Большой праздник знаний.

ПОМОЩЬ ЛЮДЯМ. ...Быть обреченной на складывание букв в слова и слов в предложения, рассказывать, извлекая слова, так что идея оформляется и возникает постепенно. И, постепенно же, увлекает собеседника … ...Касаться пальцами пушистого меха и слышать как собственный голос спрашивает: - Почем? - Дорого … - И это пальто сколько стоит? - Снова идти по рынку. И гладить пальцами пушистый черный мех, раздумывать над белой отметиной. Слушать как мурчит под пальцами, прогибается всей спиной от удовольствия толстый и откормленный, но все - таки истосковавшийся по ласковому обращению бездомный рыночный кот. - Мне нельзя брать о нем на себя заботу, - раздумывает в это же время моя голова, совсем не участвуя в ласковом поглаживании по кошачьей спинке, моей же собственной руки. - Он, этот кот, на рынке хорошо устроен, и не будет жить с нами вместе. Я пробовала, я приносила бродячих котов. И в доме кошки есть, рядом с нами живут постоянно подобранные в разное время на улицах собаки и кошки. Они регулярно кормятся, растут и толстеют. Любой из них может рассказать свою собственную историю тяжелой жизни. Примерно так же, как прогибаясь всем телом, со мной разговаривает, приласкиваясь, мой случайный собеседник на рынке, большой черно - белый кот. - Мне это не надо. - Раздумываю я и прохожу мимо. Иду вдоль рядов: мимо, мимо, мимо шапок и шуб. - И валенки на рынке мне тоже никогда не бывали нужны. Пусть, даже они с красочными и шерстяными аппликациями. Я никогда не покупала на рынке и сотой доли плащей, гамаш, кофт или брюк, которые с каждым рыночным сезоном так щедро выплескиваются на прилавки, лежат на полу, вывешиваются среди стоек и стеллажей от неизвестных мне китайских производителей. Сейчас тоже нет повода рассматривать или покупать толстовку, халат или вот это полотенце... Хотя, полотенце, возможно, и стоит потом купить. Недорогое, хлопчатобумажное, вафельное, с праздничным Дедом Морозом, отпечатанным в красно - белых цветах. Нет, полотенце надо купить, - думаю так и иду внутри общего хоровода толпы на рынке... Иду по рынку дальше, и думаю, что если обшить его крючком, то самое, невыкупленное, кухонное полотенце, как кружевом и сделать петельку для подвешивания на крючке или гвоздике... На вафельных клетках легко делается вышивка крестиком. Вышивка может быть небольшой. Полотенце выглядит нарядным само по себе. Так что последующая вышивка, моя или дочери, будущий подарок для школы сильно испортить не сможет. ...Серьезные слова: Зачет по технологии за четвертый класс, а также «традиции народного костюма» при полном отсутствии выплат из госбюджета для обучения ребенка, висят надо мной постоянно в программе курса семейного обучения ребенка. Становятся девизом: «Лошадка должна подпрыгнуть! Лошадка должна перепрыгнуть через любой барьер!» И вместе с дочкой мы постоянно мастерим или изобретаем, то есть прыгаем. Нам очень мешает война... Она началась весной на дальних границах. Но вызвала рост цен в России и в нашем городе. Поэтому иду дальше. И прохожу мимо. Я становлюсь все умереннее в списках своих будущих покупок и затрат. Привычно стонет позвоночник под тяжестью сумки с продуктами: Картошка, молоко, хлеб. Программа покупок - минимум выполнена. Осталось вернуть пустой пакет, что дали на время, попользоваться. Потом просили назад принести... Спускаюсь по скользкой наледи на местный «блошиный» рынок. И прохожу мимо поношеных пальто и шуб, остаточных сервизов, попутно отмечая их дешевизну. Товары с "блошиного рынка" я тоже не покупаю никогда. Вернула пакет, сказала : - Спасибо. - Затем сказала: - Большое спасибо. И, потому, что пауза длилась, оставаясь просторной и незаполненной, вдруг начинала рассказывать свой собственный рассказ: - Я никогда не хотела носить натуральную шубу. Ни в молодости, ни теперь, потому что привыкла носить пуховик или куртку, как сейчас. Когда они состарятся, я постараюсь заменить их. И что - нибудь новое поищу на распродаже, не очень дорогое по цене. Не понимаю - отдавать десятки тысяч за шубу, носить ее долго, беречь и штопать всю оставшуюся жизнь. Недавно встретила соседку. Она сказала: - Я шубу купила. За двадцать пять тысяч рублей. Мутон настоящий. Потрогай, посмотри. Я трогала и смотрела. Серебристо - серый овечий мех ласкал и гладил пальцы, почти так же, как кот. Я неожиданно оказалась втянута в игру цен, дороговизны, чужих престижей. Чужих и ненужных для меня престижей, что были нужны только моей соседке. - На сапоги мои посмотри. - Продолжила соседка. - Они недорогие. И стоят всего три тысячи рублей, Но очень удобные и теплые. - Всю зиму буду бегать в кроссовках, - сообщала соседке я, стараясь быть хорошим фоном и поддержать ее игру. – Они за двести рублей. Но тоже теплые, на меху. Правда, на искусственном... А других денег у меня нету. Ребенка сама учу. Министерство образования области получает на каждого ученика школьных субвенций на сумму от тридцати четырех тысяч до шестидесяти восьми тысяч рублей ежегодно, в каждом новом учебном году... И ни школе, в которой мы тридцать зачётов ежегодно и экзаменов сдаём, ни рубля не дает, ни со мной, даже копеечкой, не поделится... Я покупаю только прописи, рабочие, уцененные тетради по всем предметам и школьные принадлежности, картон, бумагу, краски и уголь для рисования. И дом у нас старый, хотя и был получен для улучшения ребенкиной жизни, как квартира со всеми удобствами. Сарай в этом году разобрали. Он был такой старый! Он угрожал нам на голову упасть... Я делаю паузу, смотрю на свою благодарную слушательницу, пожилую плотную женщину возрастом за шестьдесят лет, что торгует на "блошином рынке", и знаю, что должна продолжать: - Я никому. Кроме Вас эту историю не смогу рассказать. - И продолжаю свой рассказ: - Вернулась домой после встречи с "престижной" соседкой. И рассказала мужу. Его прямой вопрос: - Ты хочешь дорогую и натуральную шубу? – Ответился у меня сам: - За пятнадцать тысяч? Нет! Ни за что! - Привычка экономить или укладываться в семейный бюджет любой величины, но с обязательным положительным балансом, делает грамотным экономистом любую женщину... Но повседневные женские игры в «дорогое и престижное», оставляют нечаянный след в душе. Поэтому добавила: - Но если встречу дубленку за две с половиной тысячи, возьму две штуки, себе и старшей дочери, Соне. Муж добродушно улыбнулся и сказал: - Не бывает. - Посмотрим, - знала, что мужчина прав, и не сдавалась я. Перевожу взгляд на свою собеседницу. Она внимательно слушает. Повторяю: - Я никогда и никому больше не смогу рассказать эту историю. Через два дня я пробегаю мимо Вашего торгового места. И вижу, что Вы продаете сапоги, которые я видела неделю назад и торговала рублей за двести. А Вы предлагаете мне еще и поношенную, совсем немного, лисью шапку. Общей стоимостью за двести двадцать рублей. И в тот момент, когда я прошу отложить сапоги и шапку до завтра, потому что сейчас у меня с собой таких денег нет, Вы разрешаете забирать мне эти вещи без денег, прямо сейчас. А деньги принести завтра. Уже на выходе, упаковывая шапку для старшей дочери в сумку, а сапоги в пакет, Вы мне показываете рыжеватую винтажную дубленку, лисьей шапке в тон и продолжаете: - За триста рублей, нет, для тебя за двести пятьдесят отдам. Контраст между ценами дорогих бутиков в меховых магазинах у «Дома офицеров» настолько велик, что вдруг ломаются и рушатся любые ценовые ограничения и барьеры... - Пожалуйста, заверните! – Почти умоляю я. И получаю три вожделенных покупки на общую сумму в несколько сотен рублей. Дома, рассматриваю уже одобренные мужем для дочери покупки, и вспоминаю те, скользкие и старые ступени, вокруг которых расположилась бедноватая пестрота местного «блошиного» рынка, усталый взгляд пожилой женшины - продавщицы, разложенные на щербатом асфальте вещи... И ее слова: - Не только ты ко мне приходишь, не ты одна меня благодаришь. Я здесь на рынке стою́ и продаю это все, потому что хочу помочь людям…