Приключения Чайковской на пиратском корабле

Мальчишка был обнаружен почти сразу и Чайковская поплыла к нему. Молния продолжала сверкать. Ветер дул словно со всех сторон и мотал мокрую героиню на волнах, однако она упорно продвигалась к своей цели. Гребок вперед, два назад, вперед, назад. Раз, два. Шлёп, шлёп, хлюп, хлюп. – Держись, пацан, атаманом будешь. – Ухватив за шкирятник мальца, "бабайка" потащила его в сторону темной фигуры их корабля. "Главное выбраться, а там – будь что будет!" — Подумала она громко и уверенно любимые слова из песни Металлики. Веревку на талии дернуло и потянуло. Спустя еще несколько мгновений в соленой бурлящей воде, Чайковская откашливалась на палубе, выжимала липкие волосы и край рубашки. Пацанёнок приходил в себя рядом. – Ваще дурной, ты чем думал? – Высказался кто-то, сплюнув в сторону. – Нистыдна? Девчонка тибе жисть спасла?! – Не кошмарьте парню жизнь, отстаньте уж! – Громыхнул вслед за раскатом грома голос капитана. – Идите делом займитесь. Буря еще не кончилась. Морячки, помогавшие им выбраться, дернулись и снова разбежались по делам — вычерпывать воду, собирать паруса, что-то еще явно важное для выживания. Парень посмотрел на Чайковскую и пробормотал что-то невразумительное. Затем волшебница начала разбирать слова: – Это странно, но то правда... Бог знает, бог знает, как я влюбился... Я влюбился, я влюбился впервые в жизни. — Совсем ошалел от соленой воды, – фыркнула спасительница и похлопала по уху, в котором хлюпало. – Наверное, ты просто никогда не любила... – буркнул обиженно мальчик. – Не говори о любви... Если б я никогда не любила, то никогда бы не плакала! Мне нужен понимающий друг, который мог бы выслушать в трудную минуту. А любовь... Любовь может быть холодной, как смерть. "Бабайку" уже понесло в рассуждения, когда она вдруг вспомнила про свой рюкзак, да и погода явно не благоприятствовала. Приятнее было разглагольствовать о вечном с кружкой глинтвейна на теплой кухне. Но никак не в бурлящий шторм с промозглым ветром и волосами, торчащими в стороны от соленой воды. Пытаясь отвязаться от мальца с его "чуйствами", Чайковская отмахнулась: — Ой, да кто я такая, чтобы не соглашаться? Мерлин Менсон? Ладушки, шоу маст гоу он. — Она уже поднялась и собиралась вернуться в трюм к своим вещам. Разбросанным. Беспризорным. Как вдруг взгляд ее привлекло что-то неожиданное. Все. Совершенно все звуки стихли. Корабль перестало болтать. Теперь он будто замер в абсолютно пустом пространстве. Лишь свет далеких звезд немного освещал палубу. – Неужели все это сон, плывущий на гребне волны вниз по течению реки смерти? – Услышала она знакомый голос парня-в-книжке. Он пырил глаза в очках на россыпи звезд, стоя у борта. Чайковской стало вдруг любопытно, знал-ли этот умник, что оказался в космосе? Саму же волшебницу удивлял тот факт, что в пространстве без воздуха никто из корабельных не задохнулся и вообще, все, похоже, чувствовали себя вполне здорово. Ну, может, немного ошарашено. – Из пепла создан ты однажды был, и пеплом ты покой свой снова обретаешь! – Услышала "бабайка", как пробормотал себе под нос старпом, продолжая держать штурвал и вглядываясь в пустоту впереди себя. Капитан же, по ее мнению, выглядел так, словно все происходящее его ничуть не удивляет. Чайковская заподозрила неладное. И не зря. Потому что карта, которую она оставила в трюме вместе с вещами, пропала.