Мой кошмарный друг

Глава двадцать вторая «Хаам» Я проснулась в холодном поту, сердце совершало еще один отчаянный кувырок в груди. Вскочив с кровати, я села на пол в голове все еще слышались отголоски сна. Капельница. Какие-то люди. Звук медицинского оборудования. Запах лекарственных препаратов. Я посмотрела на смятую пустую кровать Аарона. Вечер вступал в свои законные права, с окна повеяло холодом. -«Кииииира.»- шепот проник в каждую клеточку моего тела и звоном отдался в ушах. Я узнала этот шепот. Тот самый шепот из моих кошмаров, там в палатке. Он взывал ко мне и говорил о какой-то тайне Хаарона. -«Ууузззнаешьь меняяяя?»-Хаам стоял в проходе. Я увидела то самое черное существо из зеркала, только вместо бездонных голубых глаз на меня смотрели два огненных адских шара. -«Я рааааад, что наконец-то встретил тебя. Из вссеееехх кто насолил мне, осталась в живых тоооолькоооо тыыы. Твоя старуха умерла в муках от рукиии твоей лучшей подруги. -он хищно улыбнулся. – Я рад, что она освободила нас и я хочу покончить с тобой раз и навсегда. Моооой братишка не понимает, сколько бед вы люди приносите нам своей никчемностью. Все ищет он в вас любви и ласки, которую видит вокруг. Его заперли внутри никчемного зеркала из-за твоей откинутой мамаши. Мы сидели в темноте годы, оставаясь только в маленьком сером веществе людишек. А теперь я свободен и могу убить тебя. Люди никогда не были достойны таких высших существ, как мы. Пришло время тебе умереть. Брааатик, просил за тебя. Не убивай девчоооонку. Но он ничего не понимааает!»-Хаам все приближался к Кире. Его кривые острые когти распарывали обои, оставляя огромные дыры. Мгла сгущалась перед глазами, оставляя только два искрящих ненавистью глаза. Половицы отчаянно скрипели под острыми когтями на ступнях. Огромная фигура все приближалась, смакуя каждый момент и грязно облизываясь. Удушающая тишина, прерываемая только звуками шагов, разрезала пространство на клочки. Секунды текли с невозможной вечностью, пока Кира почувствовала, как когти острой бритвой пронзают ее вздувшиеся вены на горле. Теплая алая кровь потекла, пропитывая кожу солью. Ледяная рука взяла ее за волосы и заставила смотреть прямо в кроваво-красные глаза. Существо достигало ростом потолка, поэтому девочка висела как тряпичная кукла, задыхаясь в собственной крови и смотря на своего убийцу. Хаам улыбался. Безмерно хохоча. Облизывая шершавым языком алую струйку живительную смесь эритроцитов. -«Прооооооснииииисььььь, Кииииираааааа. Ты мертва.» Последнее, что смогла выдавить девочка, перед тем как ее тело обмякло и посинело, это дикий животный крик. А затем шепот. -«Хаарон.» Эпилог Больничная палата номер 15 горела одиноким грязно оранжевым светом среди панельных зданий сонного ночного города. Довольно молодая пара сидела напротив своей дочери, мать тихо плакала мужу в плечо, сжимая его ладонь со всей силы, которая только осталась. Сколько времени они уже там провели, сколько ночей не спали, сидя на деревянном стуле, готовом рассыпаться в щепки при каждом касании, время потрепало его также как этих людей. Им было не больше 35, но на лицах был неизгладимый отпечаток боли, родительского неугасимого отчаянья. Вот так приходишь каждый день после работы в пропитанную хлороформом комнату, в антибактериальную тюрьму своего ребёнка, который больше никогда не встанет, не улыбнётся, не заговорит. -«Кира, девочка моя...» -голос женщины осип, она шепотом всё причитала и водила пальцем по холодной неподвижной руке мужа. Уже как два года они вместе смотрят как их маленькое беззащитное чадо живёт только в своём собственном мире. Где нет места ни реальному миру, ни им в частности. Иногда девочка издавала еле слышные звуки, её щеки были все мокрые от соли и мать периодически вытирала их махровым полотенцем. Она часами держала её на маленькие пальчики, напевала их любимую песню и прекрасно понимала, что её ребёнок проживёт только в собственных кошмарах... Прошло где-то с полчаса часа. В кабинет зашла пожилая медсестра и посмотрела на двух убитых жизнью людей. -«Ну что ж, пора.» Сердце матери полетело камнем вниз и разбилось на тысячи осколков, которые оставили глубокие незаживающие порезы в теле. Отец закрыл глаза и ударил кулаком по стене. Капельки алой крови лились по белоснежному кафелю, оставляя тонкие разводы. Они прощались. -«Вы поймите, она всю жизнь была бы овощем, ей больно, постоянно. Люди в коме видят очень страшные вещи и вынуждены жить в клетке своего сознания. Ей будет там лучше.» С этими словами она ввела килотно-зеленую жидкость в тоненькую вену ребёнка. За считанные секунды лёгкие девочки перестали совершать ритмичные движения жизни, дыхательные спазмы длились с полминуты, а затем полностью прекратились. Она умерла.