Домой?

— Как же меня достали все эти поезда, Андрюха. Когда мы, блять, будем на гастроли летать только самолётом, ё-моё? — возмущался задолбавшийся Мишка, спуская с багажной полки дорожные спортивные сумки. Давалось ему это с трудом, потому что вечер и ночь они все вместе провели, как водится, за бухлом и игрой в карты, и теперь Горшок стоял на ногах весьма неуверенно. — Не, Мих, я только за. Но в самолёт бы нас в таком виде точно не посадили, — глубокомысленно заметил Князь, беспечно валяющийся на нижней полке с задранными кверху ногами. — Да и откуда столько денег на билеты? — Не знаю, — Миха справился наконец с сумками, и сел напротив, лохмача обеими руками отросшие за время тура волосы. — Не моё дело-то. Чем дома заниматься будешь? — Отдыхать от ваших рож, — хмыкнул Андрей и заржал. — А ты, конечно, поедешь к нашему дорогому шестисотому Мерседесу. — Прекрати, блять, её так называть, — взвился Горшок и поднёс к лицу Андрея здоровенный кулак. — Для тебя она Лада. — Ой, простите, — перевернулся на бок Князев и состроил гримасу провинившегося школьника. — Ладка, в отличие от тебя, нисколько не обижается. Я называю её так лет десять, если не больше. Ну так ты к ней? Когда вы съедетесь уже? — Да нахуя? Нам и так хорошо. Жили бы вместе, она б меня всё время такого бухого видела. А сейчас нормально, отлежусь у себя один, а завтра уже к ней поеду, — объяснил Мишка и мечтательно прикрыл глаза. — Блять, я так соскучился по ней. Вот ведь, а?.. Он не договорил, но Андрюха и так всё понял и украдкой разулыбался: он был рад за друга.

***

Группа распрощалась на вокзале, и Миха, взяв такси, добрался до съёмной квартиры, которая очень редко видела своего хозяина. Деньги за аренду он отдал на несколько месяцев вперёд, и теперь, не парясь, ввалился в тишину жилища, которое язык не поворачивался назвать домом. Здесь было пусто, пыльно, душно и тоскливо. Мишка скинул кеды, бросил сумку в прихожей, распахнул в комнате окна, впуская шум города и свежий летний воздух, и завалился на диван, не расстилая его. Он проспал до вечера, лениво дополз до ванной, потом пожевал завалявшееся в кухонном шкафу печенье, совсем не желая идти в магазин, полночи просидел за ноутбуком, играя в свой любимый Обливион, и уснул прямо с ним. Через час Миху разбудил орущий будильник на мобильнике, который он спросонья чуть было не запустил в стену, но тут же вспомнил, зачем ему так рано подниматься, и лицо его просветлело. Стоя в душе под упругими струями прохладной воды, он жмурился как довольный кот и думал о Ладе. Простая мысль о том, что через пару часов они снова будут рядом, грела сердце и играла на губах глупой улыбкой. Миха постарался придать себе приличный вид, побрился, расчесал спутанные волосы и, вернувшись в комнату, распахнул дверцы шкафа. Он был почти пуст, лишь сиротливо висели на плечиках несколько чистых, давно поглаженых рубашек да лежали на полке сваленные небрежной стопкой футболки. Мишка, особо не задумываясь, надел ту, что висела ближе, в светлую узкую полоску, бросил в сумку ещё немного одежды, прошёлся по квартире, выключил везде свет и отправился на автовокзал. В автобусе он протиснулся ближе к окну, и, глядя, как мелькают за ним деревья и плывут неспешно пушистые кучевые облачка, достал из кармана связку и долго крутил её в руках. Эти ключи дала ему в прошлый приезд Ладка, которой надоело, что Миша всё время ломится в дом как вор, через огороды. «Приходи в любое время», — сказала она тогда, улыбаясь, и Мишка молча кивнул. Он понимал, что этим жестом Лада впускает его в свою жизнь, но запретил себе радоваться и очень боялся переступить черту, за которой потеряет голову. Он не хотел больше сумасшедшей влюбленности и всепоглощающей любви, на своей шкуре сполна ощутив всю её разрушительную силу, но с каждым днём его тянуло к Ладе всё сильнее и сильнее. Умея нехило загоняться, Миха много размышлял на эту тему и никак не мог смириться с тем, что, кажется, теперь готов променять свою неприкаянную свободу на тупое семейное тепло и уют. Это было так не по-панковски, что бросало в дрожь, и Мишка совсем запутался. Но сердцу не прикажешь, и по его велению Миха, забив на всё, решил устроить Ладе сюрприз, приехать без предупреждения ранним субботним утром, пока она будет ещё спать, и провести целый день вместе, как… Ну да, как семья, чёрт возьми! Путь от автостанции до дома Лады он почти пробежал, мечтая о встрече и предвкушая её, легко отпер новую металлическую калитку, слегка повозился с хитрым внутренним замком, стараясь не шуметь, и тихо скользнул внутрь. Прихожая встретила его неуловимым запахом домашнего тепла, чистоты и ещё чего-то необъяснимого, но очень приятного. Миша сел на низкую скамейку и вдруг понял, что именно здесь чувствует себя по-настоящему дома. Он аккуратно разулся, прошёл по коридору и сперва тихо заглянул в комнату Владьки, которая была не заперта. Мальчик крепко спал, сбросив с себя одеяло и раскинув руки-ноги в разные стороны. Миха улыбнулся, закрыл дверь и пошёл в спальню. Лада спала очень чутко, прекрасно слышала щелчок замка и встретила Мишку, сидя на кровати. — Миш, приехал! — искренне обрадовалась она и засветилась ярче медного начищенного самовара. — Лада! — Горшок отставил в сторону сумку и в мгновение ока очутился рядом с ней, целуя и роняя на подушки. Ладка была такой классной, теплой, сонной, почти раздетой… Желание захлестнуло его с головой, он, не сдерживаясь, застонал ей в губы и дрожащими пальцами стал стягивать майку и шорты, в которых она спала. — Погоди, Мих, погоди! Дверь! — тяжело прерывисто дыша, кое-как отбилась Лада. — Запри дверь, а то Владька… Мишка с неохотой поднялся, сдвинул защёлку, хитро глянул на Ладку и принялся медленно раздеваться, стоя прямо перед ней. Она, не моргая, смотрела, как с его плеч падает рубашка, оголяя торс, как звякает пряжка ремня… Когда он остался совсем без одежды, Лада тихо лукаво рассмеялась, приглашающе откинула край одеяла и сказала: — Разделся? Молодец. А теперь давай дальше спать. Ещё такая рань, а у меня выходной. Мишка возмущённо выдохнул, а Лада перевернулась на бок и отвернулась к стенке. — Ах так, да? — пробормотал он, лёг рядом, чувствуя, как прогибается кровать под его весом и вплотную прижался к Ладке, крепко обхватив её руками. Он поцеловал шею, щекоча тёплым дыханием, огладил живот, грудь, еле как сдерживаясь, чтоб одним движением не подмять её под себя и безо всяких прелюдий ворваться внутрь, чуть выровнял дыхание и тихо невинно спросил: — Ты ничего не чувствуешь? — Чувствую, — шёпотом отозвалась Лада, явно ощущая настойчивую мощь его плоти и своё желание, отдающееся в животе сладкой болью, но решила идти до конца, продолжая дразнить. — Чувствую, что хочу спать. — Блять, — почти неслышно вырвалось у Мишки, уже надорвавшего ребристый край заранее приготовленной упаковки, — играешь со мной, да? Я сюда приехал не для того, чтоб спать. А ну-ка иди ко мне. Я ведь долго ждал. Он прикусил ей мочку уха и, решительно оставив без белья, резко подался вперёд, не дожидаясь разрешений и приглашений. Лада прикусила губу, чтоб не сорваться на слишком громкий звук, и вцепилась руками в подушку. Ей нравилось подчиняться ему, разрешая себе быть слабой хотя бы в постели, да и возбуждение было уже невыносимым. Мишка взял сразу высокий темп, давая волю своей страсти, но потом немного замедлился и лёгкими движениями стал ласкать Ладку пальцами, нежно и чувственно, целуя мягкую кожу всюду, до куда мог дотянуться. Она постанывала, и думать забыв о сне, так сладко, что Мишка перестал ограничивать себя, снова ускорил движение, вжавшись ещё сильнее, и замер, чувствуя, как расслабляются все мышцы. Лада нетерпеливо заерзала, но Миха перехватил её руки и рассмеялся в ухо: — Ты ж спать хотела? Вот и спи. — Мишка, блять, какой же ты, с… — рвано выдохнула Ладка, и он, конечно, сжалился и за считанные секунды довёл до желанного конца и её. — Ты правда долго ждал? — осторожно спросила Лада, когда спустя некоторое время они нежились в объятиях друг друга. — Терпел, когда вокруг тебя постоянно крутятся толпы готовых на всё девок? — Да нахер они мне? — лениво потянулся Мишка и кивнул на свою руку. — Я изменял тебе только с ней. — Дурачок, — ласково шепнула Лада, положив голову на его вздымающуюся грудь. — Я тоже ждала тебя. Ты давно не приезжал. — Дела, — вздохнул Миха, поворачиваясь на бок и перетягивая на себя одеяло, и зевнул. — Сама ж знаешь. Он закрыл глаза и вскоре уснул, а Лада, совсем растеряв весь сон, долго смотрела на него и тихо плавилась от счастья. Когда она глянула наконец на часы, было уже начало одиннадцатого. Ладка тихонечко перебралась через спящего Мишку, попутно чмокнув его в нос, оделась, улыбаясь, и отправилась на кухню. Там она зашумела кофемолкой, насыпала свежемолотые зёрна в турку, и вскоре весь дом наполнился чарующим ароматом крепкого, только что сваренного кофе и творожной запеканки, которую Лада оперативно сунула в духовку. На пороге показался взлохмаченный Владька, пристально оглядел Ладу и сказал: — Мам, ты прям вся светишься. Горшок приехал? — Во-первых, доброе утро. Во-вторых, Владь, ну какой он тебе Горшок? Дядя Миша, — цокнула языком Ладка, глянула на удивлённо округлившиеся глаза мальчишки и засмеялась. — Ну ладно, просто Миша. — Так я прав? — спросил Владька и, не дожидаясь ответа, прошлёпал в прихожую, увидел Мишкину обувь и тоже разулыбался и запрыгал до потолка. — Ура! Я пойду его будить! — Владька, стой! — попыталась остановить его Лада, но он уже ворвался в комнату и плюхнулся на кровать рядом с Михой, активно его тормоша. Мишка поморщился, завернулся сильнее в одеяло, но Владик не отступал, без умолку о чём-то болтая, и Мише пришлось открыть глаза. — Мелкий! Блин, слезь с меня, ты чё-то уже нифига не мелкий. Когда успел вырасти? — Не знаю. Миш, вставай, у нас с тобой столько дел! — У нас? — скептически усмехнулся Мишка. — Конечно, у нас! Ты должен мне кое в чём помочь. И всё надо успеть за полдня, а то вечером меня мама к бабушке отправит, — многозначительно подмигнул Владька и стал стягивать с Михи одеяло. — Бл… Блин, погоди, я оденусь и выйду, — упёрся Мишка и отвесил хохочущему Владу лёгкий подзатыльник. — Иди, умывайся. Уши там помой, шею. Всё как следует, ё-моё. Я проверю! Владька, продолжая смеяться, выскочил во двор, потому что утро было солнечным и жарким, и затанцевал там под упругими струями воды из рукомойника. Миха, улучив момент, оделся, прокрался на кухню и крепко обнял Ладу сзади, целуя в шею и воруя заодно с доски кусок колбасы. — Есть хочу. Два дня толком не завтракал. И не обедал, — объяснил он, садясь за стол. — И уж точно не ужинал, — Ладка поставила перед ним тарелку. — Когда вы вернулись? — Вчера утром, — ответил Миха, принимаясь за еду. — Очень вкусно. Но как-то не сытно. — Дождись обеда, — подмигнула Лада. — А может, сходим куда-нибудь? Зачем тебе стоять у плиты? — Мне нравится готовить для тебя. А ты всё равно будешь занят. Владька тебя просто так не отпустит, да, сынок? — Да! Мама подарила мне гитару. Послушаешь, как я играю? — Хорошо, — кивнул Миха и с хитрецой глянул на Ладу. — Ты купила гитару, а не волейбольный мяч? — Владьке спорт побоку, в отличие от музыки, — пожала та плечами. Все вместе они убрали посуду, и мальчишка уволок Горшка в свою комнату, откуда тут же послышалось бренчание металлических струн, а потом оживленный разговор. Лада в который раз за утро расплылась в улыбке, собралась и пошла в магазин. Она долго бродила по новому супермаркету, думая, чем бы таким удивить Мишку, какое блюдо приготовить именно для него. Ладка знала, конечно, что он непривередлив в еде, но ей доставляло удовольствие заботиться о нём. Решив, наконец, приготовить запечённое мясо, Лада купила всё необходимое, вернулась домой и встала в дверях Владькиной комнаты.  — Мих, а ты не мог бы, — попросила она, с интересом глядя, как тот учит мальчишку ставить какой-то сложный аккорд, — спилить в саду старую грушу? У нас с Владькой руки никак не дойдут. А я пока обед приготовлю. — Мама, да зачем? Миша же гость. Мы с пацанами сами всё сделаем, — вскочил Влад, но Лада покачала головой. — Вас не дождешься. Сколько ты уже обещаешь? Она говорила очень убедительно, но Мишка, всмотревшись в её серые внимательные глаза, понял, что дело вовсе не в груше. Этой просьбой Лада ещё шире открывала ему дверь в свою жизнь и подчеркивала, что он ей нужен не просто как любовник, а как… Да, пожалуй, как муж. — Я всё сделаю. Пошли, Владька, покажешь фронт работ. Дерево оказалось старым, высоким и рассохшимся, и Миха провозился с ним не меньше двух часов, заодно решив выкорчевать и оставшийся пенёк. Влад крутился рядом, немного помогал, много болтал и от всей души радовался возможности побыть с Мишкой. — Ты неплохо играешь на гитаре, — заметил Миха, убирая на место лопату и топор. — Занимайся каждый день, и будет тебе счастье. — Конечно, — кивнул Владик и выпалил. — Мы с парнями соберём группу. Она будет как твоя. Не, лучше, чем твоя! Самая крутая группа в стране будет! — Правильно-правильно, — согласился, смеясь, Миха и лёг передохнуть на расстеленный в траве плед. — Если думать по-другому, то не стоит и начинать. Он в задумчивости уставился в голубое небо, усыпанное барашками облачков, и замолчал. — На, — протянула ему холодную пивную банку возникшая рядом Лада. — Спасибо. А то это дерево давно мне глаза мозолило. На нём уже и плодов-то не было. — Да ладно, чё там, — махнул рукой Миха, сел, открыл пшикнувшее пиво и внезапно предложил его Владьке. — Будешь? Хочешь попробовать? — Миша, блин, — укоризненно зашипела Лада, но Горшок нисколько не смутился. — А чё такого? Пусть лучше с нами дома попробует, чем с корешами в подворотне. Держи, ничё не будет. Влад, косясь на мать, сделал несколько осторожных глотков, сморщился и протянул банку обратно ржущему Михе. — Так и знал, что это ерунда. Противное оно, — заметил мальчик. — Мам, можно, я пойду в мастерскую? Там уже, наверное, собрались ребята и Володя. А оттуда сразу к бабушке поеду. — Подожди, давай сперва пообедаем, — остановила его Лада и пояснила Мише. — Они там всем отрядом корабль строят, одноногие Сильверы, блин. Начитались про морские приключения, хотят вот сами на озере плавать. А помогает им Вовка, помнишь, тоже одноклассник наш? — Помню. Ё-моё, корабль — это круто. У вас уже не просто отряд будет, а эта, как её… — Миха замолчал, подбирая слово, и всё-таки нашёл его. — Флотилия, во! — Точно, — обрадовался Влад. — Ну пошли тогда быстрее обедать! Я уже проголодался! — Я тоже, — поднялся Миша и, пока Владька мыл руки, жарко поцеловал Ладу, вкладывая в поцелуй всё то, что не мог высказать словами, а потом быстро отстранился. — Ну, Лад, что ты приготовила? — Ничего особенного, мясо в духовке, гарнир да салат, — скромно ответила она, но Мишка и Владик высоко оценили приготовленное блюдо, попросили добавки, а потом мальчуган поскакал собирать свои вещи, чтоб вечером не возвращаться домой, а завалиться с ночёвкой к Ладиной маме. Ладка вышла провожать его до калитки, а Миха остался в доме, встал у окна на кухне и опять задумался. — Миш, — низким соблазнительным шёпотом позвала его вернувшаяся Лада и развернула к себе за корпус, — теперь мы одни. — Это классно, — выдохнул Миша и сходу принялся её раздевать. — Давай ходить весь вечер так, без ничего? Ты такая красивая, блять, я не могу… Лада… Он целовал её, зарывался носом в волнистые волосы, притягивал к себе и млел от жаркой близости. Движения становились грубее и настойчивее, но ему и этого было мало. — Ладка… Оба не заметили, как оказались на кровати, чувствуя лишь друг друга, и больше ничего вокруг. Страсть клубилась в воздухе, и они растворились в ней без остатка, стирая рамки и условности. Михе было плевать на всё, что было, и всё, что будет. Бесконечность вселенной и времени сосредоточились именно здесь, в этом миге, в этом моменте, и он понял, что, кажется, нашёл то, что искал. — Устал? — спросила Ладка, удобно устроившаяся в его объятиях, заметив отрешенный взгляд. — Нет. То есть… Короче, не в этом дело, — расплывчато отозвался Мишка, легко поглаживая её спину, и надолго замолчал, но потом встряхнулся. — Давай хоть телек включим? — Щёлкай, — нашла ему пульт Ладка. Миха, не разрывая объятий, лениво листал ярко мелькающие каналы, пока не наткнулся на «Сида и Нэнси». — Не самый подходящий фильм для нашего вечера, — покосилась на него Лада и вдруг спросила. — Ты всё ещё любишь её? Речь шла, конечно, об Анфисе, и Мишка не стал делать вид, что не понял вопроса. — Нет, — резко покачал он головой. — Всё в прошлом. Но это моя жизнь, и я ни о чём не жалею. А это — просто фильм. Но если ты хочешь, я переключу. Лада ничего не ответила, и пару минут они внимательно смотрели на экран, но вокруг ощутимо висело напряжение, и Мишка, перестав упрямиться, включил музыкальный канал и притянул к себе Ладку жарким поцелуем. Они целовались безумно долго, и весь вечер провели в обнимку, а потом Лада потащила слегка сопротивляющегося Мишку гулять по ночному городку. — Как раньше, помнишь? — сказала она, надевая лёгкое платье, и Миха уступил. Ночь была мягкой, пушисто-темной и теплой, почти южной, и они окунулись в неё, как в ласковые волны летнего моря. — Смотри, Мишка, какую набережную построили, почти как в Питере, — указала Лада на асфальтированную дорожку вдоль берега пруда, украшенную старинного вида фонарями, и рассмеялась. — Романтика, блин. — Не, разве это романтика? — прижал её спиной к ограждению Миха, и в глазах его заплясали радостные озорные чертики, которые так любила Лада. — Пошли на тот берег купаться? Прямо так. Она пыталась что-то возразить, но Мишка неумолимо тянул её за собой. Возле обрыва, подальше от шумных компаний отдыхающих он нашёл безлюдный песчаный пятачок дикого пляжа, махом разделся, решительно стянул одежду с Лады и легко затолкал её в воду. — Мих, чё за нудистские наклонности? — смеялась Лада, а он опять целовал её и больше ни о чём не думал. Они наслаждались друг другом и ночью, дурачились, толкались, брызгались, и в итоге сухой осталась только Мишкина рубашка. Он надел её на чуть замерзшую дрожащую Ладу, и долго любовался ей в лучах только-только поднявшегося из-за горизонта солнца. — Ты надолго приехал? — спросила Ладка, когда они, немного обсохнув, возвращались домой. Миха хотел ответить, что навсегда, но, понимая, что это будет неправдой, лишь тяжело вздохнул, не зная, что вообще делать со свалившимся на него счастьем. Не дождавшись ответа, Лада встала перед ним, взяла за руку и спросила уже другое. — Съедим что-нибудь, а потом ляжем спать, да? Мы уже не в том возрасте, чтоб гулять ночи напролёт, — она засмеялась, щёлкнула его по носу и пошла варить кофе. — Давай, — согласился Мишка, посидел немного с ней на кухне, а потом ушёл во двор и закурил. Когда завтрак был готов, Лада вышла к нему и слегка испугалась сосредоточенного вида. — Мих… Всё в порядке? — Да. Я… — Мишка замолчал, о чём-то раздумывая, а потом обнял Ладу за плечи и, глядя прямо в её глаза, медленно и чётко сказал. — Я люблю тебя. И это были не просто слова, Лада прекрасно это знала. Она долго ждала их, а сейчас растерялась, как девчонка-подросток, и молчала, купаясь в теплых лучах Мишкиных глаз. Наконец, дар речи вернулся к ней, и она спешно ответила: — Я тоже люблю тебя, Мишка. Ты… Ты счастлив теперь? — С тобой — всегда, — сразу же отозвался Миша и очень сильно притянул Ладу к себе, не желая отпускать никогда.