Да здравствует Король

Резиденция освещена лампами и свечами, томным сопровождением изящной скрипки в руках умелого музыканта. Званый ужин, где только одни гости - команда Короля пиратства и Донна, совершенно случайно встретившая радостную Элизабет. Девушка, занявшая место покойного ныне отца, благодаря любви и верности народа, нескольким проверкам и приятельским отношениям с вышестоящими людьми, искренне рада встрече знакомых. Донна надевает красное платье, не придавая этому особого значения. Прямые волосы небрежно обрамляют спину и плечи, обгоревшая под палящим солнцем кожа неказисто выглядит среди бледной аристократии. Смотря в зеркало, женщина видит дворовую псину в одеянии элегантной пташки, невероятной красоты платье попросту не идёт к разбойному образу Донны. Миссис Мёрдок спускается к банкетному залу. Джеймс, одетый в чистый камзол, из-под которого виднеется модный французский элемент - жабо, столь гармонично выглядящий на нем, встаёт с места, стоит только Донне появится в комнате. Изящный крой французского платья подчёркивает крепкое тело женщины, столь загорелое, сколько ей идёт глубокий красный цвет вина. Неловко поправляя свои каштановые волосы небрежно завязанные в хвост, Джеймс галантно выдвигает стул для знакомой. Женщина садится за стол и сдержанно кивает мужчине в знак благодарности. После нескольких тостов вскрывается правда жизни семьи Тëрнер: отец Уильяма поселился в избушке на окраине города, подальше от моря и зовущих приключений; сам же Уильям часто навещает отца, несколько раз на дню, меж брачным долгом и работой в наковальне; сама Элизабет, скучающая за губернаторской работой и частым чувством одиночества, думает о возвращении на пиратские корабли и вкусом свободы, морской соли и холодного восточного на ухоженных, пухлых губах. – На море, окутанные лаской бриза и безнаказанности, Вы чувствуете свободу? – спрашивает губернаторша, устремляя всё своё внимание на Джеймса. Искренний интерес – какова ирония! Никогда не мечтавший о пиратской жизни Джеймс и свободолюбивая, особо страстная и горячая в собственных чувствах Элизабет. Диссонанс. Именно это заставляет их переглядываться и по-детски улыбаться. – Не знаю, свобода ли это, но подобных окрыленных чувств ранее я не чувствовал, – коротко отвечает Король. – Хотите проветрить крылышки, мисс Суонн? – спрашивает Донна, внимательно осматривая сидящую перед ней девушку. Совсем юная особа, не чувствующая гармонии на суше. – Миссис Мёрдок, попрошу миссис Тёрнер, – поправляет пиратку губернаторша. – Миссис Тёрнер, попрошу мисс Вильянуэва, – парирует Донна аристократке и добро ей улыбается, не подразумевая в искрометном ответе резкости или желания задеть чью-либо гордость. – Да, я бы с удовольствием открыла бы для себя запертые двери, надежды и шансы. – Почему бы и нет, мне кажется, не бывает слишком поздно, – спокойно говорит Джеймс, достаточно учтиво и галантно, не ограничивая свою давнюю любовь в желаниях и действиях. – Мы решили, что для семьи стоит покинуть бесчисленное количество разбоев и варварство. Мир никогда не полнился спокойствием и стабильностью, так почему бы не попробовать ухватиться за шанс жизни в безопасности и хотя бы видимого счастья? – говорит Уильям, откладывая столовые приборы. – Спокойствие, стабильность, безопасность и уж тем более счастье – недостижимая роскошь, мистер Тёрнер, – заявляет Джеймс ранее уже сказанные слова Донны, чем сильно её удивляет, – А тщетные попытки ухватиться за возможность жизни в круговерти быта и определённых рабочих стандартов могут усугубить нестабильную ситуацию в мире. – Мистер Норрингтон, прошу заметить, что в конкретно нашей ситуации нет вышестоящих людей, которые кормят нас обещаниями и повышениями ради поджатого хвоста и слепо исполненных приказов. Не равняйте наши ситуации, мы добровольно выбрали именно этот путь, – горячо заявляет Тёрнер, прожигая былого командора угрюмым взглядом. За исключением забавной перемены мест итог встречи Джеймса Норрингтона и Уильяма Тёрнера остаётся одним – только из уважения к Элизабет и правилам приличия мужчины презрительно смотрят друг на друга, каждый оставаясь при своём мнении. Бестактное поведение, несвойственное людям высокого положения, порождает гневливые переглядки, молчаливую нелюбовь и раздражение. – Смею предположить, что за видимой схожестью ваших тезисов скрываются далеко разные ситуации, которые не приведут вас к единому выводу, господа, – мисс Вильянуэва старается избежать открытого конфликта между мужчинами, уже подразумевая, на что те способны. – Соглашусь, – заканчивает тему Элизабет и аккуратно кладёт ладонь на запястье Уильяма, успокаивая его в возможных резких действиях. Праздничный ужин заканчивается экстренным сообщением от гончего: старшему Тëрнеру снова не здоровится. Извиняясь перед супругой и гостями, Уильям покидает резиденцию, вызывая экипаж. Откланиваясь, госпожа Вильянуэва отходит из-за стола, оставляя давних друзей наедине. Шанс легально оказаться в резиденции губернатора Ямайки - непостижимая ценность для вора подобного уровня. Не желая терять удачи, но, вероятно, подразумевая утерю хороших отношений с Элизабет, Донна выходит на охоту: внимательно оглядывает и обыскивает каждую комнату. Тем же начинает заниматься и Джеймс, проходя в когда-то знакомый кабинет. Отдаваясь приятной ностальгии, воспоминаниям о регулярных встречах с прошлым губернатором в этой комнате, он проводит рукой по столешнице, выполненной из красного дерева. – Тоскуете, мистер Норрингтон? – заходит в кабинет девушка, изящным движением руки проводя по стенам своего кабинета. Необычайно яркая луна освещает книжные полки и обещает этой ночи остаться навсегда в памяти присутствующих. – Определённо, мисс Элизабет, – горько улыбается ей Король пиратства, полностью поворачивается к ней и не без удивления смотрит на документ в её руках. – Не за этим ли Вы пожаловали? – спрашивает девушка, опираясь о стол. Она заинтересована и не без удовольствия наблюдает за его реакцией, – Отпустите свои мысли, Джеймс, я не столь проницательна, сколь Вы и Ваши действия просты. Чёрным по белому, из-за тёплых воспоминаний Вы бы не вернулись на Ямайку. Мне кажется, даже не посмели бы и шагу сделать, лишь бы не осквернить свою тоску. – Вы абсолютно правы. Я, подобно ребёнку, угодил в эту смертельную ловушку, – тяжело выдыхает мужчина, подходя к ней на шаг ближе. – Не хочу омрачить свои воспоминания о службе Уэзерби Суонну, не желаю отдаваться нелепой тоске по прошлому. И тем более не имею всякого права приходить к Вам, врываться в Вашу счастливую семейную жизнь, мешать и нагнетать Вашему супругу. – Что, если я абсолютно не против? Не думайте, что мне всё равно на Вас, Джеймс. Вы мне близкий друг, который мог быть рядом и помочь. Я тоже скучаю по Вам, Джеймс, – заявляет Элизабет, проходит ближе к нему. Непозволительная близость будоражит сознание, пьянит своей неизвестностью и возможной смелостью давних близких людей. – Я скучаю, мисс Элизабет, – Норрингтон намеренно игнорирует её фамилию, проходит на два шага ближе. Фатальная близость. Неизбежные чувства уносят их с головой в порыв столь необъяснимой страсти и хрупкой нежности. Джеймс поддаётся неге. Поддаётся своим мечтам и очарованиям, надеждам и любовным вздохам. Как удивительно легко происходит сие действо: девушка, знакомая ему с ранней юности, его первая любовь, сидит на письменном столе кабинета губернатора, ластится к каждому его действию. Колючая щетина, неровный загар, неспокойный нрав и запах свободы – вот оно, олицетворение Джеймса. Выцеловывая её тонкую, изящную шею, он трепетно поднимается к её пухлым губам и ловит её возбужденный вздох. – Вы действительно хотите стать приватиром, господин Норрингтон? – спрашивает Элизабет, говоря ему в губы, так и маня к поцелую. – Служба королю позволит моей чести и совести заниматься нынешним ремеслом, – заявляет Джеймс, ловя каждое её слово. Невесомо целует её верхнюю губу. "Однако же распутство Ваши честь и совесть позволяют допустить без службы королю и мнимого разрешения на пиратство" – допускает короткую мысль Донна. Поиск ценных бумаг, драгоценностей и атрибутов логично завершается в рабочем кабинете губернатора. Открытые двери позволяют раскрыть непозволительную рану на сердце: ревность отчаянно бьет и сжимает нелепый орган в гниющей боли. Опуская взгляд на подол красного платья, та собиралась было уйти, однако, услышав стук каблучков служанки, спешно прошла вперёд. Завидев идущую в сторону кабинета пожилую женщину, Донна в трёх метрах от скопления несоизмеримого греха замужней женщины разбивает вазу. – Крысиный дьявол! – громко восклицает та, – Прошу прощения, ради Христа! Вам же не составит труда убрать это несчастье? – Донна наигранно старается собрать осколки, привлекая всё внимание служанки. В момент когда пожилая дама наклоняется за проказой пиратки и начинает ворчать себе под нос, из кабинета спешно выбегает Элизабет, следом за ней Джеймс. Мужчина лишь на мгновение останавливает взгляд на воровке: разбитая ваза вовсе не случайность. Донна выходит из аппартаментов, осматриваясь. Ей необходимо уединение и спокойствие. Женщина останавливается на невысоком бастионе и небрежно садится, не боясь повредить платье. Спустя несколько минут за ней выходит Джеймс. – Ты исполнил свою мечту, не так ли? – уныло говорит Донна, сидя на краю. Юбка платья любезно данного Элизабет Суонн развивается в пропасти: не пышный крой, обтекающий изящное тело воровки, яркий бургундский цвет погружает в омут красного, словно кровь, вина. Её волосы распущены, не связаны в пышную причёску аристократки, не скрыты под треуголкой. – Возможно, – Джеймс протягивает ей бутылку импортного вина. – Чего Вы хотите, 'Король'? – спрашивает женщина, поднимаясь к нему. Смотрит в ненавистные зеленые глаза, мало чем отличающиеся от иных глаз. – Хочу побыть с Вами, – коротко отвечает он, ни одна мышца на его лице не дрогает. Муки терзания совести прожигают его душу, сжимают внутренности в некомфортном жжении, но он старается не подать виду. – Кто бы мог подумать, что Вы - один из подобных людей. Вы действительно опускаетесь с каждым шагом ближе ко дну, – заявляет Донна, хмуря брови. Оскорбление появившихся чувств покрывают её остатки здравого ума, затуманенный ревностью и обидой разум не в силах управиться с одной простой мыслью: они ничего не обещали друг другу. – Я допустил ошибку, о которой сейчас искренне сожалею, – заявляет мужчина, желая стыдливо спрятать взгляд, но продолжает смотреть на пиратку. Он не позволяет себе спастись от её боли, знает, что сам и причинил её ей, оттого не позволяет своей трусости избежать чувства вины за несогласованные отношения между ними. – О чем Вы только думали в тот момент? – О том, что никто из нас не давал клятвы верности. О том, что я всегда любил её. О том, что всё это время обманывал себя. О том, что я на перепутье. Я запутался, Донна, – он всё же опускает взгляд, стоит только женщине начать пить вино с горла. – Поднимите свою голову, Джеймс. Ваши туфли блестят и без Вашего внимания, – строго заявляет та. Он поднимает голову, мисс Вильянуэва даёт ему пощёчину. Достаточно сильную и звонкую, его щека горит. – Имейте честь, господин Норрингтон. Признайте ошибку, не оправдываясь нелепым нытьём, – голос строг и требователен. – Я шёл за грамотой капера, на которой уже стоит моя подпись, – поднимает он тон голоса, лишь бы женщина его наконец услышала, – Элизабет с самого начала знала о цели моего приезда в Порт-Роял, и волей случая мы поддались искушению. – Случая... Как же, – горько усмехается та, отнимая взгляд от его глаз. – Не думал, что стану Вашей личной проблемой, госпожа Вильянуэва. Ваше поведение я расценил, как ненависть ко мне, нежели чувство столь глубокое, – Джеймс смелеет, делает шаг ближе к ней. – О, Вы правы. Я Вас ненавижу. Мы уже вели подобный диалог, Вам напомнить? Меня тошнит от Ваших оливкового цвета глаз, от Вашей заурядности и гордости, господин Норрингтон. Вы запутались в своей судьбе и смеете обращаться с этим ко мне? Благодарю всех богов, что обман любви к Вам меня покинул, – эмоционально заявляет женщина, смотря в упор на него. Какая ирония! Господин Норрингтон, как и мистер Мёрдок, позволил себе измену своим чувствам. Женщина тяжело выдыхает: оно опять случилось с ней. – Позвольте просить прощения, мисс, – он не имеет и шанса договорить, как снова получает пощёчину, – Как я могу загладить вину? Проходя по каменной постройке, женщина забирается выше. Каблучки на туфлях стучат по ступеням лестницы, отрезвляя затуманенный алкоголем и желанием разум. Джеймс идёт строго за ней, оглаживает грубую кожу на её левой ладони. Рукава платья невежественно подняты до локтей и, если приглядеться, то можно заметить пиратскую метку на её предплечье. Шаг за шагом ближе к неминуемой гибели. Он знает, куда она его ведёт. Бастион, с которого около двух лет назад сорвалась Элизабет Суонн, по нелепой случайности начав ветку случайных событий, что привели Джеймса сюда же. Донна не знает о трагичном падении дочери губернатора, Донна не имеет представления, возможно ли выжить после падения с этой высоты, но продолжает задуманное. Колени сильно дрожат, дыхание сбивается от волнения, ладони потеют, а глаза неприятно слезятся. Необычайно яркий лунный свет проливает ясность мысли на них двоих. Джеймс отчётливо видит её подступающие слезы, её дрожащие губы, её искренний взгляд покинутого человека. Он обнимает Донну, прекрасно понимая её чувства. Ему искренне жаль. Шаг назад. Она протягивает ему руку, отходя дальше и дальше от центра каменной тропы. Пиратка смотрит на него, прикрывает глаза и делает крайний шаг. Земля уходит из-под ног. Она срывается вниз, к морской пене и скалам без возможности переиграть, выбраться живой. Жертвуя единственной своей ценностью – свободной жизнью, Донна падает в море, принимает свой проигрыш в хитрых плетениях судьбы и чувств. Он стоит у обрыва лишь невероятно долгую секунду. Джеймс не кричит, не снимает с себя торопливо кафтан, шляпу, не оглядывается, не дышит. Этой секунды хватает, чтобы оставить мысли о скалах, о смерти на потом, он безрассудно прыгает за воровкой. Прошло всего около двух лет, чтобы повторить исход: Джеймс не знает, влияние ли это ночи и страстной Луны или же его чувства к Элизабет надуманы мыслями о хорошей женитьбе, выгодной партии. Он не хочет знать. Джеймс насквозь мокрый, пропитанный морем, пьянящим или же жутко отрезвляющим чувством, поднимает её живое тело над водой. Держит её за поясницу, удерживает. Её закрытые глаза лишь обманывают его в исходе пиратки, но та в свою очередь пропускает момент его решения прыгнуть за ней. Король проверяет её пульс на запястье, трепетно хватаясь за её жизнь. Лениво открывая глаза, женщина смотрит на его обеспокоенное лицо, насквозь мокрые волосы и такой же мокрый новый кафтан, сшитый по последней французской моде. – Джеймс, поклянитесь в своей верности, – тихо просит она, крепко схватившись за его ладонь. – Клянусь, госпожа Вильянуэва, – мужчина наклоняется чуть ближе к ней, оглаживает её щеку, невесомо прикасается огрубевшей ладонью к её обветренным губам, – Отныне и навсегда моё сердце принадлежит Вам. Каждое моё действие и вздох, обращённые не к Вам, могут считаться грехом, покуда единственным смыслом, светом и воздухом считаетесь Вы. Да не буду я в силах отступить от своих слов. Он наклоняется всё ближе к её лицу и опирается лбом о её лоб. Провинившийся Король с абсолютной уверенностью готов понести любое наказание. Женщина улыбается и даже смеётся ему в лицо: – Король и воровка – вот это химера... – озаряет холодную морскую гладь своей наглостью Донна. – Да, я.. Кажется, совсем пропал, – горько усмехается Джеймс. Их носы слабо соприкасаются, руки жадно хватаются за тела друг друга. Насквозь промокшие и продрогшие от холодной воды король - капитан судна и новоиспечённый старпом выходят из воды. Утро Уильяма Тёрнера начинается с плохих новостей – порт потерпел тихое нападение пиратов, большинство прибрежных лавок были ограблены за ночь. Минимальное количество раненых и убитых жителей. Однако корабль со знакомыми пиратами утерян: команда благополучно сбежала. По приезде домой он также получает известие от жены, что их общий давний знакомый отныне королевский капер, подтверждённый официальной грамотой. Элизабет остаётся в своём кабинете, проводит кончиками пальцев по губам и весомо задумывается о своей жизни и предназначении. Следующей ночью она сбегает из дома, оставляя губернию на супруге. Суонн намерена отыскать легенду всех морей – Летучего Голландца, покуда уверена в гарантии приключений с ним.