Где могила твоя, Ибрагим?

Когда Хюррем видит Хатидже, она – раздавлена. Сестра султана называет свой прежний дворец прибежищем, но это расписная клетка, а подаренные когда-то Ибрагимом ожерелья цепью сковывают тонкую шею. Однажды Хюррем затянет эту цепь до предела и перед смертью султанши посмотрит в ее черные глаза своими по-славянски небесно-голубыми. Сестра султана шипит змеей, приближая свое лицо вплотную к лицу Хюррем, что отомстит, что поставит ее на место. - Как вам будет угодно, султанша, - со скрытой издевкой отвечает та. Ей угодно раздавить Хюррем и втоптать в грязь, туда же, откуда она пришла во дворец, но по сути раздавлена сама Хатидже, и ее слабые трепыхания ничего не меняют. Раздавлена, вдавлена, втоптана. Раздавлена могучим, величественным «Роксолана»; вдавлена в стены дворца мухой – в янтарь; втоптана той, что отняла у нее брата, супруга и надежду. Когда Хюррем видит Хатидже, она чувствует пренебрежительную жалость. - Хотите убить меня, султанша? Как это лестно. Ей некуда пойти, кроме собственной тюрьмы; у нее отняли даже могилу мужа. Где могила твоя, Ибрагим? В каком уголке земли покоятся твои кости, чтобы одна султанша омыла их своими слезами, а вторая станцевала над ними? Где найдет тебя твоя Хюррем, единственная, кто ни на секунду не забывала, кто ты есть на самом деле, - всего лишь раб, как она, возвышенный Сулейманом и ему же обязанный своей смертью. Каждый в Османской империи верит, что ему. Хюррем знает правду и, оглядывая с балкона принадлежащий ей город, думает, что смерть – это единственное, что принадлежит не воле султана, а им с Ибрагимом. - Я тебя не просто убью – уничтожу. - Не стану вам мешать, султанша. Где могила твоя, Ибрагим? Куда приходить праздновать свое торжество, победу после многих лет и длительных военных кампаний? На какую почву опускаться коленями, уже не боясь испачкать платье, чтобы почувствовать себя хоть немного ближе? Единственная могила твоя, Ибрагим, - в моем сердце, в сердце рабы с Бедестана.