Копи богини Кали

      

***

      Воздух заполняется густым молочным туманом. Я чувствую, как кто-то приближается сзади, а затем шею опаляет горячее дыхание. Чужая ладонь ложится на мою талию, прижимая к себе, а вторая властно обхватывает шею. Я безропотно подчиняюсь, покорно ожидая продолжения, хоть и не знаю, кто именно стоит за моей спиной. Я пытаюсь взглянуть на человека, но он не дает. Приказывает оставаться в неведении.       Короткое движение, и укрывающий плечо длинный конец сари, палла, спадает наземь, оставляя верхнюю часть торса в одной лишь блузке-чоли, обычно непредназначенной для посторонних глаз. Мной завладевает неловкость. Мне кажется, будто я стою совершенно нагая перед абсолютно незнакомым мужчиной. Раскатистый бархатистый смех за спиной только подкрепляет это ощущение.       Рука на талии медленно, но уверенно движется ниже, лаская и дразня, а я, словно подчиняясь инстинктам, приоткрываю рот от удовольствия. Большой палец, до этого лежащий на моем подбородке, без сопротивления проникает внутрь, а я, ведомая возбуждением и любопытством, обхватываю его одними губами. Пальцы другой руки до боли сжимают кожу на пояснице, напоминая, кто здесь хозяин, и давая понять, что я все делаю правильно. Так, как он хочет.       Рука с поясницы спускается ниже. Достигает низа живота. Сминает полупрозначную ткань расшитого золотом и камнями рубинового сари. Одна за другой расправляются складки на юбке, после чего ладонь без предупреждения по-хозяйски проникает под одежду. Гладит, задевая чувствительные точки. Я выгибаюсь, вставая на мыски, давая незнакомцу возможность взять мое желание под свой тотальный контроль.       Большой палец возвращается на мою шею, а я облизываю пересохшие губы. Каждой клеткой ощущаю исходящую от мужчины силу. И я отчаянно желаю почувствовать ее. Почувствовать его. Слиться с ним воедино. Язык моего тела умоляет об этом. И он это чувствует.       Пальцы на шее сжимаются. Сперва почти аккуратно. Затем начинают надавливать, перекрывая кислород. Вскоре мне становится трудно дышать. Страсть, гуляющая в крови, вдруг сменяется вспышкой страха. Я будто обретаю разум и хочу вырваться, но уже поздно, слишком поздно. Затяжной поцелуй на плече, больше походящий на укус дорвавшегося до добычи зверя, ставит печать на моей жизни. Нечто внутри меня жаждет продолжения, но я при этом уповаю, безмолвно кричу о завершении. Мои мысли, чувства больше не принадлежат мне. Теперь они всецело его. Я. Я всецело его.       Воздуха мало. Его все меньше. Рука и губы свободно блуждают по моему телу. Берут то, что по праву их. Ноги перестают держать.       — Киллиан, прошу… — слышу я свой хриплый слабый голос.       Давление на горло мгновенно усиливается. Всего миг, и…

***

      Вдохнув во всю ширь грудной клетки, я проснулась как раз в тот момент, когда наша машина заметно вильнула на дороге, даже выехав на обочину. Вероятно, очередной местный лихач решил невовремя пойти на обгон. Киллиан со злостью ударил по клаксону.       — Права купил, что ли, — процедил он вслед удаляющейся машине и выровнял руль. Бросив короткий взгляд на меня, он произнес: — Прости. Не планировал будить.       Я прочистила горло и почти неосознанно дотронулась до шеи в том месте, где лежала никогда несуществовавшая ладонь. Опять эти живые, почти осязаемые сны. Сознание словно продолжало потешаться надо мной, заставляя верить, что все случалось наяву.       — Ничего. — Я сонно проморгалась, а затем поднялась выше на сидении, с которого успела сползти пока спала.       Я огляделась. День уже клонился к вечеру. По всей видимости, отключилась я надолго.       — Хороший сон?       Вопрос Киллиана прозвучал излишне знающе, на грани двусмысленной игривой провокации, отчего воспоминания о необычном во всех смыслах сновидении вернулись с удвоенной силой. Неужели Киллиан все видел и слышал? Надеюсь, я хотя бы не стонала от удовольствия. А еще… я ведь назвала его имя. Я же не произносила его вслух, да?.. Хотелось бы верить, что нет, а то еще решит, что я теперь предаюсь эротическим фантазиям с ним в главной роли.       — Сон как сон, — безразлично и скучающе ответила я.       Киллиан же самодовольно ухмыльнулся, оставляя меня гадать, чему именно он все-таки стал свидетелем. Ну и самомнение у него. Для того, чтобы я задумалась о мужчине в таком ключе, нужно нечто большее, чем примитивная шутка уровня неандертальцев про место и позу. И больше, чем проступающие на накачанных руках жилы. И больше, чем ямочки и точеные скулы. И больше…       Да и вообще. Концовка у сна оказалась какой угодно, но явно не романтичной. Хм. Вспомнив свою мольбу, я незаметно окинула Киллиана подозрительным взглядом. А что, если он и вправду маньяк? А мозг, апеллируя очевидными фактами, которые пока для меня скрыты, подает сигнал к бегству? Стоит мне зазеваться, и — бам! — я уже лежу в водосточной канаве посреди заброшенной деревни.       Поразмыслив лишь немного, я поняла, что ошибалась. Если бы Киллиан хотел от меня избавиться, то не нянчился бы, как с маленькой, а нанес удар гораздо раньше. Возможностей, да и поводов, ему уже выпало с избытком. Тем не менее, я все еще жива. Сижу в комфортном салоне и, судя по дорожным указателям, еду туда, куда и запланировано.       — Будем в Солапуре часа через два, — оповестил Киллиан, протерев усталые глаза.       Я в очередной раз почувствовала себя виноватой. Это ведь из-за меня он не выспался сегодня. Я-то смогла восстановить силы, пока он всю дорогу вел.       — Мне кажется, тебе пора вздремнуть, — предложила я мягко, видя, в каком он состоянии. — Ты можешь прилечь, а я поведу.       — Ну уж нет. — Киллиан будто взбодрился, выпрямив спину. — А то завезешь нас куда-нибудь в Тадж-Махал или типа того.       Нет, в нем определенно есть что-то от маньяка. Найдет слабую точку и так и будет по ней проходиться, пока не сведет другого человека с ума.       — А что? — вступила в игру я. — Весьма неплохая идея. Ты ведь знаешь, что Тадж-Махал…       — И зачем я только это сказал… — вполголоса обреченно посетовал Киллиан.       — … был построен в 1653 году по приказу падишаха империи Великих Моголов Шах-Джахана в память о жене Мумтаз-Махал. Она умерла, когда рожала их четырнадцатого ребенка.       — Потрясающе, — безэмоционально откликнулся он.       — Но вообще это повод задуматься, — уже искренне продолжила я. — Благодаря его безграничным чувствам к покойной жене, мы даже спустя века имеем возможность воочию лицезреть образец архитектурного совершенства и доказательство великой и вечной любви.       — Люби он ее по-настоящему, дал бы бедняжке отдохнуть от бесконечных родов.       Да что ж такое.       — Ты просто невыносим.       — Зато с тобой всегда приятно обсудить тексты заезженных экскурсий.       И на что я рассчитывала?       — Вообще-то…       Киллиан вдруг выругался и вдавил по тормозам, отчего нас тряхнуло на сидениях. Не сдерживай нас ремень безопасности, уверена — мы бы уже вылетели через лобовое. Я посмотрела вперед, пытаясь определить причину резкой остановки, и, как оказалось, у этой причины имелись высокий горб, черная обвисшая кожа, четыре копыта и выгнутые вверх рога.       — Коровы еще тут не хватало, — зарычал Киллиан, несколько раз нажав на клаксон.       — Это зебу, — заметила я со смехом. — Священное животное в Индии, к твоему сведению.       — Святой коровы еще тут не хватало, — повторил Киллиан, попытавшийся вновь несколько раз прогнать животное ревом клаксона, но все было бесполезно. Зебу продолжал невозмутимо жевать пучок пожелтевшей травы, лежа посреди узкого участка автомобильной трассы, мешая движению. Впрочем, в тот момент под «движением» понимались только мы и наша машина.       — За что же мне все это?       Киллиан отцепил ремень и выбрался из машины, направившись прямо к зебу, который будто его не замечал, лениво смотря по сторонам.       — Уйдешь ты с дороги или нет? — выкрикнул Киллиан у самой морды.       Зебу дернул длинным ухом, затем ударил хвостом об асфальт, но в остальном эффекта не последовало. Словно кричащий на него рослый мужчина был не более, чем мушкой. Но Киллиан в свою очередь не сдавался. Он предпринял еще несколько попыток достучаться до совести животного, но безрезультатно. Сперва я искренне забавлялась картиной раздраженного Киллиана, наворачивающего круги вокруг зебу, но вот когда его рука потянулась к рогам, мне пришлось вмешаться.       — Стой! — с криком выскочила из машины я. — Их нельзя трогать!       — С чего это?       — Мы ведь в Индии. Тут полагается лишь ожидать, когда корова сама решит уйти.       — Вот индусы пускай и ждут, когда их коровье величество соизволит свалить. У меня нет на это времени. Я этой твари не поклоняюсь.       Осознав, что он настроен более, чем решительно, я поняла, что беды не миновать.       — Дай я попробую, — вызвалась я.       Киллиан замер.       — Развлекайся, — смиренно махнул рукой он в сторону зебу.       Я с ужасом посмотрела на него, понятия не имея, что делать дальше.       — Привет, — поздоровалась я для начала, медленно приближаясь. — Хороший день сегодня.       Что я вообще делаю?       — Только очень жарко. Особенно на асфальте. А во-о-он там такое замечательное поле. Может, на нем тебе будет удобнее? И травка там, я уверена, вкусная.       Оставалось надеяться, что никто и никогда не узнает, что я вела диалог с коровой. Которая меня, ко всему прочему, даже не слушала.       Я приблизилась почти вплотную к нему, обратив внимание на колокольчик, висящий на шее. Я аккуратно наклонилась, чтобы лучше рассмотреть. На нем было выведено слово на хинди. Вероятнее всего — имя.       — Рэй-тан?       Зебу, казалось, впервые заинтересовался моим существованием.       — Так тебя зовут Рэйтан? — проворковала я. — Какое красивое имя. Рэйтан.       Услышав собственную кличку, тот перевел заинтересованный взгляд на меня.       — Рэйтан, пожалуйста. Нам очень нужно проехать. Давай, ты просто уйдешь с дороги?       Неожиданно, но моя просьба сработала. Рэйтан с протяжным мычанием и заметным усилием, учитывая его вес, все-таки поднялся. Я поманила его за собой, расчищая нам путь. Краем глаза я уловила следящего за нами Киллиана, брови которого поднялись настолько высоко, насколько, вероятно, не поднимались никогда в жизни.       Каким-то непостижимым чудом я все-таки отвела Рэйтана к обочине, откуда он мерно зашагал в сторону пастбища. Киллиан, похоже, лишился дара речи. Он, не моргая, шокированно провожал зебу взглядом до тех пор, пока тот целиком не скрылся в траве.       — Вот так это делается. — Я отряхнула руки, будто занимаюсь подобным на ежедневной основе. Но как же здорово было впечатлить этого чопорного солдафона!       Киллиану потребовалось еще пару секунд, чтобы вернуться в реальность.       — И как тебе это удалось? — поинтересовался он, прокашлявшись.       — Коммуникация. Решает все проблемы.       — Значит, парнокопытное решило уйти раньше, чем ты начала бы зачитывать ему вырезки из энциклопедий из серии «В мире животных»?       Я фыркнула. Ну, хотя бы извращенное чувство юмора начало к нему возвращаться.       — Зато мы со всем уважением отнеслись к божественному созданию, — не без гордости заметила я.       — Угу. В стране-лидере по экспорту говядины.       — Что ты сказал?       — Не только ты умеешь козырять статьями из интернета.       — Я иду в машину, — объявила я, обрывая дискуссию. — Мы теряем время.       Я демонстративно прошествовала к автомобилю, заняв свое место. Вскоре рядом приземлился Киллиан. Но только стоило ему провернуть ключ зажигания, как машина жалобно затарахтела. Киллиан настороженно склонил голову. Повернул ключ еще раз. Затем еще. Потом сильнее, будто от силы проворота зависела работа двигателя.       — Твою. Мать. — высказался он.       — Что случилось?       — Понятия не имею. Видимо, от резкого торможения у этой рухляди что-то отказало.       — И что теперь?       — Выходи. Надо разобраться, в чем дело.       

***

      С машиной Киллиан провозился не менее часа. Солнце уже почти полностью зашло за горизонт. Киллиан остервенело перебирал провода, шланги и кабели, пытаясь установить причину поломки, свирепея с каждой минутой все больше. Я выступала плохим помощником для него, так как в строении автомобиля совершенно ничего не понимала, потому все, что я могла сделать, — это подсвечивать телефонным фонариком труднодоступные места.       Для того, чтобы Киллиану было лучше видно, мне приходилось придвигаться к нему все ближе и ближе. Настолько, что можно было различить каждую мимическую морщинку или капельку пота на лбу. Ощутить мускусный аромат, исходящий от кожи. Оценить, как ловко он копался в механизмах, пусть и безрезультатно. При этом, несмотря на стремительно ухудшающееся настроение, он оставался со мной предельно вежлив, прося передвинуть фонарик в ту или другую сторону. В таком Киллиане — сосредоточенном, упертом и собранном, — пожалуй, даже что-то было…       — Амала, пожалуйста, выше, — услышала я, невольно засмотревшись на его напряженные мускулы на руках. — Амала?       Спохватившись, я резко подняла телефон, едва не направив вспышку прямо в серые, как рычаги карбюратора, глаза. Киллиан успел вовремя зажмуриться, благодаря чему я его все же не ослепила. Я поспешила опустить фонарик, а Киллиан, особенно глубоко вздохнув несколько раз, решил промолчать, потому вернулся к поломке. Осмотрев механизм в очередной раз и пройдя через особенную форму самотерапии, он вдруг пробормотал:       — А если…       Он в очередной раз наклонился, и буквально через секунду раздался щелчок.       — Ты что-то сделал? — уточнила я.       — Похоже, вылетел предохранитель. — Киллиан выпрямился и вытер со лба пот, оставив на скуле черный след от масла. — Сейчас проверим.       Он вернулся на водительское сидение и завел мотор, уверенное рычание которого ясно дало понять, что поломка наконец устранена.       — Слава всевышнему, — выдохнул он. — Садись, пора ехать.       — Во-первых, у тебя на щеке масло, — обратила внимание я, уже копаясь в косметичке, так и болтающейся в моем рюкзаке. Извлеча влажную салфетку, я протянула ее ему. Я придала голосу дополнительной мягкости и огласила: — А во-вторых, Киллиан, посмотри на себя. Давай, ты все-таки вздремнешь, а я поведу? Сам сказал, что ехать только два часа. Что может случиться?       — Все что угодно? — предположил он, стараясь оттереть грязь.       — Да ты только хуже делаешь. Дай я.       — Уж наверно грязь я в состоянии вытереть.       — То-то у тебя теперь половина лица вся черная! Дай сюда.       Не в силах больше терпеть подобное издевательство, я почти насильно забрала у него грязную салфетку и достала новую. Затем, не давая ему возможности возразить, я уверенно обхватила его подбородок пальцами, отчего их приятно кольнула его проступившая за сутки щетина. Проигнорировав этот факт, я принялась аккуратно стирать следы масла. Киллиан недовольно скорчился, но все же дал мне шанс вернуть ему божеский вид.       До чего крепкий у него подбородок. Ммм, интересно, а его тоже можно накачать в спортзале?..       Планомерно я стирала пятно, все больше задумываясь о том, что Киллиан действительно был… привлекателен. Будоражащая дымка серых глаз. Правильные черты лица. И умопомрачительные скулы. И где только такие раздают?..       Чем чище становилось его лицо, тем сильнее меня накрывало смущение. А со мной никогда подобного не случалось. Поддаться на такие банальные вещи? Пфф…       — Ты мне хочешь кожу стереть? — с неожиданно озорной усмешкой уточнил Киллиан, отчего я сразу же пришла в себя.       — Достаточно, — решительно оповестила я, а затем, убрав салфетку подальше, поспешно спросила: — Ну так что насчет вождения? Дороги пустые. Бояться нечего. Зато ты отдохнешь.       Похоже, Киллиан не ожидал столь резкой смены темы.       — Не нравится мне эта затея, — недовольно высказался он.       — В таком состоянии тебе не стоит находиться за рулем. Ты устал, этот чертов двигатель выжал из тебя все силы. Ты можешь попросту отключиться посреди дороги.       Киллиан задумался о моих словах.       — И у тебя даже есть с собой права?       — Серьезно? — возмутилась я. — Ты не доверяешь мне настолько, что думаешь, что я сяду за руль без прав?       — Именно так. Показывай.       Честно говоря, я даже не помнила, взяла ли их с собой, но признаваться в этом я не собиралась. Немного покопавшись в рюкзаке, я извлекла ламинированную карточку.       — Вот, — предъявила ту я.       Киллиан придирчиво изучил надпись и фото.        — Черт с тобой, — смирился в конечном итоге он, пересаживаясь на соседнее сидение, что с его габаритами оказалось не самой простой задачей. — Садись. Но только без глупостей.       — Все будет хорошо, — торжественно убедила я, устраиваясь на месте водителя и обхватывая пальцами руль.       — Хотелось бы на это надеяться…

***

      Киллиану не стоило так переживать из-за моего вождения. Вообще, подобное недоверие попахивает сексизмом. Первые минут пятнадцать он вовсе не сводил глаз с меня, готовясь подловить на малейшей оплошности, но тщетно — водила я и правда хорошо, да и дорога была ровной, потому придраться было абсолютно не к чему. Тогда он все же соизволил успокоиться, а накопившаяся за сутки усталость взяла над ним верх, потому вскоре он прикрыл глаза и, кажется, почти сразу заснул.       Солнце окончательно скрылось, уступив место лунной ночи. Освещение было практически не предусмотрено — лишь редкие слабые, а иногда мигающие фонари разбавляли путь, из-за чего приходилось полагаться на свет фар. Радио я включить не решилась, чтобы не разбудить Киллиана, потому мне оставалось ехать в полной тишине, изредка сверяясь с навигатором и указателями. Занятно, но без бесконечного брюзжания Киллиана ехать было скучно. Пейзажи и почти стертая разделительная полоса мелькали, издевательски подталкивая задремать вместе с моим пассажиром. Но я стойко держалась, понимая, что спать за рулем — дело неблагодарное, да и до города, где мы могли бы остановиться на ночь, оставалось всего около часа. Звучит как выполнимая задача.       Вдруг радио без моего ведома начало шипеть, будто пытаясь настроить волну. Сквозь треск стал слышаться плохо различимый монотонный голос ведущего новостей, смешивающийся то с тонким высоким женским голосом, исполняющий незатейливую песню, то с прогнозом погоды. Я с беспокойством бросила взгляд на приборную панель всего на секунду, но тут же на дороге, прямо перед нашей машиной, мелькнула тень. Всего мгновение, но я различила светящиеся красным пламенем глаза на фоне женского силуэта.       В ужасе я вывернула руль. Машину отбросило в сторону, завизжали тормоза и шины. От такой встряски пробудился Киллиан, который, благодаря отменной реакции, тут же схватился за руль, помогая совладать с управлением. Машина встала, а я, тяжело дыша обернулась, пыталась рассмотреть во тьме то, что стало причиной аварии. Но дорога была девственно чиста. Ничего. Мне… показалось?       — На этот-то раз что? — выругался Киллиан, чье пробуждение нельзя было назвать приятным.       — Там… — начала я. — Там кто-то был.       Мои глаза, как безумные, бегали по окрестностям в попытке выхватить доказательство. Я ведь не сбила человека? Да и человек ли это был…       Киллиан зажмурился, видимо, считая про себя, чтобы не убить меня на месте, а затем, весь на взводе, покинул машину.       — «Конечно, Киллиан, я хорошо вожу. Что может случиться, Киллиан. Отдохни, Киллиан»… — передразнивал он высоким голосом, обходя машину и явно полагая, что я его не слышу.       От его слов стало только хуже. Я ведь правда не планировала всего этого. Почему все эти вещи случаются со мной?.. Я что, действительно схожу с ума?..       — Никого нет. Ни черта, — сердито констатировал Киллиан вскоре, вернувшись к машине и бросив последний взгляд на шоссе, а затем ядовито добавил: — Наверно, стоит сказать спасибо, что ты хоть машину не спалила или не сбросила нас со скалы.       — Мне…       Мои ладони все еще крепко сжимали руль. Голос и подбородок дрожали от стресса и при воспоминании о жуткой фигуре, стоящей на пути. От брошенных в сердцах Киллианом слов хотелось заплакать от бессилия. Я отвернулась, случайно не сдержав всхлип. Киллиан, наверняка заготовивший ритуал расправы, вдруг осознал, в каком я состоянии. Тогда он протяжно выдохнул через ноздри и, помедлив, заговорил, уже спокойно и мягко:       — Извини меня. Я понимаю, ты сделала это не нарочно. Все нормально. Просто дыши. Медленно и глубоко.       Он несколько раз вздохнул сам в качестве примера, вынуждая меня повторить за ним.       — Мы живы. Это главное. Остальное не имеет значения, — убеждал он, продолжая дышать вместе со мной. — Вдох. Выдох.       Дыхательная практика и чуткие наставления Киллиана помогли: пальцы на руле наконец расслабились.       — Лучше? — спросил он.       Я неуверенно кивнула.       — Выходи, — дал указание он. — На улице, конечно, духота, но все равно лучше, чем в салоне.       Он помог мне выйти, позволив опереться о его локоть.       — А как машина? — попыталась собраться с мыслями я.       Киллиан вернулся на место водителя. Повернул ключ, и, как и следовало полагать, двигатель не завелся.       — Ожидаемо. В такой темени я уже ничего не сделаю.       — Киллиан, прости, я…       — Там за поворотом виднелись огни, — перебил он, словно не услышав. — Деревня или какой-то дом. Предлагаю прогуляться туда. Может, сможем попроситься на ночлег или хотя бы сделать звонок в автосервис. А то, боюсь, в машине без работающего кондиционера мы сваримся заживо или отдадим концы на очередном перекрестке.

***

      Дорога до места назначения заняла около двадцати минут. Я почти пришла в себя, хоть то дело и оглядывалась, боясь рассмотреть в ночи привидившееся ранее существо. Киллиан не проронил ни слова. Видимо, потому что боялся наговорить лишнего. Может, так было правильней.       Как он и предполагал, на пригорке, вдали от дороги, обнаружился не просто дом, а целый особняк с впечатляющей для Индии огороженной территорией. Все в его окрестностях было засажено обильной растительностью, а за садом, по всей видимости, тщательно ухаживали.       Киллиан присвистнул.       — Кто-то не жалеет воды.       Мы приблизились к высоким кованым воротам.       — Попытка не пытка, — оповестил Киллиан и нажал на кнопку вызова на электронном замке.       Вдруг меня со спины будто обдало жаром. Позвоночник скрутило в жгут. Испугавшись, я стремительно обернулась.       — Никак не ожидал гостей в такой час. — Дерзкая улыбка одними уголками аристократичных губ. — Что ж. Полагаю, мне стоит поприветствовать вас в своей резиденции.       Шаг вперед.       — Амрит Дубей. Чем же могу быть полезен?..       И блеснувшие изумрудами зеленые глаза стоящего перед нами молодого мужчины зафиксировались на мне.