Сова отвечает Вам!

   По-зимнему тёмный вечер повис над посёлком, мрак поглотил каждую постройку в нём. Снег валил большими хлопьями, покрывая следы, скорее всего, бродячих собак, которые ошивались у моста на краю поселения. За этой рекой у самого леса стоял одинокий дом, в который недавно въехали.    Кажется, темнота охотилась именно на его жителей.    Она всё сгущалась и сгущалась, будто хотела раздавить деревянную крепость семьи Петровых, проникнуть внутрь и заполучить то, что так хочет.    Ветер сегодня был особенно сильным, из-за чего младшая в семье надеялась, что будет спать спокойно. Оля сидела и пересматривала "Золушку" перед сном, плотные шторы уже были задернуты, чтобы не видеть того кошмара, что так пугает её.    К дому приближалось что-то большое, злое, темное. Словно сама ночь решила лично уложить девочку спать.    Деревянный отлив* у окна, ведущего в её комнату, предательски заскрипел, как только гость опустился на него. Через занавесу ему практически ничего не было видно, только слабое свечение, исходящие от телевизора.    Слегка стукнув клювом по стеклу, ночной гость услышал в комнате какой-то шум, а вслед за ним крик, переходящий в плач. — Она тут! Сов-а-а! Снова сова! Я боюсь... — Оля со всхлипами повторяла одно и то же, забившись в угол комнаты. — У-у-уху. Снова испугалась, — в голосе прилетевшей птицы послышались нотки печали.    Поднявшись с отлива, Сова перелетела к соседнему окну и так же устроилась на деревянном подоконнике. — Ду-у-уху-маю, Антон ещё уроки делает, — Сова говорила медленно, растягивала каждую гласную, словно речь давалась ей не легко. Её искаженный эхом голос, такой тяжелый, как несколько пуховых одеял, что придавливают Антона к кровати в особенно холодные ночи, заставлял слегка подрагивать стекло в оконной раме на каждом слове, — Учится читать и писать по-человечески. За-а-айчик. — Кто здесь? — шторы у Антона были не до конца задернуты, и Сова видела, как мальчик оглянулся и уставился на её силуэт за окном, — С-сова? Не трогай Олю, п-пожалуйста.    Снег неприятно покалывал птичьи лапы, а перья трепетались на ветру с такой силой что, казалось, вот-вот оторвутся и улетят обратно в чащу, оставив ребенка под маской без тепла. Но этого не произойдёт. Словно оперенье вросло в кожу, и было родным для Совы, а не частью костюма.    Отвечать Петрову Совушка не спешила. Ждала. А чего? Может быть... каких-то вопросов?    Где-то в тайге заиграла флейта, но Сова не собиралась лететь на звук, который звал её. Иногда сильные порывы ветра перебивали музыку, и ребенок под маской оглядывался на бесчисленное количество кривых деревьев, всматриваясь в темноту, будто искал что-то или кого-то. А когда флейта начинала играть с новой силой, ночной гость возвращал свой взор на щель между двумя висящими шторами.    Сова видела, что мальчик завернулся в одеяло с головой и отвернулся от окна, было даже приглушённо слышно заговоры, которые он сейчас вспоминал. — Анто-о-он... у тебя же есть вопросы. Задай их, ух-у-у, мне в следующий раз. Я постараюсь ответить, — поняв, что даже Зайчик испугался её визита, Сова расправила крылья и приподнялась в воздух. Когти с характерным звуком оставили на отливе царапины, а следом раздались громкие взмахи больших крыльев.    Загадочный гость улетел, унося за собой запах леса и перьев, которые так же пропахли мехом других зверей. Ушёл и еле уловимый аромат волшебства, если оно, конечно, имеет его. Вместе с Совой обратно вглубь тайги, туда, откуда раздавалась прекрасная мелодия флейты, улетел и страх детей Петровых.    Время уже давно перевалило за полночь, ветер начал понемногу стихать. Поселок мирно спал. Удивительно, но даже Антону удалось заснуть в эту ночь.    Не спала только Совушка с друзьями.    Она рассказывала зверям, что нового за этот день узнала про их Зайчика.