Мальчик, который вырос

Саша с самого начала знал, что генерал Второй армии — необычная женщина. С тех самых пор, как увидел её белый силуэт в зале Большого дворца, когда его представили царской чете. Безымянная госпожа, облаченная в снежный кафтан и дорогие меха, стояла за спинами князей с таким видом, что на миг он задумался: а точно ли Ланцовы единственные владыки Равки? Позже он будет вспоминать этот день и размышлять: мог ли он что-то изменить? Уготовила ли ему судьба этот путь или он сам избрал его своими неосторожными поступками? Жажда признания привела Сашу во дворец — и определила встречу с этой женщиной. Его не нужно было просить о демонстрации — юноша хлопнул в ладони, по которым заструилось раскаленное золото. Вскоре стены дворца по его велению озарились светом, слепящим и ярким, как солнце в полудень. Саша сам грелся в лучах всеобщего внимания, словно дитя, впервые вышедшее на свет. Вся его горячая, молодая натура требовала выхода, лихорадочной деятельности, да пусть и на службе царя-самодура — главное, подальше от холодной матери, которая, как ему казалось, в глубине души люто ненавидела его. Младший, Николай, тут же обернулся к женщине в белом и зашептал что-то на ухо, но она уже не могла оторвать взгляда, догадываясь, какие изменения последуют за появлением Заклинателя Солнца. О, тогда Саша был слишком юн и глуп, чтобы всерьёз задуматься о том, что прочит ему внимание генерала Второй армии, так ослепителен был этот миг, когда он больше мог не прятаться, ведомый наставлениями матери. Пожирающий, разъедающий до костей взгляд проводил Сашу до самых дверей и он не смел обернуться, будто подспудно чувствуя, что если сделает это — точно пропадет. Её вечная юность и темный дар являлись предметом многих дворцовых пересудов. И когда она подняла восстание, подчинив себе волю гришей — Александр не был удивлен. В глубине души он знал, что она — ведьма. Колдунья без души. Ворожея, которая в потоках своей тьмы, словно в зачарованном зеркале, увидела его слабость и воспользовалась ею. Таковой являлась истинная суть Алины Морозовой, Заклинательницы Теней. Тогда, после демонстрации, она пришла к нему. Генерал случайно набрела на одинокого мальчишку среди садов Большого или специально последовала за ним? Кто знает. Она подобралась так тихо, что он и не услышал — не успел подскочить с песчаного выступа, поклониться уважительно или что-то сказать. — Заклинатель Солнца, — госпожа Алина тронула его за подбородок, словно разглядывая диковинного зверя. По коже прошелся дюжий мороз, Саша шумно сглотнул. Темные глаза её блеснули восхищенно, почти маниакально, — какая удача. — Что вы имеете в виду? — пульс забился где-то в висках, Саша старался не выдать своё беспокойство. Но она будто видела его мысли насквозь, он почувствовал себя ужасающе уязвимым. — Не в каждом столетии рождаются гриши вроде нас — но чтобы наши жизни пришлись на одно время… большая редкость. Я слышала, твоя мать — сердцебит, и тебя некому было обучать. Саша вздрогнул. И откуда генералу всё известно? — Так и есть, моя суверенная. Она спрятала понимающую улыбку за воротом белого кафтана, как будто знала, понимала его тоску. Вдруг от силуэта госпожи Алины отделилась тень — повторила изгибы её фигуры, встала в ту же расслабленную позу, становясь пугающее похожим двойником. Саша в восхищении замер. Затем тень обернулась черным гришом, достающим из пустоты клинок с настоящим, острым лезвием, и молниеносно кинулась на юношу. Саша инстинктивно призвал свет, который рассеял воинственную тень — та распалась на частицы, но не исчезла, а ласково обернулась вокруг него, словно мягчайшее одеяло. Он перевел ошарашенный взгляд на генерала. Та откровенно улыбалась, смотря на него насмешливо и чуточку обнадеживающе. — Какой же ты неопытный! Но это можно наверстать — иди за мной. Я научу тебя. И Саша, как завороженный, пошел за ней. Мать, конечно, предупреждала его. «Отныне не будет тебе покоя, — Багра подслеповато щурится, грея слишком худые, узловатые пальцы у открытого огня, — но может статься, я уже и не увижу твоего падания. Это к лучшему». Он не верил ей, хотя стоило — со дня демонстрации он не ведал ни сна, ни покоя. Даже по ночам ему виделись наблюдающие за ним глаза (черные, как тьма Бездны) и рука, утопающая в шелке чужих бледных волос. Теперь, годы спустя, их новое столкновение на поле битвы казалось закономерным. С них двоих всё началось, с них двоих и должно кончится. — Зачем ты пришёл, мальчик? О, Алина была по-прежнему прекрасна — снежная леди, сошедшая со страниц детских сказок, сотканная из тьмы и льда. Несколько побледневших шрамов перечеркивали её левый глаз, но полумрак походного шатра смягчал черты, делал старые раны менее заметными. Впрочем, Александр отлично знал их расположение — ведь сам их нанёс. — Почему ты каждый раз чувствуешь моё приближение? — почти с былым любопытством спросил он. Ему, прозябшему и продрогшему до последней нитки с трудом, но удалось пробраться во вражеский лагерь. В почти полной темноте он нашел главный шатер, спрятался, дожидаясь прихода Морозовой. И вот — та как будто и не удивлена его присутствием. — Может быть потому, что ты оставил мне эти шрамы, — Алина коснулась своего лица, тронула едва уцелевший глаз. Помедлив, добавила: — Это напоминание о том, что любая твоя привязанность оборачивается оружием против тебя самого. Если ты выживешь, никогда не забывай об этом. Он ничего не ответил. Мысленно удивился её горькому, поучительному тону. Затем жестом пригласил Алину к столу — даже вежливо выдвинул стул, будто они снова обедали в Малом, и сам уселся на соседний. — Я пришёл для переговоров. Алина равнодушно повела плечами. — И о чем же? — У нас двое твоих командиров. Мы готовы обменять их на Николая. Светлые брови взметнулись вверх. — Если он, конечно, ещё жив. Алина откинулась на спинку стула, впервые на памяти Александра рассмеявшись. Её смех был тихим и ироничным, не как у других девушек, но таким, каким он представлялся в фантазии Александра, когда он ещё мечтал ей угодить. — Ты вырос красивым и умным мужчиной, — не лукавя, произнесла она, — но я не думала, что ты окажешься настолько плохого мнения о мне. В конце концов, она успокоилась, откинула назад выбившиеся на лицо белые пряди. — В отличие от вас, приспешников Ланцовых, — Алина подняла на него чёрные очи, живо напомнившие о всей той опасности, что в себе таила эта маленькая, белая женщина, — я не убиваю просто так. В конце концов, именно я воспитала Николая. И ты думаешь, у меня поднялась бы рука?.. Она не стала заканчивать, но Александр, конечно, понял. Дыра в груди заворочалась суетно — когда-то и он входил в этот список, драгоценных и неприкосновенных. — Ты плохой ученик, Саша. Разве я не учила тебя быть особенно внимательным со своими врагами? Пламя свечи превратило её тонкую улыбку в оскал. Александр знал, нужно скорее бежать, инстинкты завопили об опасности. Но это было так волнительно — сидеть с ней за одним столом, будто ничего не произошло, глядеть в её колдовские глаза… — Ты никогда не была просто моим врагом, — слова сорвались с губ, трепетные и желанные; он хотел бы сказать большее, да только Алина убьет его прямо на месте, если он скажет. Для неё он уже не милый сердцу ученик Саша, а взрослый гриш, который принял вполне осознанное решение — предать её. Никакие сладкие речи о глубокой привязанности не исправят положения. Алина голову на бок, разглядывая его изменившиеся черты. — Тогда зря ты пришел. На мгновение в её глазах вспыхнула черным пламенем зависть — по несбывшемуся, по утраченной юности и наивной вере в лучшее будущее. Эти глупые мысли ещё жили в голове Заклинателя Солнца, но и они истают, обломаются о суровые реалии. Мальчик был достаточно жесток, чтобы напасть на неё, и достаточно беспечен, чтобы полагать, что они ещё могут существовать рядом друг с другом мирно. Глупый, глупый Саша. Его жизнь ещё не разбивали. Алина в последний раз посмотрела в теплые, почти карие глаза неожиданно повзрослевшего Александра, в глубине души лелея это мгновение, а затем призвала тьму, в единое мгновение заполнившую всё пространство. Александр вскочил, опрокинув стул, и лучи солнца прорезали темноту и ткань шатра насквозь. Начался новый виток их бесконечной дуэли, в которой никому не суждено стать победителем.