Звёздный Предел

      Единственный брод Эсгалдуина за границей Пояса был едва тронут отравленной паутиной — эльфы Тингола должны были регулярно зачищать русло реки, ведь иначе она была бы просто перенасыщена ядом. Пауки не показывались, попросту забившись на дно ущелий Нан Дунгортеб после памятной охоты, организованной наследным принцем Финдекано еще двадцать лет назад. В ней участвовали младшие братья Третьего Дома, Ангарато и Айканаро, сам глава Первого Дома, Нельяфинвэ, и её неразлучная парочка из Аглона.       Ирма опустила руку по запястье в прохладную воду. Она не покрылась ни уродливыми пятнами, ни волдырями. Вода была прозрачной и даже пахла, как чистейший родник. Не скажешь, что такие чистые воды берут начало в тех скалах, что еще хранят эхо крика Моргота. Ирма перехватила волосы кожаным шнурком и провела влажной ладонью по шее, попутно выуживая остатки забившихся листиков и веточек. Вместе с листиками-прутиками от волос отставала и темная краска, серыми ручейками стекающая в рукава.       Ирма хмыкнула, отжав голубеющий хвост в ручей. Обычно краска не смывалась так просто.       — Вот как значит. Что ж, этого следовало ожидать…       Но нужна ли паукам вода? Если крохотная толика чар так воздействовала на её, отчаянно неприродный окрас, то что бы стало с пауками? Вода ненавидит ложь. Кто так сказал? Кто-то из эльфов, лаиквенди, живущих ныне в крепости Куруфина и Келегорма… Странно, как тогда на чистую же воду не вывели еще Первый Дом, с их-то прошлым.       Она задумчиво заколачивала затычку в седельный бурдюк, оглядываясь на темную стену леса по ту сторону Эсгалдуина. Зачем тогда вообще здесь брод? Ах да… возможно даже для стражников, отпугивающих потомство Унголианты от Нелдорета. По слухам, Нелдорет наиболее густонаселенный после Менегрота в Дориатском королевстве. Но кто даст проверить?       Если только Тингол и Мелиан все еще заинтересованы их скромными смертными персонами. Ирма закрепила сумки на боку Мойны и медленно, несмело, ступила в воду. Мойна неохотно всхрапнула, но двинулась следом, меся копытами мелкую гальку. Если бы только они были чуть более чувствительны к той магии и чарам, которыми были пропитаны каждые молекула и атом этого чудного мира. Если так, то в их распоряжении была бы целая, всемирная сеть из сотен и тысяч маленьких ручейков, речушек и подземных водных жилок могущественного водного организма. Правда, весь этот организм не кто иной, как Вала Ульмо, и он же единоличный властитель и конечный адресат всей той несметной информации, которую несет вода. Небось, уже и осведомлен о том, как она движется к Дориату, даже разглядел кто туда идет, смыв темную басмовую краску с голубых волос…       Остается только надеяться, что её авантюра с магнитным полем Арды и ноосферой останется незамеченной для Владык Арды. Хотя бы до поры до времени. Пока они не покинут этот мир и их сообщения, предназначенные лишь друг для друга, сотрутся с памяти этого мира, как следы на песке.       …Джеймс передавал, что он уже нашел их — их сородичей, их народ, их людей. Тех, кого они должны были забрать под свое крыло, воспитать, как малых детей, сделать наследниками бесценных знаний, чтобы они не зависели ни от кого. Но как оно бывало всегда, наполеоновские и, несомненно, благородные планы Риги Штрауса пошли ко дну, так и не глотнув воздуха. Моргот оказался еще на один шаг впереди.       Поэтому они все еще здесь, в Белерианде, повязанные с проклятыми эльфами — не только с Первым Домом — со всеми, ибо на всех лежит роком безразличие далеких Валар. Но оставался еще один островок псевдо-аманского блаженства, где правила одна из айнур — едва ли не последняя «светлая» на этой Эру забытой земле.       Майа Мелиан, супруга Элу Тингола, королева Дориата. Она могла поведать очень многое, если бы захотела.       Мойна ступила на твердый берег и встряхнула хвостом и длинной светлой гривой. Ирма вплела огрубевшие пальцы в холку, подтянулась и вскочила в седло, направляя лошадь вперед.       Время нещадно поджимало, многие из лордов нолдор — наиболее благоразумные, как Финголфин, Маэдрос и Маглор — понимали, что долго Моргот ждать не будет, у них и так было слишком много времени… Если Он сам не дал его. Поэтому они все отчаянно торопились — Карнистир на востоке заключал союзы с гномами, Мария и Джеймс отчаянно темнили, изредка посвящая кого-то в свои планы, Миднайт едва подавала признаки жизни, возможно, ненапрямую действуя через Маглора, Эльза так и вовсе замолчала, вскоре после того, как из замка Химринг отбыл Рига, оставив Миру где-то в лесах у Амон Эреб. Хоть бы живы были все… к моменту их будущей встречи.       Не так давно, может быть, с полмесяца назад с несомненно долгим визитом в Аглон наведалась Ириссэ, или же, по-синдарски, Арэдель, любимая сестра Келегорма и его же компаньон в охоте и юношеских играх времен Валинора. С тех пор Ирма его — лорда Келегорма — и не видела толком. Зато Куруфина и его сына стало, пожалуй, слишком много. Куруфин, что уж там, был умен и хитер, изворотлив даже — чего, по слухам, не было у самого Куруфинвэ Старшего. Он же и начал эту тему — намеками да окольными разговорами убеждая её отправиться на разведку к границам Дориата. Умелец… Его же самого в срочном порядке старший брат отправлял в Таргелион, для закрепления союза с наугрим, но он обещал дождаться в Аглоне хороших вестей.       Может, оно и к лучшему, что вода смыла басму? Голубой, еще кое-где заляпанный черными пятнами цвет так вызывающе мелькал на фоне зеленых зарослей… Ей всего-то и надо, что попасть в Менегрот. По неизвестным причинам, на многочисленные послания Первого и Второго Домов Тингол отвечал молчанием, пусть последнее письмо было написано рукой Миднайт, открыто заявившей о себе и готовности встретиться в ответ на давешнее предложение. Иначе, зачем посылать тогда Лаэгхена к Первому Дому? Воистину, вот уж у кого непостижимая логика. Пусть сам Лаэгхен, видно, совсем укоренился в крепости Врат. Но политические закулисные игрища лучше оставить для искушенных умов.       Та же Миднайт очень любит игру генералов.       Лес Нелдорета встретил её звенящей тишиной. Кое-где еще слышался хлопот крыльев, беличья возня в кронах, шорох насекомых во влажной земле…и ничего. Ирма поудобнее перехватила поводья и повернула Мойну вбок. Если здесь и есть Пояс, она должна была уже приблизиться к нему. Но она не чувствовала ничего из того, о чем говорил Келегорм — ни страха, ни тревоги, ни отчаянного, непреодолимого желания — ни вперед, ни назад. Ни-че-го.       Она тронула ногами бока своей пятнистой кобылы, и та неспешной рысью, по звериным тропам направилась вглубь, туда, где лошадиный слух улавливал шум воды.       Далекий рокот водопада становился громче. Она теперь смогла отделить шелестящие от дуновения листья от шепота воды, урчание мелких булыжников, окатываемых ледяной струей и мерный плеск серебряных рыбок, выпущенных неосторожным зверьком из лап.       — Это так странно… Мы будто бы уже внутри… Как тогда… — но тогда они с Эльзой набирали воду у невзрачного ручья, а теперь она стояла у небольшого, но внушительного водопада, который, судя по гладким, даже стертым бокам прибрежных валунов был излюбленным местом местных нимф.       Ирма осторожно приблизилась к берегу и зачерпнула воды, в который раз окатывая ею раскрасневшееся, вспотевшее лицо, смывая дорожную пыль. Душный лес, он пах чем-то пряным и сладким, как разросшийся сад в разгар августа.       Вода искрилась, и сотни брызгающих капель отражали солнце, пробивавшееся сквозь щели из разлогих зеленых веток. Мир, словно лопнувший вакуум, наполнил уши природным шумом, сплетавшихся в один-единственный утробный голос.       Оттого, наверное, новый, высокий, мелодичный звук не показался чем-то чужеродным. Как и зеленеющие в тени того берега глаза напротив, сквозь тысячные брызги отраженного в водопаде света.       Ирма задумчиво вертела в пальцах темно-синюю розу, источавшую густой сладкий запах. Пальцы сами собой методично очищали стебель от толстых шипов, оставляя дивную красавицу совершенно беззащитной. Она сама, в этом «русалочьем» наряде очень выделялась среди светло-зеленой и мерцающей серебром толпы синдар, уже рассосавшихся по разным закуткам Зала Торжеств. Финрод уже успел куда-то пропасть, поэтому ей пришлось остаться наедине со своим цветком и своими мыслями.       А что, если присобачить бутон какого-нибудь розового цветка к папоротнику? Может быть, в сумке найдутся остатки клея. Нет, уж кто-кто, а Мелиан подвох заметит.       Цветок безжизненно упал под стол, а сама Ирма облокотилась спиной о колонну и потянулась к кувшину из цветного стекла, наполненного зеленым яблочным вином. В отрывистую мелодию флейты вплетались переливы арфы и легкое дуновение свирели. Скользнувшая мимо темноволосая высокая эльфийка с пленительными серыми глазами, ярко сияющими даже сквозь пелену образа, окинула её заинтересованным взглядом, но тут же растаяла в толпе.       Спустя пару минут ленивых поисков глазами Финдарато обнаружился в компании Тингола. Судя по лицам, они несли серьезную, но не лишенную заинтересованности и увлечения беседу. Но где тогда королева? Ирма приподнялась, еще раз окинув взглядом зал. Но перед ней тут же вырос высокий синда с живыми, серо-зелеными глазами.       — Господин стражник, — Ирма ответила на его приветственную улыбку. — Внезапность входит у вас в привычку. А ведь мы не на охоте и не на поле боя.       — Вы все еще помните меня, леди? — он принял её руку, склонившись над костяшками пальцев.       — Вас забудешь, Куталион, особенно когда именно вы привели меня сюда и обещали… — она вздохнула, встретив лукавый предостерегающий взгляд. — Да много чего обещали.       — Я обещал вам и танец. Позволите?       Он протянул руку. Детская, вернее, дориатская вариация придворного танца, где партнеры кружат по залу, изредка, «на взлетах», соприкасаясь лишь кончиками пальцев.       Белег ступил первым, неторопливо делая взмах рукой и наклоняясь, меняясь с ней позициями.       — Ты хочешь дать мне совет? Может, лучше подскажешь, где искать папоротник?       Он только загадочно улыбнулся.       — Но ведь папоротник не цветет… Я это знаю наверняка. Иначе это против законов ботаники, так не может быть.       — Я и половины не понял, госпожа ван Лейден, но ты права. Папоротник никогда не цвел.       — Это значит, что и Тингол никогда ничего не сделает, особенно против своей воли? Хитро. Но зачем тогда вообще всё это устраивать? — Ирма крутанулась вокруг своей оси, скользнув пальцами по простертой ладони. Мозолистая…       Белег не отвечал, продолжая танец. Пары вокруг кружили, вверх взмывали десятки — если не сотни — лиловых, голубых, желтых и белых рукавов, и лицо её спутника терялось в разноцветном вихре. Она бы давно сбилась с танца, если бы страж дориатских границ твердой рукой не удерживал её подле себя.       В шелесте этих одежд и едва расслышимых звуков она будто бы наяву снова услышала плеск того водопада.       — А не должна ли ты ехать на запад, в Химлад?       Он спокойным, размеренным шагом ступал по знакомым булыжникам, проходя под водопадом. Перед ней остановился синда — высокий, не ниже Тьелкормо, широкоплечий и светловолосый. С её зрением, не на зависть эльдар, издали его и впрямь можно было бы принять за Феанариона. Но это был всё же не он.       Она молчала. Эльда возник так внезапно, а она так непростительно халатно ушла в свои мысли и не заметила, как мелькнула тень на другом берегу. Ведь так и умереть недолго…       — Меня зовут Белег Куталион. Звезды осияли нашу встречу, дева из раньяр, — он приложил руку к сердцу и слегка наклонил голову. Ирма следила за ним с заметным напряжением. Демонстрировал, что знает её. Говорит, что неопасен?       — Осияли, да… Вы знаете меня? — звёзды. Откуда здесь, среди бела дня, звёзды?       — Ваш цвет волос весьма редкий, если не сказать — единственный в своем роде. Вы, верно, Ирма ван Лейден.       — А вы осведомлены ровно настолько, что это заслуживает восхищения, — прохладно произнесла Ирма. — Владыки Дориата уже знают, кто есть кто из нас? — Интересно знать, кто же такой правдивый и болтливый в нашем окружении. Лаэгхен, не иначе.       Белег сощурился.       — Королева Мелиан — из майар, она Эру наделена многими дарами. Она знала о вашем приходе.       — Она видно, знает, и зачем мы здесь? — Ирма закусила губу, раздумывая под его пристальным взглядом. С эльфами и так было нелегко, а тут целая айну, пусть и воплощенная…       — Ты можешь пойти вместе со мной в Менегрот и спросить их сама, леди Ирма. Я передаю тебе приглашение Владык Дориата.       — Не ищи его, — тихий, но звучный голос Белега вернул её в реальность, едва их руки снова соприкоснулись.       — Кого?       — Принца Финрода. Вы сюда пришли разными дорогами, и разные же пути уведут вас отсюда. Так или иначе, вы должны пройти этот путь поодиночке. Как пришли одни…одни же уйдете, — туманно закончил тот.       — Где-то я уже слышала такой посыл, — так Миднайт очень любит говорить. Мы рождаемся в одиночестве, живем в одиночестве, изредка пересекаясь с другими, и умираем тоже — в одиночестве. Ирма остановила танец и отошла к колонне. Белег учтиво следовал за ней. — Ты не мог бы изъясняться понятнее, друг мой? Сделай скидку на то, что я не эльда и не читаю в душах.       Он устало прикоснулся тыльной стороной ладони ко лбу, потирая кожу и глядя на неё из-под упавшей на лицо тени. Он заговорил спокойно и мягко, будто бы увещевая её, как ребенка.       — Когда ты будешь готова, Владычица Мелиан заговорит с тобой. Тебе следует лишь подождать. У Владык много забот.       — Это значит, я здесь надолго? — с едва затаенной тоской протянула она. Белег улыбнулся, и Ирма краем захмелевшего разума отметила, что у него, оказывается, ямочка слева.       — Тебе так не нравится здесь, леди Ирма?       Она отмахнулась.       — Не зови меня леди. Леди — это титул, а мой единственный титул — это третий офицер ван Лейден. Или сержант ван Лейден… Как больше нравится.       — Прости, но я совсем ничего не понял, госпожа.       Ирма лениво отмахнулась и тут же спохватилась, вспомнив о чем-то.       — Погоди, но ради приличия я же должна прогуляться в лес?       — Ты можешь, — все так же загадочно ответил Белег. — Ты многое можешь найти.       — Грибы, например. Я страшно проголодалась. Но если я съем еще одну тарелку мяса, вон тот с флейтой… в общем, думаю это будет уже сильно заметно.       Белег проследил её взгляд на «вон того с флейтой» и весело хмыкнул, опознав знакомого эльда.       — Впрочем, я пойду туда, если ты меня будешь сопровождать. Иначе я заблужусь.       — Королеве следует идти с Королем.       — Мой Король меня променял, — пожаловалась Ирма, опустошив свой бокал еще раз. — Впрочем, я могу тебя короновать, и все формальности будут улажены.       Белег ничего не успел ответить на это, истинное женское замечание — общий веселый гомон прервал звон лопнувшего стекла, и высокий, разгневанный голос. В наступившей звенящей тишине и вакууме, нависшем над Тинголом и несколькими золотистыми макушками, виднеющихся с того угла, Куталион под шумок подхватил смятенную Ирму под локоть и незаметно покинул зал вместе с ней.       — Ушам не могу поверить, Ангамайтэ! — Артанис вскинула руку, чтобы треснуть несносного старшего брата кулаком по плечу — совсем, как в детстве, но тут же её опустила. Скрипнула дверь личных покоев, и рядом нарисовался Финдарато.       — Рано или поздно они бы узнали об этом, — процедил младший арафинвион, усаживаясь в кресло под пристальным взглядом старшего брата. — Не нужно так на меня смотреть, ты же сам ярый поборник правды и не-умалчивания.       — Это не тот случай, — Финрод потер виски. — Ты мог удержать язык за зубами хотя бы в этот светлый праздник, в день нашего приезда! Хотя бы до Мерет Адертад.       — Не знала, что на День Воссоединения Нолдор будут приглашены синдар, — заметила Нэрвен, прервав протестующий возглас Ангрода.       — По крайней мере, должны были. Мы должны заключать крепкие союзы, пусть и ради будущих войн, в этом я с дядей согласен. Все свободные народы Эндорэ должны объединиться, а не взращивать вражду между собой. И не лелеять её, Ангамайтэ! — воскликнул он. — Я не прошу тебя полюбить Феанариони, как родных братьев, но не вреди хотя бы тем нолдор, что пошли за ними!       — Они шли за ними и в Альквалондэ, — зло огрызнулся Ангрод.       — Вместе с ними был и дядя. И Финьо, и Турьо тоже. И те нолдор, что шли за ними, — из-за спины Финдарато послышался негромкий голос Артаресто. Он прошел внутрь и присел на подлокотник кресла Ангрода. — Впрочем, Ангрод и не сказал самого ужасного.       — Не сказал. Но рядом была леди Мелиан, а этого было достаточно, чтобы она увидела дальше и поняла больше, чем было сказано. А от Тингола она, ясное дело, скрывать не будет.       — Всё равно, постараемся же пока избегать этой темы, — устало сказал Финрод. — В случае вопросов, с ними буду говорить я. А что еще не сказано, то пока лишь слухи. Мелиан не могла увидеть слишком много, Ангрод был последним, кто пришел в Альквалондэ. А тогда уже всё закончилось.       — Я полагаю, в таком случае, Элу Тингол захочет услышать разъяснения непосредственного от короля нолдор, от дяди, — Ородрет опустил руку на плечо Ангрода и несильно сжал его. — Он мудрый правитель, и не станет слушать слухи и недомолвки. Он пожелает говорить об этом с Нолофинвэ, а для этого поедет на Мерет Адертад, где будет и Первый Дом.       — И раньяр, — внезапно вставила Нэрвен. — Где Феанариони, там и эти… Владыки заинтересованы в них, я слышала от принцессы Лютиэн, что Мелиан давно прозрела их приход в Арду, и до Мелиан знали это…       — Здесь есть уже одна, — заметил Аэгнор, доселе молчавший. — Разве они не могут расспросить её?       Финрод покачал головой.       — Она не из тех, кто скажет много. Самые…знающие находятся далеко от нас. Я думаю, леди Ирму пригласили сюда чтобы передать послание Владык для остальных раньяр — не для нолдор Первого Дома.       — Интересно, что же такого они ей скажут, — хмыкнул Ангрод. — Неужели они и впрямь так важны, что даже такая гордая птица, как Эльвэ, поедет ради встречи с ними к Ивринь?       — Кто знает, младший брат, кто знает…       Финрод наконец разжал вспотевший кулак и с запоздалой досадой обнаружил там смятый колокольчик маллоса.       Белег поклонился в последний раз, проводив уже трезвеющую леди до выделенных ей покоев. Ирма слегка смазанными движениями цеплялась за косяк двери и причудливую мраморную лепнину, украшавшую арочный проход, и всё никак осмеливалась нажать ручку.       — Думаю, этой ночью всё же ничего искать не придется, — пробормотала она.       — Я выясню, что произошло на празднике и расскажу завтра, — заверил Куталион. — А сейчас тебе следует пойти отдохнуть.       Но девушка только оживлялась.       — А что я могла бы найти такого в лесу, если бы пошла туда сейчас? Помнится, ты рассказывал столько историй…и про Неллас… и про восход первого солнца. И про Альмарен. И про падающие звезды. Ты про нас говорил, про раньяр?       — Звезды падали и раньше, — резонно заметил Белег. — Но никогда они не пересекали черты Илумбара, и летели дальше, в Предвечную Пустоту. Ваша звезда упала первой.       — Ад-дате. Нашу звезду назвали «Ад-дате».       — И что же это значит?       — «До сегодняшнего дня». Забавное название, правда? А о скольком говорит… — Ирма хихикнула и наконец открыла дверь. — Доброй ночи, Белег Куталион.       — Доброй ночи, госпожа Ирма, — он почтительно склонил голову уже перед закрытой дверью, а после стремительным шагом направился в сторожевые — ему предстояло разделить с братьями дозор этой ночи.       Можно быть и полным дураком, но все равно понять — что-то будет. Поворачивая ключ и не спеша поворачиваться лицом в сторону своей спальни Ирма смутно предчувствовала — что-то будет. Что-то уже произошло. Пусть еще были слышны отголоски веселого празднества, и по пути им с Белегом встретились множество влюбленных пар, и просто гуляющие умиротворенные эльдар, но воздух изменился — стал густым и тягучим, и вовсе не напоминал дурман ароматного сад в разгар лета.       Увидев на прикроватном столике небольшую вазочку, наполненную водой, Ирма с досадой вспомнила, что и её цветок, и ленточка с рыбками осталась на столе. Да и когда ей было думать, когда внезапно решительный и непреклонный Куталион стремительно уволок её прочь из зала? Как будто её могли в следующую же минуту растерзать за неизвестные грехи…       Ирма распутала тесемки тугого лифа и громко выдохнула, когда платье крупными волнами и мягким стуком драгоценных камней спало на пол. Рядом с вазочкой из лилового стекла опустилась и её диадема с искусно сработанными плавничками неизвестных мастеров. Только оставшись в исподнем, Ирма заметила еще одну дверь с искусной резьбой — маленькую, скрытую за тонким шелковым гобеленом.       Она накинула на плечи халат из темно-бордового шелка и толкнула дверцу. Дверца вела в густой сад, пропитанный жасминовой свежестью и освещенный лишь танцующим облачком светлячков.       — Я ждала, что ты придешь, Ирма ван Лейден.       Она обернулась и встретилась с яркими, фиалковыми глазами, будто бы подернутыми легкой дымкой. Жестом Мелиан пригласила присесть рядом с ней на белую скамью посреди целой гущи огромных, как луны, белых цветов.       — Вы не хотели говорить со мной там, где много народу, да? — Ирма будто бы стряхнула с себя вместе с вычурным платьем слой манерности и совсем ненужных придворных забот, которые, в общем-то и не касались её даже.       Мелиан тоже уже избавилась от маскарадного наряда и предстала перед ней в простых, но по-королевски изящных сине-золотых одеждах и парой причудливых шпилек в собранных волосах. Впрочем, рядом с ней, даже будучи в бордовом халате Ирма не чувствовала себя неуютно.       Королева смотрела на неё почти с материнским расположением — этот удивительный фиалковый цвет не мог быть ледяным.       — Здесь и дышится легче, не так ли?       — Всё верно, госпожа, — Ирма окинула назад вымытые, блестящие свежей лазурью волосы за спину и склонилась перед Мелиан в изящном полупоклоне. — Но говоря «здесь», вы имеете в виду Арду или же этот сад?       — Видно, Белег совсем тебя запутал, — Мелиан настоятельно похлопала по скамейке рядом, вынуждая девушку сесть рядом.       — Наоборот, он даже слишком много мне разъяснил, пусть и в своей невыносимой манере, — Ирма вернула королеве улыбку. — Он стал мне добрым другом.       — Я думаю, он будет рад это услышать, леди Ирма.       Мелиан замолчала. Она склонилась над одним из белых цветов, размерами напоминающий цветок гигантской кувшинки, и осторожно провела пальцами по его звездчатым краям. Они желтели.       — Он вянет?       — Нет. Он становится золотым… Когда он совсем свернется, он расправит свои лепестки вновь и все будут восхищаться его цветом и запахом. Сейчас эти цветы совсем не пахнут. Удивительное превращение его ждет, не правда ли?       — Отчего же не было этих цветов на празднике? Насколько я могу отсюда видеть, я узнаю почти все цветы, кроме этих, лунных.       — Я не могу знать, какой из них сможет со временем озолотиться, а какой — нет. И далеко не каждый найдет отражение своей фэа в этом цвету.       — Одно и то же растение дает разные цветы? Мужской и женский цвет? — Ирма склонилась ближе. Но и правда, эти цветы совсем не отличить. Они были все белые, и все о семи концах. Но как Мелиан, майэ, не могла отличить один от другого? Загадка.       — Всё верно.       — Ты так же и не знаешь, есть ли в самом деле папоротниковый цвет, госпожа?       Мелиан тонко улыбнулась.       — А что тебе сказал Куталион?       — Что он никогда не цвел, — Ирма даже попыталась передать ту загадочную интонацию, которой порой любил говорить Куталион.       — Он прав, — Мелиан просто ответила, не посмотрев на неё. — Но как не родился еще эльда, что был бы судьбой своей и фэа под стать этому лунному цвету, так и может, пока не настал час и тому? Кто знает, — она поднялась скамьи и поманила за собой. — Давай прогуляемся. Запахи этого сада очень хороши, чтобы не задержаться здесь подольше.       Ирма послушно склонила голову.       — Эльвэ не слишком любит бывать здесь, — неожиданно поделилась Мелиан, слегка поведя головой в сторону. Пара тугих смоляных локонов выбилась и спала красивыми кольцами на плечи. Ирма невольно залюбовалась. Эта майэ определенно знала, что делает, когда воплощалась. — Но наша дочь разделяет со мной прогулки по этим тропинкам, знает все цветы и с какой целью они пришли в этот мир. Некоторые из них пришли вместе с Лютиэн, и потому я не могу сказать, что они были предпеты светлой Йаванной.       Ирма не поверила своим ушам. Мелиан прямо ставила под сомнение то, что многие из нисси нолдор, которые были в ученичестве этой самой Йаванной, возводили в ранг непреложной истины. Как так? Но она постаралась не выдать своего удивления, вслушиваясь в речи воплощенной айну.       — Может ли стать такое, что цветы покинут этот мир вместе с кем-то?       Мелиан замерла, склонившись над очередным цветком. Кажется, это и были те самые нифредили, расцветшие в день рождения Лютиэн. Ирма поспешно добавила:       — Те лунные цветы, например. Они будто бы ждут определенного часа.       — Всё может быть.       Мелиан разогнулась и остановилась, скидывая мягкие туфли и ступая во влажную траву, углубляясь в заросли прочь от проторенных тропинок. Ирма медлила, придерживая края халата на пышной груди. Его подол, как и подол исподнего легкого платья давно намок от влаги — здесь как будто бы совсем недавно прошел сильный дождь, хотя оранжерея казалась крытой, с прорубленными в потолке мелкими, словно россыпь звёзд, отверстиями, откуда лился звездный же свет.       Королева остановилась в тени, протянув ей руку.       — Знаешь, народ наугрим часто говорит, чтобы найти истинное сокровище, порой нужно сходить с проторенного пути, а порой — и с заведомо верного, — она приподняла подол своего темного платья, демонстрируя голые ступни, в мелких, совсем крохотных порезах (должно быть, от камешков или диких цветов) испачканные в комьях земли. — Но оно стоит того.       Королева была удивительной. Она чем-то напоминала умудренных жизнью, размеренных и непоколебимых смертных матерей, никогда не устающих склониться над упавшим малышом и успокаивающим, мягким голосом говорящих «не плачь» в ответ на разбитую коленку. Была ли принцесса Лютиэн таким непоседливым, шумным ребенком? Ирме на миг вспомнилось, что она сама никогда не знала матери или подобной заботы — смогла ли Мелиан увидеть это сквозь толщу выстраданных, прожитых лет? Впрочем, двадцать восемь человеческих лет и они же, на двадцать лет законсервированные во времени — пустяк для такого существа.       На краткий миг, она позволила себе это. Ирма торопливо скинула так и не переобутые бальные туфли и протянула руку Мелиан, схватившись за мягкую ладонь. Королева с переливчатым смехом увлекала её все дальше от тропинок и сладких бутонов, залитых мерцанием светлячков.       То тут, то там алым цветом вспыхивали то куст гибискуса, то красные лилии в неприметном черном пруду. Королева увлекала её все дальше. Среди плавных изгибов лиан и дикого плюща робко проглядывали тонкие усики паучьих лилий, ликорисов, не осмеливающихся показаться чужому взгляду. Этот уголок был освещен редкими цветами, как фонариками.       — Многие из них цветут лишь ночью, а некоторые — лишь один день в году, — Мелиан скользнула пальцами по многослойному желтоватому цветку, прятавшемуся в густом кустарнике. — За одну ночь они должны отдать свою красоту миру, осиять его — и далеко не каждому дано увидеть их искрометное величие. Зачастую и семена, оставшиеся после них, погибают.       Ирма напряженно слушала, комкая в руках свисающие темно-бордовые рукава. Удивительно, как их фигуры причудливо сливались среди этих цветущих огней. Мелиан говорила тихо, понижая голос, будто бы делясь самым сокровенным, оглаживая еще не знавшие ласки бутоны — вдали от всех, вдали от собственного короля — давала бесценный совет.       — Некоторым из вас суждено вспыхнуть ярко и рассеяться, оставив после себя так немного… Кто-то из вас будет цвести долго, отчаянно, втайне надеясь что его найдут, примут и полюбят. Но как и завещал Всеотец, все мы после себя должны что-то оставить, будь то строки в песнях, раны в душах или же раны мира…       Мелиан подняла фиалковый взгляд — потемневший и подернутый серой пеленой — она смотрела сквозь неё и сквозь себя.       — Но даже если непроторенная тропа принесет много боли, это не значит, что вы должны перестать идти. Идите вперед, и не оглядывайтесь ни на кого. Единожды выбрав свой путь, проследуйте по нему до самого конца.       Ирма прерывисто вздохнула, вслед за Мелиан. Она видела, как по щеке королевы скатилась мутная капля, исчезнувшая в рассыпавшихся черных волосах. Глаза королевы блестели, как омытые водой аметисты. Их грани преломлялись, отражали друг от друга звездный свет и завлекали в пучину, но она побоялась туда заглянуть. Ирма отвернулась, выцепив взглядом огненный паучий цветок, скрывшийся между лиан.       Мелиан предвещала слишком много боли — для неё, для раньяр, для всех, даже для себя самой. Ирма отчаянно пыталась стряхнуть с себя наваждение, но бессильно: будто бы груз всего мира навалился на неё, погребая под собой. Королева говорила безумные вещи, словно сама став безумной на краткие мгновения. Она попыталась высвободить руку, но перед внутренним взором внезапно вспыхнула кровь. Бесконечный, темный холодный лес, курганы снега и темные озера крови.       — Будь сильной. Вы — дети Вечного Мира, и лишь Эру стоит над вами, — Мелиан отпустила её, напоследок соприкоснувшись подушечками пальцев. Ирма будто бы наяву увидела знакомые золотые глаза. — Скажи ей. Скажи ей не бояться. Над вами только Эру. И лишь Эру судить вас.