Шёлковая лента

      Неделя пролетела быстро, Фёдор быстро шёл на поправку. Он непринуждённо разговаривал с Богданов, когда в комнату вошёл Афанасий. — Ну что? Как ты? Идёшь на поправку? — А ты пади соскучился по мне? Небось горюешь без меня, а? — А может и так. И что ж с того? Али глумиться надо мной будешь? — Захочу и буду. Чего мне стоит? — Полно тебе, я не за этим пришёл. Царь приказал тебя обратно в покои вернуть. Ты идти сможешь? — Ха, спрашиваешь. Быстрее тебя побегу. Вяземский улыбнулся. Басманов было начал вставать, но сам не справился. Князь подошёл к Фёдору, помог ему встать и они втроём направились в покои. Двигались неспеша. Федя шёл, опираясь на Афанасия, Богдана шла рядом. Вскоре они дошли до покоев, Вяземский помог уложить Басманова и удалился. Афонька взяв с собой несколько опричников двинулся к церкви. Елена молилась, стоя на коленях у алтаря. Она шептала что-то, о чём ведала только она да Бог. Афанасий снял шапку и стал на колени рядом с девушкой. Та на мгновение замолчала, мельком взглянула на него. — Я не помешал твоей молитве, Елена? Она продолжала молиться. — Что ж ты отваричаваешься от меня, Елена Дмитриевна? Девушка не отвечала. — Что же ты делаешь со мной? Елена встала, князь за ней. Она перекрестилась и двинулась прочь. Афонасий сделал тоже самое и последовал за девушкой. В коридоре он преградил ей путь. — Пойми, не могу я без тебя, нет моей душе покоя. — Оставь меня князь, ты получил мой отказ. — Елена вышла из церкви. Вяземский развернулся к святым. — Господи, я умру, если она не станет моей. — Его глаза загорелись и он выскочил за девушкой. Елена спешно шла домой, во дворе она увидела опричников. Они переговаривались между собой, но она чётко услышала о чём шла речь. — Вон она! — Идёт, идёт. — Ишь какая, князь ей не нравится. — Да взял бы он её под руку и под винец. — А может у неё другой есть? Князь подошёл к ним. — Коня мне. Девушка ускорила шаг. Вяземский направился за ней и указал опричникам идти в след. Нагнав её, он стал расспрашивать: — Ну хочешь, прям сейчас, а? Без церкви, без свадьбы, хочешь? — Оставь меня, князь. — Да не князь я. Я изгой, я опричник. — Он спрыгивает с коня и прегрождает путь Елене. Девушка пытается пройти, но он не отстаёт от неё. — Я проклятье, сошедшее с небес на землю, мне или остановится или умереть! — Голос его наичнает срываться на крик. — В своём уме ли ты, Афанасий Иванович? В уме ли?! Он нависает над Еленой у забора, но она продолжает двигаться к калитке. — Думаешь я умом тронулся? — Князь опустился на колени перед ней, придерживаясь одной рукой за её талию, а другой схватился за платок, раскинувшийся на хрупких плечах. — Мне не зачем жить и не для чего, ежели не для тебя. — Она убегает к калитке, а платок плавно падает в руки князю. — Елена! Стой! — Он откидывает его в сторону. Афанасий подбегает к калитке, но девушка успевает её запереть. Он начинает ломиться, не прекращая кричать. Тут один из опричников подбирает платок, накидывает на голову и говорит: — Смотрите, гордая обронила. Ой, я такая гордая — начинает он кривляться. Остальные смеются, но Вяземский подбегает к нему, выхватывает платок, и разок другой бьёт плетью провинившегося. — Не смей, пёс! — Князь, за что? Я ж ничего не сделал! Князь! Он, засунув платок под кафтан, возвращается к двери. -Не откроешь, Елена? Так знай, государь Иван Васильевич сам обещал мне своих сватов заслать, слышишь? Опричник верхом на коне перекидывает за ворота двора обезглавленную курицу. — Гляди, вот тебе знак, и с тобой так же будет. — Государевы слуги начинают смеяться, а девушка вскрикивает от ужаса. Тут на крики выбегает Дружина Морозов, девушка кидается к нему. — Боярин, спасите! — Ну-ка прочь, псы окаянные! Он перехватывает под логти Елену и ведёт её в дом. — Выпускай собак! Обезглавленная курица продолжает метаться возле ворот расходуя последние силы. Дружина усадил девушку на лавку. — Да… Царским сватам отказать нельзя. — Елена всхлипывает. — А может мне в монастырь податься, а? — Брось. Может оно и к лучшему. Вяземский чай не зверь. Стерпится слюбится. — Не слюбится. Боюсь я его. — Говорит она сквозь слёзы. Мужчина начинает успокаивать её. * * *       Богдана помогает Фёдору приподняться и сесть на кровати. После аккуратно снимает бинты, берет баночку с мазью и мажет раны. Взяв чистые куски ткани, она начинает неспешно оборачивать ими грудь Басманова. Он же, с нескрываемым наслаждением наблюдает за этой картиной. Когда она закончила, опричник откинулся на подушки. — Ляжь со мной. Одному скучно. Устал я уже лежать целыми днями. — Скоро поправишься и не придётся лежать. — Это точно. Смогу полноценно приставать к тебе. Девушка ничего не ответив, встаёт. — Да брось, уже и пошутить нельзя? Мне правда скучно. Развлеки меня. — Чем же? — Не знаю. Спой. — Я? Что ты. Не умею. — Да врёшь ты всё. Всё девчата умеют. Ну-ка, давай что-нибудь. — Нет. Не буду. Не умею. -Ух и вредная. Спой говорю тебе. — Грубиянам не пою — она скрещивает руки на груди и показательно отворачивается в сторону. — Ладно, понял. Пожалуйста, спой для меня. — Девушка садится на край кровати и набрав в грудь воздуха тихонько запевает: — Сама садик я садила, Сама буду поливать. Сама милого любила, Сама буду забывать. Фёдор был приятно удивлён. Девушка весьма недурно пела. Её было приятно слушать. — Ах, что это за садочек, За зелёненький такой? Ах, что это за мальчишка, Разбессовестный такой? Он посмотрел на Богдану: она была расслаблена, на лице красовалась лёгкая улыбка. Тянула она высоко, но так нежно, слова лелись словно ручеёк в тенистой глуши деревьев. — Пустил славушку худую Все соседи говорят. За глаза меня ругают, А в глаза меня хвалят. Басманов чувствуя, что начинает засыпать, уже не слушал, о чем она поёт, лишь голос. Откинул голову на подушку и закрыл глаза. — При гулянье, при народе Стал он девку целовать, А девчонке стыдно стало, Стала плакать и рыдать. Закончив, она посмотрела на опричника: он заснул. Богдана, довольная собой, решила тоже прилечь и немного вздремнуть. * * *       Вернувшись в царский двор, Вяземский был зол. Он немедля отправился к царю, поднялся поступеням, завернул в коридор и отворил нужную дверь. Оказалось, что там во всю проходил обед, слуги с подносами сновали промеж столов. Афанасий прошёл к столу царя, низко поклонился, извинился за опоздание, Иоанн указал ему на место за столом. Князь сел, но ему не хотелось ни есть, ни пить. Посидев немного, он всё же решил осушить парочку бокалов с вином. Быстро охмелев на голодный желудок, он опёрся локтем о стол и задумался. Государь, заметив это, обратился к нему: — Афонька, чего кручинишься? Не узнаю своего доброго опричника. Аль в конец заела тебя любовь — змея лютая? Он поднял взгляд на царя. — Послушай, ступай к боярину Дружине Морозову и скажи, что я прислал тебя, чтобы снять с него мою опалу. Да возьми, ну… — Протянул он — Для почёту, побольше опричников. — Вяземский улыбнулся. — А где князь Серебряный? Не шибко его медведь подрал? Борис! — Да, Государь. — Годунов подошёл к столу. -Расскажи, справился ли Никита Романыч с моим заданием? — Нет, Государь, договор с Литвой не подписан. — Я слышал, что князь дело вёл без изворотов, по совести. — Да ему бы мечом махать, а не переговоры вести — сказал Алексей Басманов, слушающий их разговор. — Жаль. А я думал опереться на море, на торговлю. — Задумчиво произнёс Иоанн.