Ставок больше нет.

      Громкий хлопок двери, и Блэр у себя в комнате. Ее подруги и, по совместительству теперь, врага не было видно на горизонте. Комната пустела. Лишь аромат предательства витал в воздухе, заставляя вспоминать шатенку сегодняшние происшествия.       Она села на кровать и хотела было заплакать. Но вновь ее гордость дала о себе знать, не давая горьким слезам спустится вниз по ее раскрашенным горем щекам. Черт! Ведь раньше было все так просто и ненавязчиво. Какой раз в голове Би прокручивались эти ядовитые мысли.       Девушка огляделась вокруг, заглянула в зеркало и встала на окаменевшие ноги. Она так устала. Не только физически, но и духовно. Ей требовалась поддержка матери... или хотя бы бокал вина. Из самой глубины души в сознание вторглась мысль, до этого почему-то вылетевшая из головы. Телефон. Ведь у нее в сумке лежал телефон. Она могла позвонить Дороте и все рассказать, и тогда ее заберут отсюда. И плевать на эту Айви. Шатенка с радостью оставит ее здесь погибать с этими врагами общества.       Чуть пошатнувшись, Уолдорф подошла к сумке и начала искать, но, как бы она не рылась в этом неизведанном пространстве, телефона там не было. Карман, еще один. Она не могла его потерять. Взяв сумку в руки и вывалив все ее содержимое на кровать, Блэр поняла, что её попытки безнадежны. Телефон кто-то забрал, сто процентов. Зря девушка доверилась этой безмозглой блондинке. Блэр была уверена: именно Эс подставила ее. А если не Эс, значит, Джорджи. Только как она пробралась в их номер?       Стук в дверь как всегда прерывает мысли и заставляет подпрыгнуть. Не оборачиваясь, Блэр начала быстро запихивать все вещи в этот дорогой, обтянутый кожей мешок. — Секунду! — стук не прерывался. — Подождите! — Засунув все в сумку и закинув её под кровать, девушка быстро повернулась.       На пороге стояла невозмутимая Серена. Она, как всегда, сияя подошла к шатенке. В руках она держала небольшой пакет. Блондинка протянула его и улыбнулась. Би пришлось ответить на улыбку. — Чак сказал мне... — проговорила она. — О чем? — сухо спросила Уолдорф. — О запачканном костюме, истериках и виски. — перечислила Эс. — Я понимаю, у него сложный характер, но так с ним лучше не обращаться. Ты играешь с огнем. — в ответ она получила лишь злобный взгляд и жестокую ухмылку. — Ладно, так, в пакете платье — наденешь его сегодня на ужин. — девушка кивнула головой. — До шести. — С этими словами она вышла за пределы комнаты и тихо прикрыла дверь.       Сейчас в Блэр перемешивалось несколько чувств. Недоверие и смирение. Злость и понимание. Не лучшие сочетания, особенно, когда их преподносят вместе, на одной тарелке. Чуть приоткрыв бумажный пакет, Уолдорф увидела аккуратно выглаженную и сложенную белую ткань. Уступив место своему любопытству, она вытащила из бумажного пакета платье. Оно было весьма симпатичным. Белые оборки были везде. Довольно воздушная юбка. Эта вещь не совсем подходила стилю Блэр Уолдорф, но сказать такое вслух симпатия к прекрасной материи не позволяла.       Аккуратно уложив платье обратно, Блэр поставила пакет на небольшой пуф и присела обратно на кровать. На прикроватной тумбе она заметила небольшой флаер отеля. Там были расписаны все их развлечения, бары, казино, но Би не была настроена играть, поэтому она стала искать занятие поинтересней. На первом этаже находился закрытый бассейн. Почему бы не сходить туда? К тому же, сейчас ей было плевать на мнение Чака: она хотела делать то, что захочет сама.       Надев на себя довольно простой, но милый купальник под цвет кожи, Би отправилась вниз. Естественно, предварительно нацепив на себя легкое платье поверх ее образа. Тихо пробравшись из комнаты в лифт, она нажала клавишу на нижний этаж и уже в лифте услышала шаги. Она знала, что это он, знала, что он может ее сейчас поймать и все. Она не вернется домой до скончания своих дней. Славу Богу, створки лифта вовремя закрылись, скрывая девушку. Не столь испуганную, сколько злую.       Прибыв на место назначения, она перешагнула порог и оказалась в пункте назначения. Бассейн был прямо у выхода из лифта. Мраморный пол, колоны. Странно, но помещение пустело. Хотя это не смутило Би; она знала, что в этом отеле не так много людей. Ведь он был практически самым дорогим, и мало, кто мог его себе позволить. Для нее так и оставалось загадкой, кто оплатил это все. Но как бы то ни было, Би подошла к шезлонгу, скинула ненужную тряпку, заплела волосы в тугую косу и направилась к ступенькам, ведущие в воду. Коснувшись прохладной поверхности, она медленными шажками вошла в бассейн.       Вода обволакивала и расслабляла ноющее тело. Концы волос слегка намокли, но на лице не было ни капли воды. Когда губы чуть затряслись от холода, шатенка поняла, что пора вылезти. Она забралась на бортик и начала разглядывать блики от ламп и небольших окон, гуляющих по воде. Там не было так тихо: тишину губили небольшие фонтанчики, находящиеся в конце бассейна. Но стоило войти человеку, звук его шагов и стук лакированных туфель по плитке эхом разнеслись по всему помещению.       Блэр даже не обернулась, когда на ее плечо легла рука с инициалами «СВ». Плевать. Девушке хватило секунды, чтобы погрузиться в воду с головой. Небольшие брызги разлетелись вокруг нее, но ни одна капля не коснулась брюнета. Би проплыла под водой вдоль бассейна, до фонтанов. Она будто могла дышать под водой. Вынырнув, она взмахнула шоколадными волосами, подняв очередную волну брызг вокруг себя.       Ленивые аплодисменты заставили Блэр развернуться к нему. Он натянул на себя свою коронную ухмылку и теперь, не стесняясь, глазел на нее. Хотя... Это же Чак Басс. Стеснительность не в его стиле. Как и доброжелательность, и любовь. Бедный Чак. В свои годы он не знал слова "любовь". Никогда не чувствовал этого. Так думала Би в своих мыслях, но жалеть она точно его не была намерена. Это его проблемы, не ее. Пока нет… — Превосходно! — хрипловатым голосом проговорил он и прекратил хлопать. — Можешь продолжать, мне это нравится.       Не издав ни звука, Уолдорф проплыла обратно к лестнице и величественно вышла. С ее волос, лица, тела дорожками стекали ручейки. Она, подобно нимфе, прошагала к лежаку, оставляя после себя мокрые следы на полу. Чак все так же жадно смотрел на нее, разглядывая каждую деталь ее тела. Правда, ему помешало полотенце, в которое она вмиг укуталась, прикрывая им свою грудь и бедра. Уолдорф одарила его победным взглядом и отвернулась, продолжая приводить себя в порядок. Жаль, что он не позволил ей закончить.       Подойдя ближе, на безопасное для него расстояние, он провел пальцем по плечу, спускаясь ниже, к ее руке. Сперва она резко отдернула запястье, но он вновь повторил свою попытку. Девушка хотела воспротивиться, но не смогла. Его кожа сводила ее с ума, аромат его парфюма дурманил. Что с ней происходило? Почему она подчиняется его прикосновениям? Его дыханию, которое чувствует спиной? Он пододвинулся поближе и прижал ее к себе. Благо, полотенце мешало ему, и он не намочил свой свежевыглаженный костюм; вода лишь слегка намочила его рубашку, оставляя на ней тёмные узоры от влажных волос Блэр.       Чак вдруг слегка прикоснулся губами к ее шее, после чего Би невольно закатила глаза от удовольствия. У нее не было парня долгое время. Такое долгое, что остальные минуты просто растворялись в невесомости. Сердце начало бешено колотиться не только от наслаждения, но и от ненависти к этому человеку. Он приносил ей муки, муки, заключенные в блаженстве. Ей хочется его оттолкнуть. Так сильно, чтобы он упал в бассейн... Но она не может. Сейчас ее тело не подчиняется ей. И разум тоже вот-вот отключится. — Хватит... — практически стонет она, но он пропускает это мимо ушей. — Чак, остановись.       Бесполезно. Он делает ей это назло, ему нравится мучить её. Видеть борьбу с самой собой. Она принесла ему неприятности, и теперь он ответит ей. Она ненавидит его, ведь он ломает ей жизнь. Все по-честному. Счет 2:2.       Блэр знает, что это за человек. Ему нужно от нее только одно. То, что она так боится потерять. Шатенка будет беречь это до тех пор, пока не найдет того, кто будет ей дорог, как сама жизнь. В ее мыслях был такой. Только, спустя несколько лет любви и веры в друг друга, они расстались и больше не смотрят в глаза друг другу, в которых виднеется испуг и ужасная скорбь.       Она была готова отдать ему самое сокровенное, а вместо этого он бросил ее. Этого больше не должно было повториться. Она этого не допустит. Но, даже перебирая в голове эти мысли, она не может выбраться из этой передряги. И это не потому что не может, а потому что, возможно, уже не хочет. Ощущать прикосновение мужчины — самое прекрасное и нежное. Но не в этом случае.       Чак поднялся выше к ее уху, задевая самые чувствительные зоны. Он убивал ее. Убивал своими действиями и поступками. Кожа Би покрывалась тысячами мурашек. Не только от его пальцев и губ, но и от холода. Ведь там было далеко не жарко. И только бушевавшее пламя между ними согревало обоих.       Басс медленно развернул ее к себе лицом, наблюдая за ее шоколадными глазами, блестящими в свете ламп; пухлыми губами, которые так и манили прикоснуться к ним. Он никогда не был настолько близок к ней. Не видел той красоты, которая присутствовала и раньше. Но Блэр была права. Он лишь желает ее. Больше ничего.       Незамедлительно, он кладет руку на ее щеку и большим пальцем проводит по чуть пересохшим губам. Они умоляют о его поцелуе. Именно, о его. Через секунду Чак почти коснулся уст девушек, но, каким-то образом, шатенка не позволила это сделать, плотно сомкнув губы. У всех свои принципы и желания. Стоит убрать что-то одно, и все полетит прахом, оставляя после себя лишь пыль и пепел. — Ну же. — отрывается он и произносит. — Открой... — на что Блэр еще сжимает челюсти. — Я знаю, что ты этого хочешь, не стоит сопротивляться.       Он снова целует ее оголенную шею и ослабляет хватку, после чего Уолдорф слегка приоткрывает глаза, возвращаясь в реальность. Зря она это сделала. Мгновение, и Басс с новой силой вторгается в ее рот. В этот раз удачно. Ему удается, и сейчас Чак пытается доказать, что не только ему этого хотелось, но и самой Блэр Уолдорф.       Сладкий и, в то же время, горький поцелуй вырывает сердце из груди. Брюнет пытается сделать все возможное, но напрасно. Девушка так же сопротивляется. Однако, что это? Ее язык начинает неуверенно переплетаться с его и поддаваться искушению. Стоило Би войти во вкус, как парень отпускает ее и отрывается от губ. Вновь эта ухмылка. Он просто играл. Как обычно.       Басс оглядывает ее, словно последнюю шлюху, и уходит, слегка задевая плечом брюнетку. Вот, что значит месть. Месть за пролитый виски, истрепанные нервы и побег. — Не забудь, что в шесть. — напомнил он и зашел в лифт. — Сволочь! — только и услышал Басс перед тем, как закрылись двери.       Блэр почувствовала себя унизительно. Она единственный раз поддалась и что получила взамен... Месть с привкусом горечи на губах. Если бы шатенка могла отмотать время назад и все исправить... Но, к сожалению, у нее не было машины времени в кармане.       Стянув с себя полотенце и вновь нацепив платье, она поднялась наверх. Перешагнув порог в коридоре, Блэр вновь увидела Чака. Он разговаривал с Эс. Злобный взгляд Би прожигал его на сквозь, и, если бы взглядом можно было убивать, от Басса не осталось бы и горстки пепла. Ей хотелось подойти и ударить его со всей силой, но тогда придется рассказывать все этой долго-думающей блондинке. И кто знает, чем это обернется для Уолдорф. Девушка только проговорила про себя, как ненавидит его, и зашла в свой номер, где сидела Айви и выбирала наряд на ужин. Почему-то Би приносили заранее выбранные наряды, а Диккенс приходилось выбирать все самой. Это было нечестно, но возражать она не имела права. — Ты купалась? — спросила Айви, заметив мокрые волосы и дикий взгляд Блэр. — Если не хочешь — не отвечай. — Да. Я была на первом этаже. — Ясно. — она глубоко вздохнула и провела взглядом по нарядам, разложенных на кровати. — Ты уже выбрала, что надеть? — Мне принесли. — Везет. — Если хочешь, — шатенка кивнула в сторону пакета. — можешь посмотреть.       Блэр уже не так злилась на Айви. Этот гнев полностью направился на Чака. Так что было легко общаться, будто ничего и не произошло. Да и как она могла обижаться на единственную подругу в этой стране? Тем более, после того, как ее телефон пропал. Уолдорф хотела рассказать ей об этом, но не могла. Ведь сейчас под презрением все. Даже подруга.