Шёлковая лента

      Ещё заря не разыгралась, как в ворота постучали. Сонный сторож, потирая глаза, направился посмотреть. — Кого это там принесло в такую рань? — Гонец к Царю, с Литвы. — Проходи — мужик, зевая, отворил калитку.       Молодой паренек спешился, повёл коня в стоило. Все слуги ещё спали, поэтому он сам накормил и напоил животное. Ему тоже очень тяжело далось это путешествие. Практически без остановок им пришлось мчатся с важным посланием из Литвы в Слободу. Гонец чуть перевёл дух, а после направился к крыльцу.       К удивлению паренька, на пороге его встретил опричник. Он опирался о перила, скрестив руки на груди. — Доброго утра, какие вести? Гонец поклонился. Подойдя ближе, он признал в стоящем Годунова. — Дурные… Мчался, как мог! — Давай сюда, Царь ещё спит. Он молча протянул письмо. — Спасибо, иди отдохни. Гонец удалился, а Борис пошёл к себе.       Он положил послание на стол. Лёг на кровать. Нет, нужно знать, что стряслось. Вдруг что-то важное. Опричник сел на стул. Взял бумагу в руки. Аккуратно раскрыв, стараясь не разломить печати, он развернул лист. «Мой Государь, посылаю Вам гонца с дурными вестями. При осаде одной из крепостей погибло много наших людей. Пётр Алексеевич Басманов погиб от руки одного из обороняющихся. Тот ранил воеводу в грудь, он скончался в течении нескольких часов. Передаю соболезнования А. Д. Басманову, его жене и сыну. Тело воеводы мы направим на днях на Родину. Взять крепость не удалось, но мы продолжим осаду. Их припасы недолговечны.                                                              С уважением, М. И. Вороной-Волынский.»       Борис отложил письмо на стол. Весьма печальная весть. Алексей Данилович будет расстроен, а как будет убиваться его жена… Что же касается Фёдора… Годунов не мог предположить как отреагирует кравчий на смерть брата. Это не предсказуемый человек. Оставалось лишь ждать рассвет, а потом нести горестную весть.       Он лёг обратно. Дожидаясь пока взойдёт солнце, Годунов прокручивал в голове дальнейшие события, реакцию людей на его слова. Но вот в окне показался алый луч. Борис поднялся, умылся. Поправив одежду, он взял письмо и направился к дому Басмановых. Сел на коня, выехал за ворота. Воздух снаружи казался свежее, легче. Птички щебетали утренние трели, вся природа встречала солнце. День обещал быть замечательным, если бы не гонец с траурной весточкой.       Годунов добрался до нужного дома. Постучав в калитку, он услышал лай собак, после быстрые шаги. К нему спешил местный сторож. — Кто? — Годунов Борис Фёдорович. Буди своего барина, вести у меня дурные. Мужик впустил гостя во двор, после проводил до дома. Там служанка отвела Годунова в горницу, налила чаю. Борис не спеша отпил из кружки горячего напитка.       Вошёл Алексей. Вид у него был помятый, сразу было видно, что пару минут назад он безмятежно досматривал свои сны. — Доброе утро, Борис Фёдорович! Что тебя привело к нам в столь ранний час? Неужто чаю приехал испить? — Не доброе утро, Алексей Данилович. Ох, не доброе…       Хозяин сел за стол и серьёзно посмотрел на гостя. Годунов никогда не говорил пустого. Видать что-то стряслось. У него появилось такое неприятное, вязкое чувство, чёрное. Опричник вздохнул. Достал из-за пазухи письмо и протянул мужчине.       Он взял в руки бумагу и развернул. Борис смотрел, как глаза Басманова пробегались по тексту, вот они дошли до конца страницы. Внутри у Алексея всё сжалось до боли. Вновь воевода вчитывался в текст. Он не мог поверить в написанное. Всё вчитывался и вчитывался надеясь, что он не так всё понял. Но злосчастные строки неумолимо вырисовывали чернилами ужасную картину кончины его кровиночки. «Пётр Алексеевич Басманов погиб от руки одного из обороняющихся. Тот ранил воеводу в грудь, он скончался в течении нескольких часов. Передаю соболезнования А. Д. Басманову, его жене и сыну. Тело воеводы мы направим на днях на Родину.»       Он перечитывал вновь и вновь эти слова. Борис молча наблюдал за тем, как Басманов жадно впивался в каждое слово, как его руки еле ощутимо держали лист, дрожь сотрясала и листок, и мужчину.       Вот он поднял свой взгляд на Годунова. Глаза воеводы, некогда сильного духом мужчины, наполнились слезами. Он с мольбой смотрел на него. Алексей жаждал услышать от Бориса, что это всё шутка, увидеть на лице опричника улыбку и услышать: «Да брось, Алексей Данилыч, я шучу!». Но он молчал.        Когда Годунов, смотря в глаза, поджал губы, Басманов всё понял. Лист выпал из его рук на стол. Мужчина прикрыл глаза, и, тяжело вздохнув, схватился за сердце.       Борис тут же подскочил к мужчине. — Алексей Данилович, ну что же ты! Давай, давай присядь! Марфуша! Принеси воды! Барину плохо!       Через несколько минут в комнату спешно вбежала Марфуша, неся кувшин с водой. Она поставила его на стол, налила в стакан воды и подала хозяину. Тот, дрожащей рукой потянулся за ним, но не удержал и уронил на пол. Осколки разлетелись в разные стороны. Вода медленно растекалась по доскам. Девушка ахнула и принялась собирать осколки.              На шум в комнату вошла ещё одна служанка, увидев произошедшее, она сбегала за тряпкой и принялась собирать воду. Борис помог подняться Басманову, пересадил его на другой стул. Девушки ещё не успели всё убрать, как в двери показалась хозяйка. Она тоже была спросонья. — Что здесь творится? Что за шум в такую рань? — Её взгляд упал на мужа и она испуганно ахнула, прикрыв рот рукой, после подбежала к нему. — Алёшенька, что с тобой? Что случилось? — Настасья Дмитриевна… — Его перебил Алексей. — Я… Всё нормально. Тут такое произошло… — Он тяжело вздохнул и опять прикрыл глаза. — Боже Правый! Да что же это тут творится?! Борис Фёдорович, Вы хоть мне скажите! — Настасья Дмитриевна… Сегодня с утра гонец с Литвы прибыл. Ваш сын Пётр погиб. Глаза женщины округлились, она замерла в ступоре. — Что ты сейчас сказал, Борис Фёдорович? — Во время осады крепости, вашего сына смертельно ранили. Он скончался. Настасья закрыла рот руками, слёзы полились ручьём. Её взгляд устремился в никуда. — Мой мальчик… — Она полушёпотом произнесла эти слова.       Ноги несчастной женщины подкосились, служанки вовремя успели подхватить хозяйку под руки и усадить на стул. Настасья содрогалась от рыданий. Она шептала что-то, как вдруг упала на колени, и не переставая плакать закричала: — Как же так? Мой мальчик! Мой бедный Петенька! Что же это такое делается?! Господи! Что делается! — Она не обращалась ни к кому из находившихся в комнате. Алексей, чуть придя в себя, кинулся утешать несчастную жену.       Борис стоял поодаль. Он не собирался вмешиваться. Это семейное горе, ему нужно было лишь рассказать. Теперь ему следует удалится. Сейчас им было не до него. Годунов осторожно обошёл стол, забрал письмо, и кивнув на последок служанке, вышел во двор. Слуги разнесли дурную весть в считанные минуты и вот уже весь двор стоял на ушах. Борис забрал своего коня и двинулся обратно во дворец.                                           *                              *                              *       Царь встал рано. Всю ночь его мучали кошмары. Сколько бы настоек и лечебных отваров он не выпил, не упокоенные души всё равно приходили к нему каждую ночь. Приказав заварить чай, он сел за стол. Стопка бумаг ждала внимания Государя. Это всё нужно было прочитать, подписать, ответить на письма. По мимо этого, его весточку ждал и татарский визирь. Сегодня как раз нужно дать ответ. Но готово ли всё к приёму? Он позвал слугу и приказал позвать Басмановых и Годунова. Нужно было решать вопросы.       Принесли чай. Иоанн с наслаждением отпил и поставил кружку на стол. Откинув голову на спинку стула, он прикрыл глаза. Раздался стук в дверь. Царь выпрямился. — Входите! В покои вошёл Годунов. — Здравствуй, Борис! Ну, чего расскажешь? Он молча подошёл к столу и протянул письмо. Царь развернул лист и начал читать. Закончив, Иван посмотрел на опричника: — Значит Пётр погиб. Досадно. Ты сообщил Алексею? — Да, Государь. Тот кивнул. — Почему меня не разбудил, когда гонец приехал? — Государь, он прибыл ещё по тёмному, я не стал тревожить Вашу милость. А как расцвело, решил, что следует сообщить родне. — Да. Ты прав. Так и стоило сделать. Что ж, Алексея сегодня не ждём. Что по охране на приёме? Ты нашёл людей, которые будут стеречь важных персон? — Да, Государь. Что же касается остальной охраны, всё готово. Григорий Лукьянович написал мне список тех, кто будет дежурить на пиру. Алексей Данилович вчера вечером прислал письмо. По территории опричники остаются на своих позициях. Так как Вы и просили, усилили охрану ворот и задних выходов. — Молодец, Бориска. Кратко и по делу. Тогда звать Малюту не нужно, а Алексею я даю отпускные. Ему стоит оплакать сына. — Уже послал, Государь. Фёдор скоро должен подойти. — Он знает? — Нет, Государь. — Спасибо Борис. Думаю, ты можешь идти. Опричник поклонился и покинул царские покои.       Иван отхлебнул немного чая, ещё раз прочитал письмо. — М-да… Жаль Петьку. Хороший был воевода. Теперь надо бы послать другого на его территорию. Воротынский один не справится. — Сказал он не громко. Его прервал Фёдор. Видно было, что его разбудили. Хмурое и недовольное лицо. — Доброе утро, Федя. — Доброе. — Отозвался он. Подойдя к столу он спросил: — Зачем в такую рань поднял? — На вот, прочитай. Сегодня с Литвы прислали. Фёдор раздражённо выдернул листок из руки Иоанна и принялся читать. Когда он дошёл взглядом до середины, его лицо резко изменилось. Прежняя раздражённость сменилась изумлением. Он прочёл до конца. Опёршись одной рукой на стол, Фёдор продолжал смотреть в письмо. — Федя… — осторожно начал царь. — Мне жаль. — Иоанн положил на его руку свою. Опричник смерил его яростным взглядом и выдернул руку. Не сказав ни слова, Басманов швырнул листок на стол и вышел.       Государь не стал его окликать. Он прекрасно понимал, каково терять близкого человека. Фёдору сейчас нужно было собраться с мыслями. Пытаться его успокоить было бы бессмысленно. Эта неудержимая ярость готова разнести всё на своём пути. Потому он не отвечает сейчас ни за свои слова, ни за поступки. Он отпил ещё чая.       Иоанн взял чистый лист, окунул перо в чернила и написал: «Ждём вас на приём после завтра к вечеру. На приём пустят только вас и вашего сопровождающего. Вся охрана останется во дворе.                                                                                             И.В.» Запечатав послание, он крикнул: — Митька! В комнате показался паренёк. — Отнеси это татарам. — Будет сделано, Государь. — Он забрал письмо, отвесил поклон и удалился.                                     *                              *                              *       Басманов вышел на крыльцо. Свежий ветерок дунул в его лицо. Казалось, сию минуту злость разорвёт опричника на куски. Он пнул перилла. Потом вцепился в них руками, нервно глядя по сторонам. Всё же, немного придя в себя, он опустил голову на руки. — Гнев — это страшный грех, Федя. Лучше пойди в церковь, да за упокой брата свечку поставь. Фёдор поднял голову и с интересом посмотрел на говорящего. — А, это ты, Блаженный — вяло сказал он. — Чего здесь забыл? Иди куда шёл, по добру по здоровому. — Ай-я-яй, Федюша, зря яришься на меня. Я ничего худого не сделал. Я каждое мгновение молюсь за вас, за опричников, за Ивашку. Ой, сколько бед, сколько крови. — Иди, Вася, без тебя тошно. — Басманов опустил голову обратно. Василий же поднялся по ступеням и приобнял опричника. Тот изумлённо посмотрел на него, но не успел ничего сказать. Блаженный нагнулся к его уху и полушёпотом произнёс: -Страшные времена не за горами. Всем будет худо, Федя, никого беда не обойдёт стороной. Он развернулся и двинулся прочь.