These are my feelings

Кэтрин почувствовала лёгкое покалывание в сердце, после того, как её взгляд пал на Кенсингтонский дворец. Это её дом. Это то место, где её любовь могла становиться всё сильнее и сильнее с каждым днём. Это место в котором она воспитала своих детей. Это то место, где она чувствовала себя счастливой и даже не смела думать об одиночестве и страданиях. Женщина шла не оглядываясь назад. Она шла неторопливо, осторожно, как будто опасаясь чего-то или кого-то. Её душа никогда не изнывала от боли, так как сегодня. Слёзы сами мелкими каплями текли по щекам и не давали покоя. Всю ночь Миддлтон не могла заснуть. Обычно дождь её так успокаивал, но не в этот раз. Родной дом словно звал её назад, она слышала голоса своих детей и женщине казалось, что она вот-вот сойдёт с ума. Из головы не выходили слова родной сестры, которая пригрозила Кейт одиночеством, с которым она проживёт навеки. Но разве это жизнь? Лучше смерть. Охрана у ворот было дёрнулись чтобы преградить путь, но увидев и почувствовав знакомого человека рядом, отступили. Девушка толкнула их рукой, они послушно отворились и Кэтрин медленно ступила за порог. Сердце заколотилось. Она боялась быть вновь отвергнутой мужем, она боялась навсегда потерять своих любимых детей. Она знала, что Уильям по-прежнему любит её, не оставит и не предаст. Она пыталась бороться, пыталась вернуть его, но все попытки были тщетны. Остаётся только жить прошлым…только воспоминаниями. 10 минут назад… В комнате было невыносимо душно. Угасающие свечи оставляли приятный, но вместе с тем удушающий запах. За окном накрапывал дождь и дул прохладный ветер, но все окна в комнате были намертво закрыты. Дверь заскрипела и в комнату вошла Шарлотта. Она держала хныкающего и исхудавшего Луи на руках. Девочка осторожно усадила брата около себя, а затем плотно закрыла дверь, подперев её тяжёлыми книжками. Маленький Луи терпеливо ждал, пока сестра вновь возьмёт его в свои объятия и прижмёт к груди, как это делала мама. Лотти печально глянула на Джорджа, который сгорбленно сидел на кровати и не смел взглянуть на сестру. Его глаза были уставлены на свои нервно переплетающиеся друг с другом руки. Девочка приподняла голову. Она знала, что нужно это сделать. Конечно, возможно это глупо, но разве остался хоть один человек в этом доме, который бы по-настоящему их любил? Их всех? Ни за что, а просто так. Принцесса никогда не мучил этот вопрос, так как родители любили друг друга и своих детей. Теперь же всё изменилось. Девочка прекрасно понимала, что это будет немного жестко по отношению к отцу, но разве он вспомнит о них? Вряд ли. Пусть остаётся наедине со своими мыслями и разделяет их вместе со своей новой супругой. Девочка, аккуратно взяв младшего брата на руки, уселась рядом со старшим братом. Мальчик сидел всё в той же позе, только стал легонько покачивать ногами. — Ты боишься? — тихо спросила Лотти, пытаясь взглянуть в глаза брата. — Что нас ждёт дальше? — Джордж поднял полные печали и отчаяния глаза на сестру. Принцесса, усадила младшего рядом со страшим и неспешной походкой направилась к окну. Открыв его, она почувствовала ворвавшийся в комнату, ласкающий ветер. — Мама. — Джордж сумел уловить едва заметную улыбку сестры. Шарлотта знала о чём она говорит. Они попытаюсь уйти в вечность. Они попытаюсь раствориться в ней, дабы обрести покой и быть вместе с мамой. *** Женщина подходила всё ближе и ближе к неизвестности, которая ожидает её за дверью. Кэтрин подняла глаза и увидела открытое окно в комнате детей. На лице женщины промелькнула улыбка. Сейчас ей хотелось обнять их, быть с ними и никогда не уходить. Хотелось вернуть прошлую жизнь, превратить мечты в реальность, которая была не так давно. Миддлтон постучала в дверь, ощущая страх внутри себя. Почему никто не открывает? Неужели её здесь больше никто не ждёт? Послышались шаги. Нет, показалось. Женщина опасливо приоткрыла старую, скрипучую дверь и заглянула внутрь. Ничего не изменилось. Её родной дом был таким же, каким она и привыкла его видеть. Вот только… Здесь было пусто. Дворецкий как обычно не стоял у дверей, с кухни не было слышно возгласов бабушки, Гарри не ходил по дому. Здесь было пусто. Здесь было жутко. Здесь поселилось отчаяние. Кейт чувствовала его. Оно витало в воздухе, оно охватило весь дом в плен и больше не отпускает его. Огонь единственной свечи погиб. Здесь была кромешная тьма. Подул печальный, встревоженный ветер. Он дул откуда-то сверху. Он манил её к себе, умолял поспешить. Герцогиня ускорила шаг. Ветер направлял её. Не давал сбиться с пути. Кэтрин услышала голос любимого мужа, но через секунду послышался голосок сестры. Женщина хотела зайти в эту комнату, но что-то остановило её. Ветер не давал уйти с начертанного пути. — Мама… Девушка испуганно вздрогнула. Она обернулась, но никого не было рядом. Эти три голоса позвали её. Она чувствовала эту ужасную боль в этом одном лишь слове. Она ощутила холод в своём сердце. Душа стонет, погибает. Как только женщина подошла к той самой двери, где были её бесценные, дорогие дети, ветер тут же прекратился. Он исчез, но она чувствовала его за этой дверью. Что-то останавливало её. Внутренний страх сковывал её тело, не давал сделать и шагу, но эту дверь нужно открыть. Она хочет увидеть своих детей, она хочет обнять их, она не хочет отпускать их. Помедлив всего лишь минуту, рука Кейт Миддлтон сама потянулась к маленькой ручке. Дверь едва слышно заскрипела. Приятный ветер охладил лицо. Женщина почувствовала чье-то осторожное прикосновение к своей руке. Оно было лёгким и мгновенным. Дверь отворилась. Сдавленный крик вырвался из груди. Дыхание резко перехватило, боль пронзила сердце насквозь. Она словно парализовала всё тело, заставила мучительно медленно погибать изнывающую душу. Иглы отчаяния пронзили её насквозь, убили её. Они сломали её дух, а теперь пытаются лишить её рассудка. Кейт не ощущала того ветра, который помогал ей жить, она не чувствовала ничего. Всё тело парализовано болью. Она попыталась найти хоть немного сил, чтобы добраться до тел своих маленьких крошек. Их тела лежали на холодном полу, плотно прижавшиеся друг к другу. На лице маленького Луи застыла лёгкая улыбка. Он прижимался к сестре, молча и тихо. Рядом лежала маленькая, пустая склянка. Бледная рука судорожно дотронулась до маленького принца. Дыхание снова перехватило. Кэтрин лихорадочно пыталась глотать воздух, который ей сейчас не нужен. Герцогиня крепко прижала к себе единственную дочь, уголки губ которой были слегка приподняты. Что она чувствовала, когда шла на это? Её прекрасная больше никогда не сможет обнять маму, попросить остаться, не уходить, вернуться. — Шарлотта? Открой глаза…ты не могла умереть. Вставай доченька… — вполголоса проговаривала Кэтрин, чувствуя как слёзы душат её изнутри. Внезапный крик разрушил тишину. Крик отчаяния, крик боли, крик истерзанной души. Он прерывался и вновь возвращался. Она задыхается, она умирает. У неё никого не осталось. Она одинока. Она несчастна. Взгляд пал на выглядывающую из сундука верёвку. Женщина аккуратно уложила детей рядом. Затем, женщина медленно наклонилась к своим детям и оставила нежные поцелуи на щеках несчастных. Она не могла встать. Тело уже парализовано. Она не утирала льющиеся потоком слёзы, она лишь судорожно открыла сундук и достала оттуда крепкую верёвку, кое-как завязывая петлю. Дыхание сбивалось, крик вновь хотел вырваться наружу. Женщина попыталась сглотнуть его из груди вырвалось тихое сипение. Поставив маленький стульчик, Миддлтон забралась на него, и крепко завязала верёвку на деревянной перекладине под потолком. Женщина встала лицом к детям, дабы не чувствовать боли от удушения. Продев голову в петлю и хорошенько затянув верёвку, приготовилась раствориться в вечности и быть со своими детьми навеки. Минуты и тело легонько покачивается из стороны в сторону. Её глаза застекленели, а ветер за окном задул с новой силой. Вдалеке раздался гром. Небеса зарыдали. *** — Кэтрин! Этот вскрик был столь неожиданным, что молодая женщина дёрнулась и испуганно захлопала глазами. Уильям свёл брови к переносице и в недоумении оглядел полураздетое тело Фрэнсис Джонсон. Прибывая в лёгком состоянии шока, мужчина приподнялся с кровати и почувствовал боль в груди. — Что вы тут делаете? — резко спросил Принц, вглядываясь в глаза молодой женщины. Фрэнсис Джонсон молчала, не смея вымолвить ни единого слова. Она тоже приподнялась с кровати и опустила глаза в пол. — Этого не может быть… — прошептала молодая женщина. Герцог накинул на себя халат и резко повернулся к Фрэнсис Джонсон. Он гневно сверкнул глазами. — О чём ты? Где моя Кейт? Где мои дети? Молодая женщина молчала, боясь даже пошевельнуться. Кембриджский грубо схватил мисс Джонсон за плечи и хорошенько тряхнул её, от чего у той слёзы полились неумолимым потоком. — Говори! Где моя жена? Что ты сделала с моей семьёй? — Я…я…заклинание… — Заклинание? — недоверчиво переспросил Герцог. — Да, — закивала мисс Джонсон, всхлипывая. — Я не думала, что так всё получится…это исключено. — Что исключено? Кто ты чёрт возьми? — закричал принц. — А ты не помнишь меня, Уильям? — слёзы внезапно исчезли и на лице появилась дьявольская ухмылка. Герцог Кембриджский резко отпрянул от молодой женщины. Он смерил её недоверчивым взглядом и тихо прошептал: — Филиппа…? — Теперь ты поплатился за всё, Уилл. — молвила Пиппа, медленно вставая с кровати — сначала поплатилась Кейт, затем твои дети, а теперь ты. Вы все испытали те мучения и страдания, которые пережила я. Всё вы… — А каких мучениях ты говоришь? — яростно воскликнул Уилл. Филиппа не спеша, вглядываясь в глаза своего бывшего возлюбленного, подошла к нему практически вплотную и прошипела прямо в лицо: — Я наложила на тебя заклинание, Герцог Кембриджский. Ты выгнал свою жену, но ты этого не помнишь. Я заставила поверить детей в смерть их матери. Ты любил бы меня и дальше, если бы все те кого ты любишь не скончались ровно пять минут назад. — Что? — прошептал Уильям. Он резко оттолкнул от себя молодую женщину и яростно распахнув дверь, отправился в комнату детей. Ветер направлял его. Дверь жалобно затрещала, столкнувшись со стеной. Герцог стоял на пороге, не в силах пошевельнуться. Его глаза были прикованы к покачивающемуся телу. Он не видел её лица, он не видел её прекрасных глаз, он боялся заглянуть в них. Он боялся увидеть в них гнев, увидеть в них последний блеск… Уильям медленно зашагал вперёд, опомнившись и подхватил тело жены за ноги, не давая верёвке продолжать сдавливать горло Герцогини. Ему казалось всё это кошмаром, но жестокая реальность возвращала его обратно. Его дети мертвы…? Вокруг всё затянулось каким-то туманом, мутной пеленой. Он находился на грани. Между реальностью и сном. Он пытался внушить себе, что это лишь построенный воображением мир, но душа и остатки рассудка твердили иное. Они пытались вытянуть его из этих заблуждений. Кровь. На его руках кровь. Кровь собственных детей. Эти невинные, безжизненные тела сводят с ума. Теперь он чувствует её холодное тело в своих тёплых руках. Он отчаянно пытается согреть её, но она как-будто прекрасная, застывшая статуя: не шевелится, не открывает глаз, не живёт, но остаётся всё той же прекрасной женщиной. Он может наблюдать за ней, боготворить её, обожать её, но она больше никогда не обнимет и не осветит своей улыбкой его умирающую душу. Никогда. Уильям легонько дотрагивается рукой до её бледной щеки и ощущает эту жуткую боль в груди. Как он смеет дотрагиваться до неё, понимая, сколько боли он уже успел причинить? — Кэтрин… — тихо позвал Уилл, с надеждой вглядываясь в стеклянные глаза. — Кэтрин… Кэтрин! Кэтрин!!! Кейт!!! Вся боль, всё отчаяние, весь гнев, вся печаль вырывается наружу. Жуткий крик разрушает эту тишину. Разрушает это спокойствие, убивает его изнутри. Этой жизни больше не существует. Теперь он мечтает увидеть блеск в её глазах, услышать её голос, ощутить эти сладостные прикосновения, остаться вместе с ней. Но он возвращается в реальность. Герцог всё ещё чувствует прекрасный, ни с чем несравнимый запах её волос, он всё ещё может коснуться её бледных рук, но он не может вернуть её к жизни. Он чувствует опустошение. Ощущение, словно вырвали сердце, забрали частичку души. Сейчас эта печаль, эта скорбь превращалась в ненависть, в жажду мести. Как же он страстно желал услышать мучительные крики того, кто посмел так поступить с его семьёй. Лишить его смысла. Того самого смысла жизни, который он наконец нашёл, но не понимал. И он знал кто это. Кембриджский точно знал, что совесть не замучает его, не заставит его страдать. Ведь страдать, больше нечему. Эта женщина умрёт в страшных муках. Она сгорит в его огне ярости и ненависти. Стоило поспешить, ведь она не глупа, раз смогла провернуть такое. Он ускоряет шаг. Его с Кейт комната находится неподалёку. Он слышит, как хлопнула дверь. Она пытается сбежать. Она пытается избежать своей участи. Пиппа уже у лестницы. Уильям сильнее и быстрее, чем эта несчастная, которая на свою беду попалась на глаза отчаявшемуся мужу и отцу. Она обернулась, заслышав быстрые шаги в свою сторону. Молодая женщина что есть мочи ринулась вниз по ступенькам. На глаза Герцогу попалась шпага. В голове мужчины уже созревал план мести. Он уже слышал её крики и мольбы о смерти. Филиппа судорожно всхлипывала, еле сдерживаясь от плача. Она понимала, что Уильям это просто так не оставит. Дверь впереди. Стоит только повернуть ручку и она на улице, мчится на встречу свободе. Сильная боль в ноге. Шпага брошена метко и точно в цель. Несколько секунд и сквозь ткань чёрного платья виднеется пятно. Маленькая лужица крови появилась на полу. Женщина пыталась сохранять спокойствие, чувствуя как комок подкатывает горлу при приближении бывшего возлюбленного. — Уильям, — судорожно всхлипывая шептала молодая женщина, — Я умоляю тебя… Мужчина сделал резкий выпад вперёд и схватил беднягу за глотку. Хватка его была железной и молодая женщина тут же стала задыхаться. — Даже то, что я с тобой собираюсь сделать будет недостаточно, — прошипел Уильям, слегка ослабив хватку. Мужчина, вновь сжав горло молодой женщины, резко дёрнул Филиппу на себя, а затем отшвырнул к камину. Пиппа взвыла от невыносимой боли, которая прошлась по всему телу. Уильям ранил ногу молодой женщины насквозь. Конец шпаги торчал с другой стороны, раздирая кожу. Женщина попыталась вытянуть шпагу, но Уильям резко направился к ней и схватив её за глотку, прижал к стене и неожиданно вытянул шпагу из ноги молодой женщины. Из горла вырвалось тихое сипение, не более. — Пора тебе ощутить эту боль, эту скорбь, ненависть… — Герцог склонился прямо к её уху. — Пора тебе сгореть в том самом Аду! С этими словами, Уильям отбросил беззащитную в пылающий в камине огонь. Он видел, как она корчится от боли, как взывает о помощи. Её крики раздаются в каждом уголке дома. Могла ли она подумать, о том как жестоко будет её смерть? Думала ли она вообще о смерти? Вряд ли. Герцог Кембриджский стоял спокойно и наблюдал за ней. Он думал, что ненависть стихнет и она стихла, но вместо неё вернулась скорбь. Носить этот траур всю жизнь не было не сил. Его взгляд пал на окровавленную шпагу. Уильям медленно поднял её и слегка прищурился, отведя взгляд в сторону. В камине догорала одежда Филиппы. Мужчина дождался пока от молодой женщины останется лишь пепел, а затем неспешной походкой направился в комнату, где находилась вся его семья. *** Они так и лежали на холодном полу. Их бездыханные тела, постепенно окаменели, а души остались жить. Он слышал их голоса, не смея возвращаться в жестокую реальность. Уильям ощутил жгучую боль в сердце. В голову хлынули те прекрасные воспоминания из прошлого. Теперь он всё потерял. Всё, что было так дорого. Сердце разрывалось, кровь бурлила. Он почувствовал как его душат изнутри, но не слёзы, а кровь. Эта ядовитая боль была слишком сильной. Последнее действие яда и сердце разорвалось на части. Оно разбилось. Он готов принять эту смерть. Он готов раствориться в этой вечности и быть со своей семьёй навеки. Мы вместе и это реальность…