Ай лав ю

Когда то Альберт Эйнштейн сказал «Если вы хотите вести счастливую жизнь, вы должны быть привязаны к цели, а не к людям или к вещам». Но никто не сказал, что делать если все цели связаны с одним единственным человеком. Мысли сменяются одна за другой, после всей боли, которую я пережила за последние года, я нашла для себя самую лучшую фразу, запомнив ее из известной книги Оскара Уайльда, «Портрет Дориана Грея», что нужно зависеть только от себя самого. Люди свободны, и привязанность — это глупость, это жажда боли. А я больше не хотела боли! Но сейчас я погружалась в нее с головой! Человек живёт и привязывается невидимыми нитями к людям, которые рядом. Но рано или поздно наступает разлука, нити натягиваются и рвутся, как струны, издавая унылые звуки. И каждый раз, когда нити обрываются у сердца, человек испытывает самую острую боль. И случилось то, чего я так боялась! Уже десять дней я существовала в Минске, одна, да именно существовала, тело было тут, а душа ходила где то по улицам Москвы. Никогда не думала, что любимая работа будет мне настолько не в радость. Полная загруженность, сбитый график, отсутствие выходных и главное, его отсутствие рядом, все сводило с ума! А я оказывается разучилась засыпать без него! Ночи напролет проходили без сна, выматывая физически и морально, моментами я проваливалась в сон, что делало меня еще больше разбитой. Я забывала текст, долго настраивалась, собиралась с мыслями, задерживая график! Впервые на меня повышали голос на площадке, к чему я совсем не привыкла. Пару дней назад я расплакалась прямо в кадре, потому что потратила все дубли и на последнем так и не смогла правильно сказать текст! Я каждый день старалась общаться в чате с девочками, что-то им рассказывать, чем то делиться со съемок, улыбаться. Но в тот день не смогла сыграть даже банальную радость, они мгновенно увидели красные глаза и всю боль в них. Пол ночи я провела с ними, проревела, вместе с ними, их поддержка была бесценна. Андрей конечно тоже поддерживал, как мог, ему было тяжело, но он не показывал этого, только иногда срываясь в чате на чью нибудь банальную ерунду. На него свалилось все, что обычно мы делали вместе, предстоящий концерт был полностью на нем, конечно, как оптимист он твердил, что все хорошо. Да возможно, но он был измотан, вчера он ввел чат в полный апокалипсис своими красными глазами. Отшучивался, какими то нелепыми историями про песок, газовый баллончик и прочую ерунду. А я снова глотала слезы, вспоминая наш рассвет. -Андрюш, — за окном уже пробивался рассвет. Лежу удобно устроившись на его груди, в его объятиях, самое безопасное место на этой планете, окутанная, как будто мягким облаком. Последние часы перед моим отъездом. Всю ночь мы не спали, запоминая каждую черточку, пытаясь насладиться друг другом, наполниться до краев, но разве это возможно? -Да, родная, — открывает глаза, переводя на меня взгляд. -А если я не справляюсь? — стараюсь говорить ровно, не показывая дрожащего голоса. Объятья тут же становятся сильнее, прижимая меня изо всех сил. -Ты и не справишься? Не говори глупости, это просто проект, ты превосходная актриса… -Нет, не с ролью, — перебиваю его, поднимая голову, упираясь подбородком ему в грудь и заглядывая в самые любимые глаза, понимая, что не увижу их ближайшие три недели. Чувствую его теплые пальцы, смахивающие слезу, так невовремя стекающую по щеке. -А с чем? — внимательно смотрит мне в глаза, ища в них ответ. -Без тебя, вдруг я не справляюсь без тебя, — больше не сдерживаю слезы, хлынувшие из глаз. Ничего не говорит, его губы касаются моих, задерживаясь на пару секунд и даря самый нежный поцелуй. -Все будет хорошо, ты обязательно справишься! А я буду каждый вечер пить чай и представлять, что мое уставшее счастье спит в соседней комнате, мы справимся, — упирается своим лбом в мой, тяжело выдыхая и прикрывая глаза. Не справились, сломались за какие-то десять дней. А впереди еще столько же дней ада, они казались нескончаемыми. Сейчас мне казалось, что самое большое расстояние у меня между головой и сердцем, как я не твердила голове, что мы должны справиться, сердце не хотело понимать! Оно хотело к нему, хотело в его руки, хотело уткнуться в его грудь, вдыхать запах мяты, чувствовать его дыхание на шее. Крепко держаться, сжимая в кулаках его футболку и никуда больше не отпускать. Но все было против меня! Сегодня у меня был первый выходной, но объявили мне его вчера вечером, поставив перед фактом, что изменили график и я могу денек отдохнуть. Естественно билетов уже не было, что добило меня окончательно. И мой выходной проходил в постели, под рыдания, периодически переходящие в тихие всхлипы. Андрей на связь не выходил, в чатах была какая-то загадочная тишина, его даже не искали, как обычно это делают. Вымотавшийся мозг стал придумывать картинки из самых мыльных мелодрам, подкидывая мне жуткие картинки! Я доверяла Андрею, как не доверяла даже себе, но боль делала свое дело, а его номер продолжал быть вне зоны. Слез уже не было, а в голове звучала его фраза, сказанная мне в аэропорту. -Не найди там себе нового партнера. --Скорее тебя с кем нибудь сведут тут без меня, вариантов то море. -Моя невероятная, только одна, других нет и не будет. Противный стук в дверь вырывает из воспоминаний, вытираю слезы рукавом кофты и шоркая босыми ногами по полу, подхожу к двери, в глазок ничего не видно, что-то смазанное, сердце начинает биться набирая обороты от страха, ко мне никто не может прийти. -Кто там? — прижимаюсь к двери вслушиваясь в происходящее. --Доставка, -грубый мужской голос еле слышно доносится из-за двери. -Я ничего не заказывала. -Девушка, у меня доставка для Александры Каштановой, все уже оплачено, — немного помедлив щелкаю замком, распахивая дверь. Не успеваю даже понять происходящего, как оказываюсь в сильных руках! Запах мяты, родное тепло, губы покрывающие поцелуями каждый миллиметр моего лица, собирая такие ненужные сейчас слезы и заставляя прикрыть глаза. Не разбираю его успокаивающего шепота, прижимаюсь к нему изо всей силы, боясь, что сейчас проснусь. Чувствую горячее дыхание на макушке, собравшись с силами, медленно приоткрываю глаза, читая «Ай лав ю» на его белой футболке.