What You Wish For

Война стояла на пороге. (Как и бывало обычно; Маккари не знала, то ли девианты притягивают войну, то ли война притягивает девиантов, но эти два явления переплелись воедино, и куда бы ни отправились Вечные, сражаясь с девиантами, война следовала за ними). Поселение, в котором они остановились, было слишком маленьким, слишком разбросанным, чтобы называться городом, но башни, созданные для его обороны, уютно расположились в глубоких долинах между гор. Несмотря на периодические набеги с юга, благодаря географическому положению жители гор были в безопасности на протяжении многих десятилетий. Но не сейчас. Армия пришла из степей, с юга, огромной волной людей и лошадей, которые двигались и сверкали на освещенных солнцем склонах за горным перевалом. Казалось, здесь мало что может их соблазнить; город королевы находился далеко на равнине, и пока она жива, нация будет непобедима, даже если падут горные крепости. Один человек, облаченный в богато украшенные доспехи, с роскошным меховым плащом, небрежно наброшенным на плечи отделился от армии направляясь к началу перевала, где тропа становилась узкой и коварной, естественной преградой. Там он остановился и обратился к людям, которые вышли из своих домов, чтобы удержать перевал. — Приведите мне ваших богов, — воззвал он. — Приведите мне нестареющих, что живут среди вас, и моя армия не нападет. Мне нужны лишь ваши боги. На Домо, врытом в стену перевала, Аяк была… сбита с толку. — Он знает о нашем существовании. Этот… король. Этот завоеватель, — Аяк помахала руками в воздухе, будто могла изменить реальность, стереть это знание. — Мы не очень-то хорошо скрываемся, — сказала Спрайт, и Маккари почувствовала горькую нотку на своей коже в вибрации её голоса, — Мы здесь уже двадцать лет, и никто из нас не постарел. — И многие из них видели, как мы сражаемся с девиантами, — добавил Икарис. Он пожал плечами в ответ на взгляд Аяк, беспомощное признание реальности. Аяк вздохнула и покачала головой. — В конце концов, они всегда узнают. Я понимаю! Вот почему мы не остаемся, когда нападения девиантов ослабевают. Но привести сюда армию, чтобы встретиться с нами… — Может быть, ему нужны наши технологии, — предположил Фастос, рассеянно крутя в пальцах золотые нити, перед ним непрерывно возникали и распадались полусформированные машины. Или помощь в борьбе с девиантами? Предложила Маккари. — Возможно, он просто хочет с нами познакомиться, — предложил Кинго и удивленно посмотрел на Аяк, — Он ведь назвал нас богами. Может, он просто хочет познакомиться с богами поближе. Или посмотреть на иллюзии Спрайт. Людям нравится смотреть на иллюзии Спрайт. — Мы должны встретиться с ним, — твердо заявила Аяк, — Чтобы узнать, чего он хочет. — У него армия, — предостерег Икарис. — С копьями, пиками и лучниками. Пойти должен я. Аяк покачала головой. — Ты слишком много воюешь, Икарис. Как и Тена. Мы должны начать с того, кто больше склонен к дипломатии. — Я пойду, — с готовностью предложила Серси. Она улыбнулась, когда Аяк посмотрела на неё, — Я нравлюсь людям, — добавила она (и это правда, подумала Маккари, людям действительно нравилась Серси, они с первого взгляда проникались симпатией к нежной Вечной). Но Аяк покачала головой. — Не ты, — сказала она, — Я знаю эти доспехи. Я знаю, из каких земель он родом. Там не ценят слова женщин. — Я пойду, — слова пронзили весь разговор, настолько неожиданными они были. Друиг посмотрел на Аяк со своего места на подоконнике биобанка —места, которое он сделал своим шесть тысяч лет назад, — Я пойду, — повторил он. — Друиг, — сказала Аяк, и Маккари почувствовала изменения в вибрациях, поняла, что голос Аяк стал тем, который она использовала только для Друига. Предупреждение. Приказ. — Ты знаешь, что мы не вмешиваемся в человеческие конфликты. — Но ведь это не человеческий конфликт, не так ли? — сказал Друиг. Возможно, тысячи лет назад он бы сказал это с улыбкой, но в нынешние дни Друиг редко улыбался Аяк. — Он пришел, чтобы встретиться с нами, Вечными. С нами, богами. А не воевать с людьми. Аяк некоторое время задумчиво смотрела на него, пока Кинго неожиданно не сказал: — Он прав. — Кинго пожал плечами, когда Аяк взглянула на него. — Ты хочешь знать, чего хочет этот завоеватель, — заявил Друиг, — Знать, что у него на уме, а не то, какие слова слетят с его уст. Будет глупо послать кого-нибудь, кроме меня. Маккари прикусила нижнюю губу, сдерживая вздох за зубами. Она знала, что ровный тон Друига не изменился, выражение его лица было пассивным, но его слова были вызовом, оскорблением, брошенным в лицо Аяк. Аяк тоже это знала, её глаза сузились, мышцы челюсти напряглись, когда она явно решала, хочет ли снова попасться на удочку Друига. Но она была Аяк, и Друиг был прав, как бы он это ни сформулировал. — Хорошо, — отрывисто сказала Аяк, — Но он хочет встретиться с богом. Ты пойдешь в доспехах. Друиг кивнул, поднялся и направился к двери. Маккари на мгновение замерла, глядя на напряженное от гнева лицо Аяк, но это не остановило её надолго, и она расплылась в движении. Она вернулась к нормальной скорости, только когда оказалась рядом с Друигом и вместе с ним пошла по коридору к оружейной. Маккари не могла придумать, что ему сказать, и они шли молча, пока он наконец не остановился у двери, устало прислонился к ней и посмотрел на неё. — Ты не должна попадать в неприятности с Аяк ради меня, — произнес Друиг, его руки рассеянно подписывали слова. Маккари яростно покачала головой. Я знаю, что именно она говорит о человеческих конфликтах. Но ты был прав. Это не человеческий конфликт. Она была несправедлива к тебе. Друиг улыбнулся, слабо и натянуто. — Не то, чтобы я не привык к этому. Я всё ещё не совсем понимаю, почему я вообще взялся за эту миссию, когда Аяк так явно не доверяет мне использовать мою силу. Доверяет! Маккари отчаянно замахала руками. Когда нападают девианты, ты убираешь всех людей с дороги. Ты спасаешь столько же жизней, сколько и бойцы. — А потом три недели спустя они празднуют это, сровняв с землей соседнюю деревню и украв весь урожай, а мне разрешают только смотреть, как они умирают, — устало сказал Друиг. Он поднял руку в останавливающем жесте, когда Маккари подняла свою, затем обхватил её кисти, поднес ко рту и нежно поцеловал, — Прости меня, Маккари. Я устал, я зол, и не хочу читать слова Аяк в твоих руках. Не сегодня. Не в этом году. Может быть, не в этом десятилетии. Маккари подняла на него взгляд, высвободила одну руку и поднесла её к его лицу, притянула его вперед, чтобы прижаться лбом к его лбу, хотя бы на мгновение. Она почувствовала его вздох, когда он прикоснулся к ней. Когда они отстранились, она снова взяла его за руку. Оставайся сильным. Он улыбнулся, её Друиг внезапно всплыл на поверхность, его глаза сверкали от восторга, а ямочка на щеке снова появилась словно впервые за многие годы. — Чего бы ни пожелала моя прекрасная Маккари, я исполню её желание. Обещаю, я буду сильным, — И его поклон был настолько нелепым и пышным, что Маккари всё ещё смеялась, даже когда он занял позицию для надевания доспехов.

──────── • ✤ • ────────

Кожа туники мужчины была невероятно тонкой, металлические пластины, прикрепленные к ней украшены филигранью, шлем отделан золотом. Великолепие его доспехов подчеркивало тот факт, что он был предводителем великой армии. Икарис мог бы сравниться с ним, подумал Друиг, или Аяк, их доспехи были ярко небесно-голубыми с золотом, роскошными. Или Гильгамеш с его толстыми пластинами и очевидной силой. Доспехи Друига были скучными, монашескими, лишенными великолепия. Но все же, очевидно, неземными. — Ты просил встречи с Вечным, — сказал Друиг, остановившись перед человеком, и язык, который он усвоил двадцать лет назад, легко соскальзывал с его языка. Король оглядел его и вдруг рассмеялся. — Я рассчитывал увидеть кого-то ростом в двадцать футов, мускулистого, с горящими глазами и крыльями. А не какого-то… — король наклонил голову и наконец выдавил из себя, — мальчишку с бессолнечного севера. Друиг пожал плечами. — Ты хотел встретиться с нестареющим богом, как ты их называешь. Ты получил меня. — Какой-то деревенский житель в одежде монаха? — Король рассмеялся, —Докажи мне, что ты бог. Глаза Друига сверкнули золотом, и стражники короля внезапно выпрямились, повернули коней и поскакали обратно через равнину к остальной армии. Они никак не отреагировали на короткие, резкие крики короля. — Значит, ты бог, — сказал король, наконец повернувшись к Друигу. — Вечный, — поправил его Друиг. — Да, — король выдохнул это слово с чувственным вздохом, от которого Друиг задумчиво наклонил голову. — Я пришел узнать, чего ты от нас хочешь, — сказал Друиг, — Большинство мужчин не ищут нас. Куда бы мы ни пошли, мы приводим за собой демонов. — Демоны, воины, машины войны — для меня это все одно и то же. Я пришел с дальних берегов моря, через великие равнины, истребляя тех, кто встанет на моем пути, — Затем он произнес свое имя, гордо скатывая слоги с языка, — Запомните это имя, как его помнят во всем мире. Я великий завоеватель, тот, кто будет править от края моря до великих льдов на севере. Мои люди всегда будут сражаться за меня, а женщины и дети склонятся перед убийцей своих мужей и отцов, — его глаза сверкали, грудь вздымалась. Очевидно, решил Друиг, он любил произносить зажигательные речи, впечатляя всех, с кем сталкивался, своими разговорами о войне и убийствах. Друиг не был его аудиторией. — Какое отношение это имеет к нам? — спросил он, незаинтересованно подняв бровь. — Я заставил сотню городов склониться передо мной, около двадцати императоров преклонили колени у моих ног, я восхищал королев и возвышал королей, — жадно ответил король, — Мое имя будет звучать эхом через тысячу лет, дети которых мои солдаты зачали от женщин, будут носить мое имя, города будут названы в мою честь. Моя слава превзойдет даже Македонскую. — Но ты хочешь большего, — мягко сказал Друиг. — Я не хочу, чтобы только мое имя жило вечно. Я хочу носить его тысячу тысяч лет, чтобы вечно править миром, — Его глаза пылали яростным голодом. Друиг наклонил голову, созерцая алчного короля. Ему даже не нужно было читать его мысли, чтобы понять, чего он хочет; это было написано на его лице. — Ты хочешь быть Вечным. Бессмертным. Ты думаешь, мы можем дать тебе это, — Друиг утверждал, а не спрашивал. — Ты знаешь секрет, — сказал король, — Я хочу его. Мысли людей всегда витали на краю слуха Друига. Он научился не обращать на них внимания, чтобы они щекотали слух, не мешая ему. Но сейчас Друиг сосредоточился, пробрался в мысли короля, порылся в них. Жажда бессмертия сияла на первом плане, но Друиг копал под ней, чтобы найти, что король планирует сделает с Вечными, чтобы получить желаемое. Это было там. Прямо под поверхностью. Друиг на мгновение откинулся назад, посмотрел на короля, затем медленно кивнул. — Я прожил шесть тысяч лет на этой планете, — сказал он. Я могу дать тебе это. — Шесть тысяч лет, — вздохнул король. — Пока что, — пожал плечами Друиг, — Столько же лет на Олимпии. Но я могу дать тебе эти шесть тысяч лет. — Да, — Слово было твердым, плоским, окончательным. Жадным. Друиг потянулся к нему своим разумом, его глаза светились, пока он не заполнил разум короля до отказа, удерживая тело неподвижным. ~ Я отдам тебе все эти годы, ~ его голос звенел в гулких подземельях разума короля, ~ И в обмен на это ты заплатишь цену. Я сотру твое имя из истории. Я отправлю твою армию обратно домой, без памяти об их короле, и я заберу тебя из памяти каждого, кого ты оставил в живых после себя. Ни один ребенок не будет назван в твою честь. Ни один город не будет носить твое имя. Ты исчезнешь из памяти людей, как будто тебя никогда и не было. Ты станешь никем и ничем, как будто тебя никогда и не было. Тогда Друиг открыл свой разум, выплеснул его наружу, шесть тысяч лет жизни, от смутных, бессмысленных воспоминаний об Олимпии до выхода на берега Месопотамии, Вавилона и империи Гупта, Дамаска и берегов Гибернии. Аяк, Икарис, Кинго и все Вечные влили в разум короля закваску из Хаммурапи, Клеопатры, Нерона, Демосфена, Цицерона и всех тех, кого он встречал на протяжении долгих лет своей Вечной жизни. Он впитал в разум царя все, чем является и когда-либо был. Кроме Маккари. Король не заслуживал Маккари. И разум короля… разрушился. ~ Понимаешь, вот в чем дело, ~ сказал Друиг. ~ Столько лет, столько воспоминаний отягощают разум Вечного. А смертные? Они просто разрушаются. Тогда он вырвал свой разум из разума короля и бросил его вширь, вырвав имя короля из воспоминаний его армии, развернув их и отправив обратно через равнины, огромной волной возвращаться домой. Друиг использовал свою силу, которую ему не позволяли использовать в течение многих, многих лет, и послал свой разум, через равнины, забираясь в умы, очищая их от имени короля, стирая его из мира. На это ушло достаточно его силы, поэтому, когда разум короля начал кровоточить, а затем его сердце разорвалось на части, Друиг даже не заметил этого.

──────── • ✤ • ────────

— Я не могу… — Аяк не могла вымолвить и слова, вместо этого она размахивала руками, жестами указывая на Друига, — Ты не можешь. Друиг! Прекрати то, что ты с ними делаешь. — Нет, — Слово было плоским, пустым, даже не вызывающим. — Мы не вмешиваемся в человеческие конфликты, — сказал Икарис, послушная марионетка Аяка. — Это был не человеческий конфликт, — ответил Друиг, — Он пришел за нами. За Вечными. Я сделал то, что требовалось. — Ты управляешь сотней тысяч человек или даже больше! — сказала Серси, — Друиг, это не то, что нужно делать. — Больше, — ответил Друиг. Его не интересовал этот разговор, его разум всё ещё вычленял имя короля из всех умов, которые когда-либо его знали, блуждая по континентам, которые пересекла армия короля. — Ты не должен был делать того, что сделал! — сказала Аяк, — Тебе не нужно было управлять ими! — Что бы ты хотела, чтобы я сделал, Аяк? — Друиг перевел на неё взгляд, и даже Главная Вечная слегка вздрогнула, хотя она хорошо это скрывала, —Это был не человеческий конфликт. Он пришел за нами. Он хотел получить то, что, по его мнению, мы могли ему дать. Ты не знаешь, что бы он сделал, если бы захватил одного из нас. Будь благодарна, что не знаешь. — Это неправильный поступок, Друиг, — Аяк глубоко вздохнула. — Тогда что же? — спросил Друиг, внезапно измученный разговором, — Он собирался послать против нас свою армию. Более ста тысяч человек. Скольких ты бы позволила убить Икарису, прежде чем попросила меня отослать их? Десять тысяч? Тридцать тысяч? Или Тене? Или Гильгамешу? Или попросила бы Фастоса сделать одну из его машин, чтобы убить их быстро? Сколько человеческих тел ты хотела бы видеть на равнинах, Аяк? Потому что они бы умерли за него. А теперь они будут жить. И мы тоже. Тишина на Домо была напряженной, резкой, наполненной невысказанными словами. Кинго несколько раз открывал рот, потом Спрайт, но никто не говорил. Наконец Друиг вздохнул, тихо произнеся: — Я больше не хочу этого делать, Аяк, — и вышел из комнаты.

──────── • ✤ • ────────

Они всегда ошибались насчет Друига. Это Маккари хорошо знала. Аяк и Икарис, Серси, Кинго и Спрайт, они думали, что Друиг хочет, чтобы люди считали его богом, хочет управлять ими. Маккари знала, что это неправда. Он любил их. Иногда он разочаровывался в них, но он любил их. Они думали, что он уйдет куда-нибудь далеко, на равнины, в пустыню или тундру, где в его голове будет тишина. Но ему это было не нужно, Маккари знала. Они думали, что он хочет, чтобы люди отстали от жизни, запертые в янтаре, неизменные, но Маккари знала, что он любит их, когда они умны, философичны и добры. Поэтому она не пошла туда, куда, по мнению других, ей следовало идти, а отправилась дальше в горы, в места, где хранились сокровища королевы. Ей не пришлось осматривать многие башни, прежде чем она нашла его. — Маккари, — сказал и расписался Друиг, ничуть не удивившись, когда она вошла в комнату, в которой он сидел. Так и думала, что найду тебя здесь. Сказала Маккари, и он перевел взгляд от окна и вдруг улыбнулся ей. Друиг похлопал по подушке рядом с собой, и она села на неё, прислонившись к его плечу. Они скучают по тебе, ты знаешь. Она почувствовала, как он вздохнул. — Я знаю, — сказал он. — Я пока не могу вернуться. Ты знаешь почему. Знаю. Но ты вернешься? Он вздохнул, на мгновение обхватил её пальцы, сжал их. — Когда я закончу. Когда его не будет. Как будто его никогда и не было. Маккари долго молчала, довольствуясь тем, что оперлась всем весом на плечо Друига. Но наконец она подняла руки. Она простит тебя. Она любит тебя. Искренне подписала Маккари. Друиг некоторое время молчал. Наконец он сказал: — Я знаю. Но любовь не может всё исправить, Маккари. Разве? Лукаво спросила Маккари, и Друиг неожиданно улыбнулся, но затем погрустнел. — Я все думаю, — сказал он, мягко, медленно, — может, это мы чудовища? Есть что-то… неправильное… в том, что мы делаем. А Аяк не признает этого. Маккари покачала головой. Ты просто… ты слишком многого хочешь, Друиг. Сделать их идеальными. Они не идеальны. — Нет, — сказал он, и вибрации мягко коснулись её кожи, — Нет, они не идеальны. Но разве тебя не удивляет, что Фастос может вести их вперед с помощью технологий, а я не могу вести их вперед с помощью философии? Маккари некоторое время не отвечала, обдумывая ответ, который не оскорбил бы Друига. Наконец она остановилась на следующем. Это их мир, а не наш, Друиг. Его рот скривился. — Так ты говоришь, что мы не чудовища, Маккари. Просто трусы. Она легонько ударила его по бицепсу и отругала его. Перестань глупить. — Я просто… — ответил он после долгой паузы. — Зачем мы вообще сражаемся с Девиантами? Если мы позволяем людям уничтожать друг друга так… бескорыстно. Она некоторое время размышляла над ответом и наконец подняла руки. Существуют волки, Друиг. Мы пастухи. Мы не подпускаем волков к их спинам, но позволяем стае делать то, что она пожелает. Он криво улыбнулся ей. — Значит, мы защищаем стадо от волков, — сказал он. — Но скажи мне, моя прекрасная Маккари, кто защищает стадо от пастухов?

──────── • ✤ • ────────

Это было так правильно, после стольких лет, прижаться к его плечу, почувствовать ответное давление. Домо наполовину разрушен. Икарис разорвал его на части, когда сражался с ними. Но биобанк цел, и она нашла Друига в кресле, которое всегда принадлежало ему. Они просидели так, прислонившись друг к другу, долгое время, пока Маккари наконец не спросила. Ну и каково это? Когда ты узнал, что был прав? Друиг нахмурился, глядя на неё. — Прав? — спросил он. Что мы были злодеями. Пастухи, которые ухаживали за стадом, чтобы съесть его целиком. Друиг помолчал немного, потом вздохнул. — Тебя удивит, если ты узнаешь, что я капризничал? Возможно, я даже немного надул губы. Я имею в виду, какой смысл узнавать, что твоя жизнь ложь, если ты не можешь слишком драматизировать это? Маккари усмехнулась, на мгновение спрятав улыбку в его плечо. Я кое-что слышала. Пока ты был на Амазонке. Королева драмы. То есть, конечно же Кинго, но ты на втором месте. — Маккари! — воскликнул Друиг и ухмыльнулся, — Я польщен. Моя королева драмы. С нежностью сказала Маккари. Некоторое время они снова молчали, пока Друиг, в конце концов, не произнес: — Я знаю, она любила меня. Любила нас всех. И Икарис тоже. Добавила Маккари. Но любовь не может всё исправить. Она повторила слова Друига, сказанные ей так давно. Он повернулся и посмотрел на неё сверху вниз. — Но некоторые вещи? — спросил Друиг. Она усмехнулась, сморщив нос. Некоторые вещи. Согласилась Маккари. Казалось, что это может длиться вечно. Взгляды, направленные друг на друга с расстояния в несколько дюймов, пока Маккари снова не подняла руки. На этот раз все не закончилось. Сказала она, мягко двигая руками. Нам не нужно начинать все сначала. — Нет, — мягко ответил Друиг, — Но, возможно, есть вещи, которые в этот раз мы должны начать. Затем его рот коснулся её рта, легко, так легко, и Маккари почувствовала, как её губы изогнулись под его губами. Любовь не может всё исправить, она знала. Но некоторые вещи, некоторые вещи, она делала прекрасными.

──────── • ✤ • ────────

Примечания от qodarkness, которые не влезают в ограничения фикбука: Итак, Вечных можно размазать по большей части человеческой истории. И Друиг и Аяк в конфликте, в ситуации, когда речь идет не о человеческом конфликте. Временные рамки — примерно 12 век в современной Грузии. Вечные живут у сванетийцев, которые обитают на горных перевалах Кавказского хребта. Сванети — часть царства царицы Тамар, и они хранят многие культурные сокровища Грузии того времени. В нашей истории Сванетии никогда не угрожала Монгольская империя, но в истории Вечных это не так… Я думаю, что история царицы Тамар замечательна, и я хочу написать фик о Вечных, в котором она будет рассматриваться более подробно, когда я проведу гораздо больше исторических исследований. Я также намерена однажды посетить Художественный музей в Грузии, чтобы увидеть средневековые реликвии, которые они хранят. Македонский — это, конечно же, Александр Великий. Изображенный здесь монгольский царь — не Чингисхан, а часть Монгольской империи. Он не имеет имени, потому что Друиг вычеркнул его из истории. К вопросу о потере имен для истории, если сможете, прочитайте «Тигана» Гая Гэвриэла Кея. Это один из величайших романов, которые я когда-либо читала, и он о потере имени. Название, конечно, происходит от фразы «будь осторожен в своих желаниях». Которая относится не только к монгольскому царю.