Шёпот дома

      Дом, находящийся в одном из провинциальных американских городков, всегда имел хозяина. Он никогда не пустовал и не оставался один, ни разу, даже ночью из его разбитых окон виднелись отблески свечи, блуждающей по дому. Кто-то из жителей считал это настоящей чертовщиной, другие же предпочитали думать, что у очевидцев, преимущественно стариков и подростков, явное пристрастие к алкоголю. Но никто не смел сомневаться — у этого дома уже был свой полноправный Жилец.       Дом этот был двухэтажный, с потрескавшейся на солнце красной краской, но, на удивление, с крепкой белой крышей. «Кто-то» постоянно завешивал окна кружевными занавесками, и ставил на крылечке горшочки с цветами. Окна были постоянно разбиты, поскольку детишки имели пристрастие бросать в новое стекло камни. В свою очередь, Жилец бросал их в обоюдные неприятности, такие как разбитые в кровь коленки и носы от безудержного бега. И никто из детей не рассказывал, что он вообще увидел. По общему фасаду напоминал скорее маленький летний домик, но именно в него постоянно пытались поселиться люди.       Их прельщала дешевизна этого дома, минимальная оплата за бытовые услуги, хотя и смущала близость с одной стороны леса, а с другой стороны кладбища.       Некоторые новые люди выдерживал целый месяц, после чего забирали с собой чемоданы и уезжали в большие города. Бывало, недели не проходило, как пара молодоженов уезжала в слезах. По слухам, такие люди потом ходили к логопеду, поскольку всё время заикались и не могли нормально вымолвить пары слов... об этом доме. Горожане же просто не обращали внимание на эти неприятности. Старожилы даже делали ставки, кто выдержит, а кто уйдёт. До сих пор горожане поражаются, что мистер Куинси, пьяница и пройдоха, никогда не ошибался на этих ставках.       Те же, кто сумел оправится после пережитого, рассказывали:       Это был Жилец этого дома. Мы слишком поздно это поняли. Он не пытался нас убить, не гнался и не казался таким уж опасным. Но он заставлял нас видеть страшные вещи... вещи, родом из прошлого, все наши алчные пожелания и мысли, всё, что только так или иначе касалось его и этого дома. Он топил нас, как котят, в чувстве вины. Мерзкий монстр! А, как он выглядит?       Мы и сами удивлены... он выглядит как обычный маленький мальчик, лет так одиннадцати... или тринадцати? Не помню уже. У него растрёпанные рыжие волосы, не доходящие даже до подбородка. Очень бледная кожа, такая бледная, словно он не выходит на улицу. Да, точно... не выходит. Белые глаза без зрачков и радужки, просто белые глаза, такие... мутные, в них смотришь как в туман. Но он не слепой, он нас хорошо видел. Обычный мальчик... только с рогами на голове, как у козлика. Когда он злился на нас из его белых глаз текла красная, как вино, кровь. И он кричал! Кричал без остановки, пока мы не думали, что сойдём с ума. А потом он отпускал нас с напутствием.       Он говорил:       «Возвращайтесь тогда, когда вы будете добры к Дому. Он, знаете ли, не любит, когда к нему относятся как к вещи. Он Дом. Я его Жилец! И его нельзя продать!»