Шёлковая лента

— Т-ты чего? Перестань, не смешно! — Испуганно сказала девушка. Он, не ответив ничего, продолжил двигаться к ней. Фёдор навис над Богданой. Его рука плавно скользнула от лица к груди, потом ниже. — Убери руки! Он наклонился к ней и полушепотом сказал: — Почему же я должен убрать руки? Я хочу касаться твоего тела. — Басманов продолжил. — Не трогай меня! — Девушка стала сопротивляться. — Успокойся! — Он прижал её руки к кровати. Опричник нагнулся к шее так близко, что девушка смогла ощутить его горячее дыхание. Страстные поцелуи посыпались на её кожу, потом на ключицу, едва коснулись груди. Фёдор услышал судорожный вздох и ухмылка искривила его лицо. Он поднялся обратно, застыв в миллиметрах от чужих губ. — Ф-Фёдор Алексеевич, пожалуйста, не нужно. — Ты так думаешь? — П-Прошу вас. — Ох, какая же ты эгоистка, думаешь лишь о себе. А как же истинная причина твоего нахождения здесь, а? Али ты решила, будто я испытываю к тебе чувства? Девушка смотрела на него испуганно, но сейчас к испугу добавилось непонимание. — Ооо… Ты и впрямь решила, что понравилась мне?             Тишину рассёк его заливистый хохот. Он почувствовал насколько ей стало стыдно. Девушка вдруг поняла, что попалась на его крючок. Как это смешно. Ей захотелось рассмеяться вместе с опричником. Как она глупа и наивна. Противно смотреть на его самодовольное лицо. План сработал на ура, как и десятки предыдущих. Теперь тайна его обаяния раскрыта. Он ведёт себя так, будто испытывает симпатию к жертве, а после… Как же низко с его стороны. Умело играет чувствами. Интересно, с царём также? Фёдор и с ним играет в свою игру? — Чего молчишь? — Она посмотрела в его глаза, отвела взгляд. — Ох, неужто я обидел тебя? Ты и вправду решила, что особенная? Думала, что покорила меня? — Она молчала. — Что ж, в чём-то ты права. Ты мне нравишься больше предыдущих девиц. Но не более. Надеюсь ты не расплачешься? А то твои сопли отобьют у меня всякое желание смотреть на тебя. — Она почувствовала это лёгкое дополнение его тона чем-то неясным. Ей стало так мерзко. Всё это, её неудачное положение, нависший над ней полуголый опричник. Богдане хотелось расплакаться, но эти лишь потешили Басманова. Она собрала силу в кулак и нервно вздохнула. — Что же, даже не расплачешься? — Больно надо свои слёзы на такого пса, как ты тратить. — Её взгляд с вызовом устремился на опричника. Он на мгновение опешил. Со стопроцентной уверенностью Фёдор мог сказать, что как только она отвела взгляд, то сразу же разревелась, но нет. Её лицо не было заплаканным. Лишь смущённый румянец виднелся на её щеках. — Ух ты. Не перестаёшь меня удивлять. Молодец, хвалю. — Мне не нужна твоя похвала — сказала та раздражённо. — Неужто? Знай, моя похвала — это то, чего жаждут многие. Так легко отказываешься от милости? — Мне твоя милость… Да чтоб тебя черти к рукам прибрали. — Ах так? Видимо, ты не понимаешь своего положения. — Басманова начинало раздражать её поведение. — Что ж, как любезный барин, я поясню. Тебе повезло. Если бы я захотел, мог тебя давно пустить по кругу прямо на царском пиру. Не думай, что я запугиваю тебя, можешь поинтересоваться у Вяземского, раньше подобное часто происходило. Естественно на тех пирах, где присутствовали лишь самые близкие люди Государя. Девиц приводил я. Но в этот раз мне не захотелось делиться с остальными. — Он чуть приблизился к ней. — Ты принадлежишь мне. — Не надейся. Я никогда не буду принадлежать тебе. — Более агрессивно сказала Богдана. Фёдор начал выходить из себя. — Поражаюсь твоей наивности. Ты стала моей, как только я увидел тебя в деревушке. В тот момент твоя участь была предрешена. — Я…— Начала было девушка, но опричник, разъярённый её дерзостью, с силой вдавил нежные руки в кровать, нагнулся к уху и гневным шепотом заговорил: — Мне надоело твоё поведение. Ты слишком многое позволяешь своему языку. Слушай меня внимательно. — Каждое слово обжигало. — Ты. Принадлежишь. Мне. — Чётко, с остановками проговорил он. — Если ты забыла, то я напомню. Твоё смиренное поведение — залог спокойной жизни твоих родителей. Или ты решила, что я шутил? — Я.Я. Прошу прощения… Фёдор Алексеевич. — она осторожно посмотрела ему в глаза. — Так-то лучше. Не забывайся. А теперь… — Лицо опричника вновь посетила ядовитая ухмылка и он продолжил прогуливаться своими руками по её телу. — Фёдор Алексеевич, прошу вас, остановитесь. Можно это случится завтра? Ну или хоть чуток позже? — Ну уж нет, я должен наказать тебя за твою дерзость. — Больше он не слушал ни слова из сказанного ею. Возбуждение взяло верх над разумом. Она пыталась остановить его, но тщетно. Рука медленно скользнула между её трясущихся ног. Фёдор стал пристраиваться к Богдане поудобнее. — Н-нет! Пожалуйста! Фёдор Алексеевич! Прошу, остановись! — Сквозь слёзы кричала девушка. Это было бессмысленно.       К завершению он перевернул её на спину, обхватил плечи девушки и продолжил быстрее. Закончив, он откинулся на подушки, а девушка не переставая содрогаться от рыданий, отвернулась от него. Переведя дух, он начал разговор: — Полно тебе. Хватит на жалость давить. Не такой уж я и плохой любовник. Подумай, ведь тебя могли оприходовать где-то в сарае и бросить. А я ведь содержу тебя, не обижаю. — Говоря последние слова, он погладил её по плечу. Та отодвинулась. — Ну чего ты? Вроде я был осторожен. Сделал тебе больно? Прости… В следующий раз я буду учтивее. Хватит дуться, иди ко мне. — Он потянул её к себе, но она не поддалась. Лишь отодвинулась от него ещё чуть-чуть и села, смотря прямо в глаза. — Как ты умело играешь. — О чём речь? — Мне ведь и вправду показалось, что я для тебя что-то большее, чем просто игрушка — она говорила дрожащим от слёз голосом. — Ты не просто игрушка. Ты очень очаровательная игрушка. — Басманов придвинулся к ней, заправил за ухо прядь волос — Слёзы тебе не к лицу. — Как можно? — Мне можно всё. — Он притянул девушку и поцеловал. Она не сопротивлялась. — Твои поцелуи такие ласковые. Я совсем запуталась. Ты верно издеваешься надо мной. Скажи, что всё сказанное тобой до этого просто гнев. — Не скажу. — Ты ведь на самом деле не такой плохой, каким хочешь казаться. — С надеждой пролепетала Богдана. — Я всегда был таким. — Н-но, мне казалось… — Казалось. — Сухо ответил Басманов. Повисло тяжёлое молчание. — Иван ни разу за всё время не посетил меня. Это был первый. — Опричник попытался разрядить обстановку. — Что вы обсуждали? — Что? — он вопросительно посмотрел на неё. — Ну, Государь сказал, что важное дело. — Ах это… Нет, он просто хотел остаться со мной наедине. Соскучился по моим ласкам. Я даже рад, что чувствовал себя сегодня хорошо. — Он вдруг осёкся. — Что? Ты притворялся?! — Удивлённо спросила Богдана. — Совсем немного. — Неуверенно сказал Фёдор, но тут же быстро продолжил — Мне было приятно наблюдать за тем, как ты трясёшься надо мной. — Обманщик! Не приближался ко мне больше. — Негодовала она. — Я ведь правда переживала за тебя. Как я наивна. Надеялась ты не такой, как о тебе говорят. — В голосе девушки было столько обиды, что Фёдор не только почувствовал её, но ему стало не по себе. — Слушай, я… Богдана посмотрела ему в глаза: столько разочарования он не видел ни разу. Её заплаканные глаза смотрели насквозь. Казалось, будто она смотрела в самые тёмные уголки его души. Басманову вдруг стало действительно стыдно. Никогда он не испытывал стыда. Говоря лож царю в глаза, он ни капли не переживал. Сейчас же опричник не знал как исправить положение. Хотелось что-то сказать, но подходящие слова никак не шли на ум. — Богдана, я всё объясню. — Мне хватило твоих объяснений. Не нужно. Зачем тебе оправдываться перед такой, как я? Ни к чему. Я простая крестьянка.— Она села на край кровати, и обняв себя руками, тихо всхлипнула. Фёдор встал. Подошёл к зеркалу. Посмотрел на своё отражение: волосы растрёпаны, повязка съехала и ослабла. Он опустил голову, потом посмотрел прямо в глаза самому себе. В них читалось раскаяние. Ну или ему так показалось. Опричник сел рядом с девушкой и обнял. Та стала сопротивляться, вскоре вскочила с кровати и хотела отойти к окну, но он перехватил её, притянул к себе за талию. Какое-то время она продолжала вырываться, параллельно кидая в него грубыми, но бессмысленными обвинениями. Фёдор просто молчал; он ждал пока её гнев сойдёт на нет, лишь тогда они смогут поговорить. Немного погодя она остыла, и уткнувшись в его грудь, продолжала всхлипывать, но уже молча. — Ты можешь меня выслушать? — Нет. — Обиженно ответила она. Басманов прижал её к себе. Простояв так ещё немного, он попробовал снова начать разговор. — Я не прошу прощения за свои поступки. Сейчас я хочу, чтобы ты меня просто выслушала. Я не прошу ничего говорить. Я расскажу правду. — Она нервно вздохнула, но ничего не ответила. Посчитав, что ответ положительный он начал: — Мне впервые в жизни стало стыдно за свой поступок. Я врал царю и мне было плевать. Но сейчас, когда я увидел твой взгляд, я по-настоящему почувствовал смятение. — Он мгновение помолчал. — Я... Мне правда стыдно за то, что я обманул тебя. Мне стыдно за то, что я так грубо разговаривал с тобой, мною овладел гнев. Обещаю, впредь я буду сдерживать себя. — Повисло молчание. Богдана, кажется успокоилась, Фёдор больше не слышал всхлипов. Тишина давила, но он не знал, как продолжить. В какой-то момент девушка обхватила его руками и прижалась к груди ещё сильнее. Опричник опешил. Не знал как растолковать такой жест. Он прощён? Боясь всё испортить, он лишь молчал, обнимая её крепче.       В голове Богданы клубились мысли. Она злилась на Басманова. Очень. Но в то же время таяла в его объятьях. Она внимательно слушала, что он говорил. Казалось, это было искренне, но быть уверенной в его «искренности» было бы глупо. Опять на те же грабли. И буквально через какой-то час? Ну уж нет, верить ему нельзя. Но что-то внутри клокотало. Почему-то сейчас хотелось верить в эти слова.       Он не просил прощать его. Она может молчать, он не будет докучать. Может даже стоит проучить его и не разговаривать с ним денёк другой. Пусть раскаивается. Но молчать на его колкости будет весьма тяжело. И простить его сразу же тоже нельзя. Тогда он поймёт, что легко исправить всё и продолжит в том же духе. Может он скажет что-то ещё? Видимо он сказал всё, что хотел. А может ждёт, пока я как-то отреагирую? Девушка задумалась.       Алые лучи заходящего солнца медленно растекались по комнате. Лишь щебетание птиц, доносившееся с улицы, разрывало тяжелую тишину, повисшую между двумя по среди комнаты.       Богдана отпустила его. Он убрал руки. Подняв голову, она встретилась с ним глазами. Опричник смотрел на неё тревожно. Жаждал ответа, но не проронил не слова. Постояв так не больше минуты, Фёдор отошёл к кровати, лёг на свою половину и жестом подозвал к себе девушку. Та, немного подумав, медленно двинулась к кровати. Он раскинул руки и она упала в его объятья. «Кажется, я прощён» «Не знаю, говорил ли он правду, но сейчас просто не хочу думать об этом. Потом»