека искусства, то под знатока истории. Робер же считал его волком в овечьей шкуре. - О чем же, по-вашему, говорит надпись, Робер? - виконт спросил это терпеливо, даже слегка улыбнулся. Но это показное миролюбие давно не могло обмануть Робера. Тонкая кость и могучая мускулатура удачно сочетались у молодого аристократа, и более крепкий с виду Робер уже имел случай убедиться в этом, когда виконт спустил его с лестницы своего дома... - В первую очередь - о жестокости, которой всегда славились ваши предки! Что ещё, кроме их издевательств, могло заставить человека нацарапать на камне: "Здесь томился де Коллин"? Я эту надпись сам видел! Вероломные бароны держали юного наследника соседнего поместья в заточении... - Всего несколько дней, Робер, о чем свидетельствуют хроники. - Составленные, конечно же, преподобным Августином? Читал я его труды. Вот уж правдивый автор, ничего не скажешь! - неприятно усмехнулся Робер. - Но для меня он - в большей степени сказочник, а в ещё большей - придворный льстец своих господ! - Этот "сказочник", однако же, всегда самоотверженно помогал беднякам и сиротам, а в дни войны откладывал в сторону кадило и разил врага своей секирой! - возразил виконт. - Не говоря уж о том, что благодаря сохранившимся хроникам и иным записям этого весьма ученого клирика мы знаем очень много о замке Шато де Линкс, его обитателях и соседях... да и о том времени вообще. Шарль-Анри прекрасно владел собой и пока ничем не выдал своего гнева, что ещё больше подчеркивало недобрую горячность Робера. - Фюльжанс, можно ли и мне попросить кофе? - спросил виконт. – И с собой тоже, в термосе. - Конечно, мсье виконт. Молодой хозяин отеля подал знак хорошенькой брюнетке Николь, которая совмещала функции бариста и официантки. Может, это и было неправильно, но большого количества персонала Фюльжанс себе позволить пока не мог. Не такова была его прибыль. Получив два года назад в наследство от деда этот маленький лесной отель, Фюльжанс сначала пребывал в растерянности. После старика остались долги, хотя и не настолько большие, чтобы отказаться принять наследство. Фюльжансу советовали продать отель, но свое дело - это была давняя мечта молодого человека, до недавнего времени работавшего счетоводом на консервном заводе. Итак, судьба привела его из родного города в окрестности Блуа. Красивая местность, овеянная легендами, буквально просились на полотно художника, но постояльцев, видимо, это не очень влекло. Их было мало. Наверно, здесь просто не хватало развлечений. Вот разве что взять на прокат лошадь у старика Селестена. Его ферма и, собственно, конюшни были в трех километрах отсюда, и он не заламывал слишком высоких цен. А больше, кроме верховой езды, и заняться нечем, особенно в плохую погоду. Организовать интересный досуг - в это ещё надо было вложиться, а денег катастрофически не хватало. Наверно, Фюльжансу пришлось бы все-таки продать отель, но помог случай. Поблизости отсюда вновь начались археологические раскопки. Фюльжанс в детстве слышал от деда, что в древние, еще дохристианские времена здесь вроде была то ли священная роща богов, то ли языческие захоронения. Было это давно, настолько давно, что не хватало человеческой памяти… Задолго до нашествия гуннов и Великого переселения народов. При меровингских королях монахи сровняли древние курганы с землёй, но люди не селились на этом месте из страха перед растревоженными призраками, даже назвали это место Урочищем неприкаянных. Итак, очень долго урочище привлекало только нуждавшихся в укрытии беглых каторжников да дезертиров. Порой туда пробирались и кладоискатели. Они даже находили что-то ценное, но это было давно. Современные ученые-археологи не ставили цель найти именно золото и драгоценности. Их не меньше интересовали древние свитки и манускрипты. За археологами потянулись писатели, журналисты, любители старины, коллекционеры, любопытные экскурсанты и романтические парочки, и посетителей у Фюльжанса стало гораздо больше. Вскоре в отеле стало трудно получить свободный номер на выходные дни, приходилось бронировать заранее. Но сейчас был вторник, и постояльцев всего двое. - Да врун он был, этот ваш Августин! - прорвался сквозь сигаретный дым резковато-визгливый голос Робера. - И писал всякую чушь исключительно за деньги! Виконт отбросил со лба светлую челку. - Вы становитесь однообразны, Робер. Впрочем, вам как опытному журналисту, лучше знать о таких вещах, как заказной материал! Шарль-Анри глянул на часы и встал. Ещё вчера он обнаружил поразительно красивое место неподалеку и тут же решил, что работать над новым этюдом будет только там. Тратить на спор с Робером драгоценные для работы утренние часы не хотелось. Тот, кажется, говорил, что находится в поиске материала для своей будущей книги, потому и прибыл на раскопки. Чудесно, вот туда пусть и отправляется, археологи работали на достаточном расстоянии от того места, куда держал путь художник. "Это место просится на холст, - вновь подумал Шарль-Анри. - Странно даже найти такое совсем близко от отеля и ферм. Как будто сам Мерлин заколдовал поляну и вековые дубы и остановил бег времени, нет поблизости железной дороги и больших городов, по которым люди ездят на автомобилях и договариваются о сделках по телефону. Здесь для всего этого места нет, как не было и в те времена, когда Робертины смело возвышали свой голос против Каролингов, а в темнице замка моих предков, оказывается, томился де Коллин! И надо признать, что такая надпись на древней каменной стене действительно нацарапана. Но вот кто ее оставил – Родерик де Коллин или некто, назвавшийся его именем?" Не даром он вспомнил о Родерике сейчас. Вон там, на холме, тысячу лет назад высилась башня. Та самая, которую местные жители называли башней Родерика. Сolline dе Сhevalier – так назывался замок, построенный предками барона Родерика. Но замок был не очень близко отсюда, а на этом холме – Сolline - сейчас вместо древнего каменного сооружения осталась лишь развороченная кладка фундамента и фрагменты стены не выше четырех-пяти футов. Все это было почти невозможно разглядеть с тропы из-за разросшихся кустов дикого терна и шиповника. Однако же, Шарль-Анри достаточно прочитал об этой башне в хрониках, да и прежде основательно изучил, как выглядели подобные строения в Х веке. И вот теперь по воле художника башня, которую он никогда не видел воочию, но совершенно отчётливо представлял себе, будет изображена на новой картине. Но не в виде руин, навевающих печаль и сожаление о чем-то давно утраченном, о нет! Это будет картина, на которой оживет седая старина и герои того времени, когда сословие благородных всадников-эквитов, зародившееся в Римской империи, стало зваться рыцарским сословием… Ворота, разделяющие разные миры и времена, часто незримы. Виконту даже подумалось, что, быть может, он уже не в ХХ веке и, вернувшись в Шато де Линкс, увидит старинную стену с дозорными вышками, крестьянские повозки и панцирных всадников на мосту, а на главной башне – штандарт с вышитой золотом вздыбленной рысью? Шарль-Анри тряхнул головой, отгоняя отвлекающие мысли, и приступил к работе. В часы такого вдохновения, которое озарило его сейчас, он не замечал летящего времени. Его кузина Элен порой шутила, что упади небо на землю, ее кузен и внимания не обратит. Если, конечно, порыв ураганного ветра не унесет его мольберт и кисти! ... Солнечные лучи почти не проникали сквозь густые своды векового леса. Тут во множестве росли дубы, чьи широкие кроны составляли как бы верхнюю часть гигантского шатра, в котором остановился на отдых сказочный великан. Среди могучих дубов то тут, то там попадались вязы и осокори, некоторые из них своими сильными кронами догоняли кроны дубов. Нижний ярус составляли дикие кустарники - шиповник, малина и терн. Но особенно красиво было там, где лес пересекал широкий и быстрый ручей. Скорее даже это была лесная речка, легкая, шумная и до того прозрачная, что на каменистом дне были хорошо видны водоросли и бурые спинки маленьких юрких рыбок. Эта речка замедляла свое течение лишь там, где упавшее поперек русла дерево образовало естественную запруду. Со временем вода успела вырыть глубокую яму, и получилось настоящее озерцо, в котором летом цвели водяные лилии и кувшинки. Место было настолько живописно, что молодая женщина, двигавшаяся верхом через лес в сторону Башни Родерика, остановилась и несколько минут завороженно смотрела на речушку и лес. Потом, видимо, вспомнила о важном деле и тронула светло-гнедую лошадку. Художник ещё издали увидел между стволами всадницу, сидевшую на лошади по-мужски, но солнце слепило глаза, и он не сразу понял, кто это. А рассмотрев, почувствовал радостный удар сердца. Девушка подъехала ближе. Теперь она ясно видела сияние его улыбки и радость, сверкнувшую в синих глазах Шарля-Анри. Значит, он не забыл, он иногда думал о ней! - Одетт! - воскликнул молодой человек, снимая ее с седла. - Здравствуй! Вот это прекрасный сюрприз! Откуда ты? И на лошади! - Здравствуйте, мсье виконт! - девушка смутилась и сделала вид, что поправляет выбившуюся из-под шапочки светло-русую прядь. - Эту лошадку я взяла на конюшне Селестена, она у него самая смирная. Я очень хотела посмотреть раскопки, о которых столько пишут в газетах... Едва вошла в отель, Фюльжанс мне говорит, что вы вчера вечером приехали на этюды и остановились у него... и что с утра вы уже ушли работать, а вот термос с кофе позабыли! - Твоя правда, забыл! - А я вспомнила, как вы страдаете без кофе, и привезла вам его! - Ты поступила очень гуманно, Одетт! И я даже рад теперь, что забыл термос. Ведь ты бы не приехала, если бы не кофе? - Не знаю, мсье, - Одетт вспыхнула от смущения. - Я помню, вы не любите, когда мешают работать... но любите иногда устроить перерыв и выпить крепкого кофе! - С бутербродом! - уточнил он с улыбкой. - Я привезла вам и бутербродов, мсье виконт! - Правда? Ну, тогда ты почти идеальная девушка, Одетт! И если ты выполнишь только одну мою просьбу, тебе и вовсе цены не будет! - Какую просьбу, мсье? - Говори мне "ты" и без титула, Одетт! Ты больше не наша горничная, и нет никакой необходимости в таких церемониях. Понимаешь? - Да, мсье виконт.. То есть, я хотела сказать... - Шарль-Анри, - подсказал он. - Шарль-Анри, - проговорила она, - угощайтесь кофе и бутербродами, прошу вас! - И ты составишь мне компанию? Это будет тем более приятно, что я все утро терпел присутствие дражайшего Робера! - В отеле мне сказали, что он приехал проконсультироваться с мадам Лафрен. - О да, это весьма серьезная дама, прославившаяся своими исследованиями по истории и археологии. Даже не верится, что Робер решил наконец оперировать фактами, а не только плодами своей фантазии! А впрочем, не довольно ли о нем? Мне гораздо интереснее, Одетт, как ты осваиваешь профессию медсестры. Тебе по-прежнему нравится учеба? - О да, Шарль-Анри, очень... Вот кофе. Ты будешь бутерброд с ветчиной? - Да, и тебе предлагаю поесть. Хочешь, положу тебе на ветчину ещё и сыр? Ты ведь не торопишься вернуться в город? Нет? Хорошо, тогда, после того, как ты накормила меня обедом, мы могли бы поужинать в отеле вместе! Повар у Фюльжанса неплохой. Принимаешь приглашение? От левого берега Луары, как раз оттуда, где река делает небольшой изгиб, покато спускалось поле. Через него прошли траншеи археологов, обнажившие местами древнюю каменную кладку - все, что осталось от когда-то высившейся тут стены. - Что же здесь всё-таки было? Для монастыря или аббатства эта территория маловата, но для охотничьего дома или обычной усадьбы - слишком велика. Как вы полагаете, мадам? - Использовавшийся камень и сам стиль постройки говорит о том, что это была, скорее всего, римская сторожевая крепость, - ответила ученая дама. - Но потом ее сровняли с землей варварские племена, и уже они устроили тут свои погребальные курганы. Такова моя гипотеза на данный момент. Но что это были за племена? Ответа на этот вопрос пока нет. Ведь гунны пришли сюда позже, да они и почти никогда не насыпали курганы для своих мертвых. Напротив, этот народ старался не афишировать места захоронения. Ведь гунны были кочевниками и опасались, что после их ухода гробницы предков будут разграблены и стерты с лица земли, как часто поступали и они сами! Так что, если дикие воины Аттилы и побывали здесь, то курганов не строили. Робер слушал с вежливо-почтительной миной, мысли же его были об ином. - Я много раз слышал, что на протяжении столетий здесь был глухой вековечный лес, люди сюда и ходить-то боялись, - сказал он наконец. - Причиной были сначала якобы обитавшие на месте древних курганов призраки, а потом - оборотень, что умел скакать козлом, но при этом оставлял на земле следы волчьих лап, наводил ужас на всю округу своим воем и нападал на людей. - Да, есть несколько весьма интересных сказаний и песен об этом, мне удалось их записать! Я даже думала, что именно здесь находилась та самая Башня Родерика, о которой вы, помнится, уже спрашивали. - Вы просто кладезь самых редких знаний, мадам! - поклонился Робер. - Расскажете ли своему верному почитателю об этой башне? - Разумеется, мсье Робер, раз уж вы взяли на себя миссию написать правдивый труд о том времени! - Я примчался сюда, мадам, для того, чтобы присутствовать на раскопках бессмертных памятников старины. Ибо без этого не мыслю своего труда! О, я знаю, есть в наше время авторы, что пишут романы на потребу невзыскательного читателя, которому не важна историческая правда, было бы только побольше резни, свирепых викингов и эротики! Таким писателям нужны только гонорары, но я совсем другой человек, мадам! Слава Богу, я не какой-то там янки, у которого нет своей истории, так он хочет опошлить чужую, да еще и зарабатывает на этом! Я не гоняюсь за популярностью подобного сорта, поверьте! Правда – вот что мне нужно. Мое повествование будет сродни моим же статьям. По глубине смысла и стремлению к исторической достоверности, вот что я хочу сказать! - Вы взяли на себя нелегкий труд, - уважительно сказала Сибилл Лафрен, близоруко глядя на Робера снизу вверх. Огромный журналист казался еще выше и шире в новомодном твидовом костюме в коричнево-рыжую клетку, широкие брюки которого были заправлены в высокие ботинки со шнуровкой. Миниатюрная, закутанная в широкую теплую накидку мадам Сибилл выглядела рядом с ним, как мышь перед горой. - Ах, мое самое горячее желание – сказать миру правду о том, как жили люди тысячу лет назад! - вдохновенно говорил Робер. - Особенно важным я считаю рассказать людям как можно больше о тех местах, где происходили описанные события, слегка коснуться местных легенд. Это добавляет повествованию колорита. Особенно если опираться на реальные факты! И потому вдвойне удачно, что я повстречал вас, мадам. Вы просто кладезь знаний в области истории, а я, признаться, только неоперившийся ученик! Ведь раньше я писал только статьи, и это будет мой первый роман. - Что ж, в добрый час! Я с радостью проконсультирую начинающего автора, - кивнула ученая дама. - Видите ли, мадам Сибилл, меня очень интересует личность барона Родерика, чьему роду принадлежали в незапамятные времена эти земли, охотничьи угодья и, конечно же, древнее урочище, о котором рассказывают всякие ужасы. - Да, судя по тому, что мне удалось отыскать, это был неординарный человек. Барон де Коллин был тогда молод, даже по меркам своего времени.Точный год его рождения неизвестен, но, думаю, в 910 году ему было меньше тридцати лет. Тем не менее, он успел перенести страдания, которые даже для того сурового века могли считаться слишком жестокими. Видимо, они закалили, а не ожесточили его душу, ибо этот очень красивый и отважный мужчина сумел с честью перенести их, но жить так, как прежде, уже не мог. - Он решил удалиться от мира? - спросил Робер. - В определенном смысле - да. Но постричься в монахи он не мог по нескольким причинам... о которых слишком долго пришлось бы рассказывать. И потому он решил выстроить башню, и именно в том месте, где столько лет гнездилось зло. Там он давал пристанище людям, попавшим в беду. Только не подумайте, что он укрывал беглых преступников и изгоев, нарушивших вассальную присягу! Я нашла в древней хронике упоминания о том, что сир Родерик помогал обрести мир в душе тем, кто по каким-то причинам не мог вернуться к себе домой, прийти к любимым людям за прощением и поддержкой. И верным помощником в его деле стал Феликс, капеллан замка Коллин... - Доброе начинание, - проговорил Робер, которому начинало казаться, что предисловие затянулось. Пора было технично перейти к делу, ради которого он здесь и находился. Хватит уже слушать всякий ученый бред! - Но после этого, - продолжала мадам Лафрен, - люди не скоро ещё перестали бояться урочища. Кто-то распускал слухи о том, что в своей башне Родерик пытается лечить прокаженных и чумных, и некоторые даже считали барона еретиком. Удивительно ли, что его башню продолжали обходить стороной, да и разрушить не раз пытались! Однако же, после барона тем же благородным делом занялся его сын, и постепенно страсти улеглись, а помощь и приют несчастные и заблудшие, но не преступные люди получали здесь ещё долго. Некоторым удалось после вернуться в большой мир, а кто-то остался здесь ради блага других. Желание врачевать не только тела, но и души людей передалось следующим поколениям рода Коллин. Почти двести лет спустя после Родерика один из баронов де Коллин оказался в числе основателей великого Ордена госпитальеров! - Неподражаемо! - проговорил Робер. - Остаётся восхищаться вашим трудолюбием и энциклопедическими знаниями! Но у меня не идет из головы еще одна мысль. В хрониках сохранились обрывочные сведения о том, что отец барона Родерика, Ансберт де Коллин, личность весьма неоднозначная, совершил в своей жизни немало грехов. Например, занимался разбоями и грабежами всюду, где только мог, и этим способом накопил немало богатств. Так вот, после смерти старого рыцаря-разбойника не раз всякие отчаянные головы пытались найти его клады, но так и не нашли! - Быть может, и нашли, - задумчиво возразила мадам Лафрен. - Не обо всем же написано в летописях и хрониках. Порой остается неизвестной большая часть жизни даже герцогов и королей! А сколько древних рукописей утеряны безвозвратно из-за войн, наводнений, пожаров! - Но, работая с хрониками X века, что до сих пор находятся в монастыре Святого Эрмиана, я совершенно случайно наткнулся на интереснейший материал, правда, в той книге не хватало некоторых страниц. Видимо, этот фолиант вышел из-под пера капеллана Феликса, потом в числе прочих был передан на хранение в монастырь, когда замок перестраивался, а обратно так и не вернулся. При переездах и ремонтах часто теряется много нужного! - Потому и говорят, что переезд хуже пожара и трех потопов! – улыбнулась ученая дама. - Так вот, мадам, проанализировав сведения, взятые из разных источников, я понял, что тайник Ансберта мог быть где-то поблизости отсюда. - Но если он и был, его давно нашли. К тому же, на этом самом месте, где мы сейчас находимся, относительно не так давно, во времена наполеоновских войн, какие-то авантюристы изрыли все, что только смогли, даже зачем-то корчевали деревья в поисках клада. Но так ничего и не нашли. Похоже на то, что им кто-то продал поддельную карту, подобных случаев было в то время много... - Что ж, тогда и нет смысла говорить о картах и кладах, я верю вашему опыту и знаниям безоговорочно. Но что же касается башни Родерика, она действительно стояла здесь? - Не совсем так. Сначала была такая гипотеза, но потом, опять же при помощи хроник, удалось установить, что вот это - остатки древней римской крепости, а свою башню Родерик возвел гораздо позже и несколько в стороне отсюда, ведь для таких сооружений стратегически важно, где они построены, для людей той эпохи это часто становилось вопросом жизни и смерти. Поэтому барон выбрал для строительства холм и приказал расчистить лес вокруг него. Должна признать, он выбрал хорошее место! - Великолепно! - сказал Робер. Глаза его в тот миг сверкнули, как у голодного волка, но близорукая дама-археолог, захваченная мыслями о делах былых времен, не заметила этого. Наступил уже поздний вечер, когда Робер крадучись подобрался к тому самому месту. Разумеется, этого вечно витающего в облаках Шарля-Анри там быть не могло, солнце давно ушло, и снова он явится работать только завтра. Но привычка быть осторожным выработалась у Робера Партилезье уже давно, без нее не обойтись тому, кто вечно что-то выведывает и часто рискует здоровьем, а то и жизнью. Где-то неподалеку, в отеле, художник и будущая медсестра ужинали, наслаждались приятной беседой и теплом камина, и знать не знали о том, что журналист рыщет по лесу в поисках клада. Они и думать забыли о Робере. - Так значит, мсье Гаррисон уже написал первый том своего романа? - спрашивала Одетт. Шарль-Анри отведал густое кисловатое вино из высокого бокала. - Да, на одном дыхании! Он был так захвачен работой, что почти не ел и не спал. Сейчас он готовится к отбытию за океан, где его с нетерпением ждут издатели. Но к Рождеству, думаю, приедет к нам снова. - А как же мисс Гаррисон? - спросила после паузы Одетт. - Она уже уехала, ведь у студентов начался учебный год. Шарль-Анри говорил о мисс Джейн с теплотой, но не более того, и у Одетт отлегло от сердца. Ей приятно было думать, что он так и не влюбился в хорошенькую американку! - Это вино очень хорошее, Одетт. Хочешь попробовать? Она кивнула. Где-то далеко, на болотах, простонала выпь. Робер поежился от осенней, уже почти ночной прохлады и посветил впереди себя фонарем. Разумеется, он выведал то, что ему было нужно, у этой помешанной на своей науке старой мадам! Что ж, пусть ведет свои раскопки и пишет о них, ему это только на руку. Теперь он знал главное - настоящая башня Родерика находилась именно здесь. А в старинной хронике было точно указано место тайника, только он не такой дурачок, чтобы делиться этими сведениями с кем-либо! Именно поэтому ту хронику он еще раньше выкрал, благо старый монах, ведавший архивом монастыря, был полуслепым и не заметил, как журналист в один из своих визитов подменил фолиант. Еще не хватало, чтобы о кладе узнали все подряд! Робер только сейчас подумал о том, что автор писал те строки тысячу лет назад! Тогда башня была башней, а не жалкой кучкой старых, выщербленных всеми дождями и ветрами камней. Но жажда найти пресловутый клад Ансберта толкала вперед. Ведь можно же прямо на месте сообразить, где и что тут было. Можно прийти на следующую ночь с лопатой и заступом, можно... Да много чего можно, главное - не сидеть сложа руки, если хочешь богатства и славы! Робер повесил свой фонарь на какой-то выступ и огляделся. Видимо, тут был двор, до сих пор сохранились потрескавшиеся каменные плиты, уложенные когда-то вплотную друг к другу. Теперь между ними росла пожелтевшая осенняя трава и даже кусты. Если это двор, то где-то близко мог быть вход в башню... и он был где-то там, но так давно! Главное для него - проникнуть в подвалы башни, ведь, конечно же, сокровища спрятаны не на поверхности! Робер опять взял фонарь и сделал еще несколько шагов. Глаза привыкли к сгущавшейся темноте, он шел все увереннее. Совсем забыл или и не знал никогда, что в таких вот местах очень легко провалиться куда-нибудь и лучше бы иметь при себе какую-нибудь палку, чтобы простукивать дорогу впереди себя и знать наверняка, что там - надежная каменная плита или пустота... И он провалился! Все произошло так быстро, что и глазом не успеешь моргнуть. К счастью, падать пришлось не слишком глубоко, и Робер не поломал себе кости, даже почти не ушибся. Ощупав себя, он чертыхнулся и глянул наверх, соображая, как теперь вылезать отсюда. Для физически сильного молодого мужчины это не должно было составить труда. Веревку он все-таки взял с собой на всякий случай, да и не ждать же утра, когда сюда явится и обнаружит его этот хлыщ виконт! Конечно, фонарь при падении разбился, но Луна светила ярко, прямо у него над головой. Можно было начинать выбираться, но в этом серебряном свете он вдруг разглядел в двух шагах от себя замшелую деревянную дверь, обитую каким-то металлом и очень низкую. Теперь так не строят, ему пришлось бы согнуться, чтобы пройти туда, размышлял Робер... а рука его уже дернула ручку двери! Она открылась на удивление легко, с едва слышным скрипом, и Робер шагнул в какой-то коридор. К его удивлению, там было не слишком темно. Свет шел из приоткрытой двери в десятке шагов от того места, где он стоял. - Ничего себе! - мысленно возмутился Робер. - Кто это заявился вперед меня? Старуха догадалась? Или проклятый виконт что-то выведал, возможно, через нее же? Рука нащупала в кармане револьвер. Как бы там не было, клад он им не отдаст. Робер подкрался к той, второй двери. Она была, в отличие от первой, почти нормальной высоты. И за нею кто-то был. Робер ясно слышал шаги, мужские... и какие-то странные, будто человек носил на сапогах металлические шпоры. Профессиональное любопытство репортера перевесило страх, и Робер тронул дверь. Она открылась, и он остановился на пороге, не решаясь шагнуть дальше. Потому что в помещении с низким потолком, освещенном пламенем открытого очага, был человек. Тот самый, кто гремел шпорами и, конечно, он был здесь хозяином, а Робер - проникшим в частное владение незванным гостем... Высокий черноволосый мужчина в куртке из буйволовой кожи, с нашитыми наискось стальными пластинами, опоясанный тяжелым поясом. - Ты кто? - спросил черноволосый c некоторым недоумением, но без злости. Репортер понял его, хотя незнакомец говорил как-то странно, вроде бы на старом романском языке, но точно Робер не сказал бы. - Кто ты и как сюда попал? - повторил тот. - Мне знакомо твое лицо. Ну же, что молчишь? - А ты сам кто? - проговорил Робер. - Довольно-таки дерзко с твоей стороны задавать здесь вопросы! - тот явно начал сердиться. - Ты в моем доме! И куда, интересно знать, смотрела охрана? У него тут еще и охрана есть! Роберу не хватало еще объясняться с ними. Хорошо, если это просто какой-то местный чудаковатый богач. А если контрабандист, устроивший здесь свой тайник? Тогда ему лишние свидетели не нужны! Видно, на лице репортера нарисовался страх, ибо черноволосый немного смягчился. - Ты похож на Лауберта, вассала моих соседей, - сказал он своим красивым, звучным голосом. - Одно лицо! Так бы и сказал, если ты его родич и приехал в гости. Ну, говори, знаешь ты Лауберта? - Да... мессир... - чуть слышно выдавил из себя Робер чистую правду. Не мог же он не знать своего пращура, в конце концов! Теперь он как-то вдруг понял, что перед ним не бандит и не сумасшедший, а ... сир Родерик де Коллин! Неизвестно как здесь оказавшийся. А поняв это, журналист ужаснулся. Отсюда надо было немедленно уносить ноги. Главное - не перешагивать порог! Тогда уж точно так и останешься здесь, в этом ненормальном, кровавом и враждебном десятом веке! И будешь сидеть где-нибудь закованным в цепи до конца жизни, ведь выкуп ему взять негде! - Если ты ехал к Лауберту, то нужно было не пересекать ручей. Его усадьба далековато отсюда, и как только тебя сюда занесло... Откуда ты едешь? Он взял факел и шагнул к Роберу, чтобы рассмотреть его получше. Наверно, только теперь заметил странную одежду в крупную клетку, но сказать ничего не успел. Робер взвыл от ужаса и бросился назад, в темноту. Очнулся он от резкого запаха нашатыря. Он лежал на земле. Было уже утро, и над ним склонились какие-то люди. Один из них был, несомненно, Шарль-Анри, второй - хозяин отеля, а третий - местный фельдшер, живший в деревне. Робер огляделся. К его радости, он был в своем мире, а черноволосого красавца-барона нигде не было видно. Но испытанный Робером ужас был так велик, что он не сразу смог заговорить, а когда все-таки это получилось, дико огляделся по сторонам. Первым его вопросом было: - Мсье Родерик уже ушел? - Кто? - переспросил озадаченный Фюльжанс. - Так вы не один здесь были? - Если с вами был ваш приятель, можем попытаться его поискать, позвать, - сочувственно сказал старичок-фельдшер. - Как, вы говорите, его имя? - О нет! - вскричал Робер. - Не надо его звать! Он даже вскочил и сделал несколько шагов, но тут силы покинули его, и он снова потерял сознание. В следующий раз очнулся в больнице, уже после полудня. Робер решил никому не рассказывать о ночной встрече, чтобы не остаться в больнице надолго. Но кладов с тех пор очень долго не искал.