Катализатор

Вечность нравится Дженис за возможность воочию лицезреть множество сменяющих одна другую эпох. Почти четыре сотни лет жизни подарили ей уйму различных впечатлений, некоторые из которых описать словами просто невозможно. Такие моменты надо просто прожить, прочувствовать, намертво запечатлеть в памяти. Стефан, с целью не утратить воспоминания, долгие годы ведет личный дневник. Возможно, много столетий спустя, кто-то найдет эти записи под руинами поместья Сальваторе, прочтет и, разумеется, никогда не поверит, что написанное — чистая правда. — Помнишь тысяча восемьсот девяносто третий? — интересуется Стефан у Дженис на утро следующего дня, падая рядом с ней в объятия диванных подушек. — Май. Латрелл едва заметно улыбается, кивая в ответ. Май тысяча восемьсот девяносто третьего. Три дня безумного маскарада. Три дня господства всех пагубных пристрастий Сальваторе и Латрелл. Стефан едва ощутимо хлопает Дженис по колену книженцией в кожаном переплете с аккуратно выведенной надписью на обложке «1893, май». — Ты же не записывал все в подробностях? — ухмыляется Латрелл. — Как мог старался передать всю прелесть происходящего. Дженис на мгновение кривится. Прелесть. Сальваторе улыбается. Не иначе шутки шутит, ибо прелестью не назовешь те события, даже окончательно утратив разум. В тот год царствовало особое безрассудство. Никто, наверняка, точно не скажет, сколько невинных душ было погублено тогда. Это не то, чем стоит гордиться или что стоит вспоминать с особым трепетом. Это неотъемлемая сторона вампирской сущности. Это жизнь, которая много лет назад принялась каждым обращенным. Трепет испытывается не к содеянному, дорого то, что были вместе точно нерушимое целое. — Ты не заставишь меня читать это. Стефан смеется. — Оставь свое сокровенное при себе. — Хорошо, как скажешь. — Сальваторе примирительно поднимает руки в воздух. — Просто подумал, что ты захочешь освежить память. Дженис бьет друга подушкой прямо в грудь, хотя следует его не иначе как выпороть. — Тебе нравится издеваться надо мной, да? Стефан снова смеется. Не издевательство это вовсе. Собственные зверские поступки давно приняты и им, и Латрелл. Печальные воспоминания о тех временах тревожат крайне редко. Совершенного не изменить. Такова была судьба стать монстром. Едва ли много вампиров обошло стороной властвование кровожадности. Даже кажущийся бесконечно правильным и благородным Стефан имеет кровавое прошлое. Именно поэтому сейчас он не питается человеческой кровью. Дженис же убивает только по нужде. — Вовсе нет, — отрицательно качает головой Сальваторе. — Завтра семьи основателей Мистик Фоллс устраивают маскарад. Я намерен пригласить тебя на бал. — Весьма странные у тебя методы. Стефан усмехается. — Идем всей толпой. — Деймон появляется за спиной парочки друзей внезапно. — Тряхнем стариной, — доносится голос Джеймса с кухни. Дженис не протестует. В Мистик Фоллс Латрелл приехали не с самыми радужными намерениями. Как же бесконечно радует, что встреча с Сальваторе отодвинула на задний план дурную затею Джеймса играть с Клаусом Майклсон в игры на смерть. Это недолгое отступление, но такое нужное. — Кто пойдет со мной за платьем? — Боги, — протяжно взывает к всевышним Джеймс. — Смилуйся, Дженни. — Лучше чертову дюжину лет в склепе, — бубнит Деймон себе под нос. — Седьмое пекло, — тянет Дженис, — мальчики разнылись. Стефан лишь ухмыляется. — Бери с собой женишка. — Сальваторе старший всегда умело переводит стрелки. — И возьму! — Латрелл стреляет в сторону Стефана неоднозначным взглядом. — Я не против, — мгновенно отзывается тот в ответ. На самом деле, походы с Латрелл по магазинам не такое и жуткое мероприятие, как это можно решить по реакции Деймона и Джеймса. Сальваторе старший облегченно выдыхает. Неисправимый негодяй. — Завтрак готов, — кричит Джеймс с кухни, определенно, секундой ранее выдохнув так же облегченно, как и его друг. Общий сбор за утренней трапезой — давно забытое веселье и болтовня ни о чем. Ближе к обеду Стефан везет Дженис на шопинг. Это весьма непривычное занятие для Сальваторе. Спустя всего три четверти часа он понимает, что это и весьма изматывающее времяпрепровождение. Латрелл тоже не особо жалует подобные мероприятия, но вынужденно ворчит в примерочной, мужественно сменяя одно платье за другим. Стефану кажется, что подруга примерила уже не один десяток нарядов. — Стефан, молния, — раздается в очередной раз из-за плотной драпировки. Сальваторе послушно заглядывает в примерочную, где ловким движением руки застегивает проклятый замок, после чего придирчиво разглядывает подругу. Платье в пол цвета вороньего пера, в силу свойств ткани слегка пышное, на широких бретельках, с разрезом спереди справа до места, где заканчивается мини-юбка. Дженис ловит взгляд друга в зеркале. — Нравится? — Да, — кивает Стефан, не соврав, дабы закончить утомляющее хождение по бесконечным бутикам. — Тебе? — Да, — подумав несколько секунд, отзывается Латрелл в ответ. — Берем, — облегченно выдыхает Сальваторе. — Еще нужна маска! — восклицает Дженис, дернув туда-сюда плечами. — Расстегни замок. Стефан покорно подчиняется, мысленно взмолившись всевышнему, чтобы поиски маски не затянулись надолго. Разноцветные диванчики — излюбленное место Сальваторе в бутиках. Отпустив Латрелл в свободное путешествие по магазину всяких безделушек, он неимоверно рад снова оказаться в объятьях одного из них. Дженис находит нужную вещицу крайне быстро, однако, проблема возникает в том, чтобы выбрать ту самую из двух, кажется, совершенно одинаковых, но при этом абсолютно разных. Это чисто женское стечение обстоятельств. — Бери ту, что справа, — голос Мэтта раздается у нее за спиной внезапно, заставляя мгновенно обернуться. — Привет. — Привет, — едва уловимо улыбается Латрелл, после чего опускает взгляд на маску, что держит в правой руке. — Может, ты и прав. — Готовишься к маскараду? — Как и ты? Мэтт кивает. — Кавалер в ожидании? — юноша взглядом указывает на Стефана. — Сопровождает брат. Донован вопросительно вскидывает брови. — Недружелюбный молодой человек приятной наружности, что был со мной вчера в баре. Мэтт ухмыляется. — В выборе уверен? — Дженис прикладывает маску к лицу, смотря при этом собеседнику глаза в глаза. — Абсолютно, — отзывается тот в ответ. — Будь по-твоему. Есть в некоторых вампирах особая притягательность. Смотришь в глаза, понимаешь, что бессердечны, знаешь, что руки по локоть в крови, но все равно ловишь себя на мысли, что что-то цепляет. Отчасти хищный взгляд? Отработанное десятками лет очарование? Незримая неуязвимость? — Сколько тебе лет? — Неожиданно для обоих. — Девятнадцать. — А на самом деле? — Около четырехсот. Почему даже не пытается соврать? Потому что незримо неуязвима. Всего пары слов хватит, чтобы не оставить этот разговор в воспоминаниях. — Мне пора, — прощается Дженис. — До встречи. — Увидимся на балу, — кивает Мэтт в ответ. Стефан встречает подругу вопросительным взглядом. Разумеется, от него не ускользнул тот факт, что Донован и Латрелл вполне радушно беседовали о масках и бессмертии последней. — Мы познакомились вчера в баре. — Ты теряешь бдительность. — Он же знает о вас с Деймоном. Абсолютно верно. Сальваторе безмолвно сдается. — Расслабься, заставить его молчать — проще простого. — Стефан? — Мелодичный женский голос заставляет друзей обернуться. — Серьезно? — Удивленно восклицает Дженис. Друг на мгновение измеряет ее выразительным взглядом, после чего представляет ей даму своего сердца — Елену Гилберт. — Дженис, — произносит Латрелл, оценивающе разглядывая новую пассию Стефана. Уму непостижимо. Дженис знает прошлую большую любовь Сальваторе — Кэтрин Пирс, которая погибла в жарком пламени огня много лет назад. Крайне шокирует тот факт, что Елена — ее точная копия. Разницу в девушках заметить невозможно, если близко не знаком хотя бы с одной из них. Кэтрин завораживала мужчин каждым движением, природным обаянием, цепким взглядом, стойкостью характера, незримой силой, нисколько не умаляющей ее женственности. Елена — точно ее бледная тень. Милая, хрупкая, блеклая, никакая. — Ты утратил разум? — Дженис набрасывается на друга с упреками, едва они оказываются в автомобиле наедине. — Дженис… — Это те самые обстоятельства, которые заставили вас с Деймоном вернуться в Мистик Фоллс? Стефан молчит. — Деймон тоже утратил разум? В далеком прошлом Кэтрин Пирс покорила сердце обоих братьев Сальваторе. История повторяется? — Нет, — отрицательно качает головой Стефан. — Только я. Латрелл со звуком выпускает воздух из легких, а после молчит, крепко о чем-то задумавшись. Джеймс принимает новость о том, что новая возлюбленная Стефана один в один — Кэтрин заразительным хохотом. Необъяснимое недовольство сестры его забавляет. Дженис — не Кэтрин. Ни столь кровожадна, безжалостна, мстительна. Они похожи цепким взглядом темных очей, незримой силой, нерушимостью духа. Дженис и Кэтрин неплохо ладили. Смерть последней стала утратой, а не безразличием. Четверка наслаждается терпким вкусом бурбона в гробовой тишине. Вечность поражает превратностями Судьбы. Проживи хоть тысячу лет, ее крутые повороты не перестанут удивлять. Гадать, чем порадует или огорчит «завтра» — бессмысленная глупость. Влюбиться, умереть, встретиться лицом к лицу с врагом, потерять близкого. Различных неожиданных развилок событий много. Даже безобидный бал семей основателей Мистик Фоллс может обернуться чем-то будоражащим. Вечность изумительна. Дженис всегда считала и считает свое бессмертие даром. Возможно, беспрекословный настрой Джеймса сохранить благополучие сестры не казался бы ей чем-то фантастически безрассудным, если бы на пути этого благополучия не стоял Клаус Майклсон.