...Слёзы катились сквозь сердце в ручьи, Ночью приснились руки твои. Рассвет сотрёт мой сон в окне, Где светит твоё имя мне. И даст вздохнуть, и даст пропеть, Чьё имя мне было милей. Polnalyubvi — Лишь бы не снилось
Virago
5 июля 2022 г. в 08:53
У Девы был лилейный лик да стройный стан, нежные черты лица да улыбка блаженной беззаботности, голос же пленял своей птичьей лаской, столь сладок тот был, что и по сей день готов внимать лишь ей одной. Но всего милее Франции — благие слёзы Жанны, окропившие некогда его израненную плоть; они питали их росток любви, который она ненароком взлелеяла, шепча в ночной тиши: «Вы недостойны этих страданий, моя страна... Клянусь Святым Иоанном, что избавлю вас от них. Впредь не позволю делать вам больно!» Увы, его Жанна Дева осталась в далёком 15 веке, на площади в Руане, на коей безжалостно сожгли.
Франциск едва улыбнулся уголками губ, когда девушка на коне и в латах, которая удостоилась чести пройти по стопам Жанны в Орлеане и пронести её знамя, оказалась рядом с толпой, средь которой был он сам. Эту девушку выбрали в ренессансном особняке Гроло, сам Бонфуа никакое участие не принимал — какое-то время назад ему разрешили самому отобрать деву, увы и ах, это дело не обвенчалось успехом, ибо ни одна из них, по мнению Франциска, не была похожа на Жанетту. Гонясь за призраком прошлого, так и не смог никого выбрать.
«Такой же цвет волос...» — с тоской подумал Бонфуа, не отрывая взор гиацинтовых очей от румяной девчушки лет шестнадцати.
Прелестная дева, что так храбро держалась в седле, случайно коснулась страны своей лучезарной улыбкой, и посему стал смертельно бледен. Нежданно вспомнилось, как его умершая возлюбленная почти невесомо касалась устами руки, нечайно заставляя вбирать в себя всю нежность касания, исполненного скорбью и переплетённого с тёплой любовью. В лилее сада была отрада Франции, она сердце радовала на диво, ну а сейчас и свет отвратен, чувствуя, как в груди вянут оставшиеся в живых цветы их любви. Помнил, как в те времена ему милей всяких утех был нежный голосок Жаннеты, что созвучен с пением соловья, помнил, как в прекрасный час падал ниц пред простой деревенской красой Девы. Франция по-прежнему помнил Жанетту из Домреми, свою Virago.
Он видел идеал в простой девчонке да ею болезненно был восхищён, теперь же зрел хладные памятники, посвящённые Жанне. Орлеан не смеет забыть Деву, посему кажется, что этот праздник ещё будет длиться долгие века.