Стежок времени

– Нашлась ваша подруга! Медсестра она, верно вы сказали, в одной районной больнице, – бодро сказал милиционер, и Алиса, дремавшая на скамейке, мгновенно вернулась к реальности. – Она нье моя подруга. Она подруга моей подруги, – уточнила она. Не хватало ещё, чтобы Шурочка заявила, что ни о какой Монике Дортон слыхом не слыхивала. – Ту мою подругу из Льенинграда Ольга Ньиколаевна зовут. Оставалось надеяться, что у Шурочки есть хоть одна знакомая Ольга Николаевна из Ленинграда – иначе всё, светит некоей гражданке Ниуэ тюремный срок. Не то чтобы Алиса сильно боялась тюрьмы как таковой – не сталинское время на дворе, – но ведь какой это кавардак может вызвать в будущем, временщики замучаются разбираться! К тому же саморец... кто его знает, что он задумал? Милиция будет с ней возиться, а он, может, в это время вообще нарушит нормальный ход времени. Милиционер уже звонил в больницу и требовал Шурочку к телефону. – Товарищ Олонцова? С приятельницей вашей ленинградской подруги Ольги Николаевны случилось несчастье... В смысле, не знаете? У Алисы мороз пробежал по коже. Она стала прикидывать, сколько секунд бежать до ближайшего окна и куда из него лучше прыгать. К счастью, Шурочке, похоже, сейчас было примерно столько же лет, что и во время Алисиного путешествия за миелофоном – а значит, была она такой же простодушной и безалаберной, как тогда. Она прощебетала что-то в трубку – даже Алисе был слышен её тонкий голосок, – и милиционер быстро успокоился: – А, понятно, пациентка... Ну вот, её приятельница, иностранная туристка Моника Дортон, попала в беду. Её обокрали, и ей негде остановиться, пока будет восстанавливать документы... Вы не могли бы?.. Нет, не переживайте, она прекрасно говорит по-русски. Спасибо. Подъезжайте в отделение по адресу... – продиктовав адрес, он положил трубку и пояснил: – Ваша знакомая из Ленинграда лечилась в той больнице. Александра Васильевна скоро приедет, как смена кончится. Алиса перевела дух. Дела начинали налаживаться... Но оказалось, что совсем радоваться было рано. Этот-то юный милиционер ей поверил, однако вскоре заявился его гораздо более внушительного вида начальник (из-за очередного приступа зверской боли Алиса не разобрала, плановая это была проверка или устроенная специально ради неё), сделал всем выговор за легковерие и потребовал обыскать «туристку». С комбинезоном проблем не возникло – девушка-сержант, проводившая обыск (та же, что дала Алисе бутерброд и лекарство), уважительно кивнула: – Не советского покроя, точно. – В Канберре шьильи, – подтвердила Алиса. А вот с сумкой вышло не так просто. Припрятанные там био- и металлоискатель, разумеется, не могли не вызвать подозрений. – Что это? – с подозрением прищурилась сержант, вглядываясь в надписи на космолингве – счастье, что приборы не земного производства, а то Алиса ведь только недавно заказала их взамен двух британских моделей! Придётся снова сочинять на ходу... Нет, всё-таки как неудобно так завираться! – Это сов... сувьеньиры из Южной Амьерики, – сообщила она в ответ. – Одно племья в районе Амазонкьи дьелает такие коробки. – Но они железные! – Это так кажется, мисс, – уверенно сказала Алиса. – Пльемя дьелает их из хрупкого крашеного стьекла. Смотрьите. У полевой аппаратуры, изготовленной специально для полиции, как раз для таких вот случаев была предусмотрена одна особенность: от долгого нажатия крохотной кнопки, реагировавшей на ДНК владельца, она мгновенно самоуничтожалась. – Вот, – взяв оба прибора у сержанта, Алиса с размаху ударила ими по стене, незаметно прижав пальцы к нужным кнопкам. Коробочки с лёгким хлопком рассыпались в кварцевую пыль. – Жалко, – сочувственно сказала сержант. – Красивые были. – Ньичьего, – преувеличенно тяжко вздохнула Алиса. – У мьенья дома ещьё есть. Я ньесколько раз была в Южной Амьерике. Оставаться без последних приборов из родного времени было и правда неприятно... но, с другой стороны, практической пользы от био- и металлоискателя в многолюдном городе было бы мало. После обыска даже подозрительный начальник вроде бы поверил Алисе – по крайней мере, поверил, что она не шпионка и не убийца. До приезда Шурочки пришлось сидеть в отделении часа три; ей приносили на опознание ещё пару десятков фотографий возможных «грабителей туристки», но Алиса всякий раз мотала головой. Вот если бы где-нибудь саморец засветился... Но раз он сумел так незаметно к ней подобраться и организовать похищение, у него хватит ума прожить несколько дней или недель в двадцатом веке, не попадаясь при этом на глаза милиции. Когда дежурный на входе наконец-то сказал «Проходите, товарищ Олонцова», Алиса чуть не расплакалась от облегчения. Боли, сперва немного смягчённые аспирином, накатывали вновь и вновь, и она уже всерьёз обдумывала, не попросить ли милиционеров вызвать скорую. Но если странное заболевание – или отравление, или рана? – связано с космосом или с природой двадцать первого века, открывать свою тайну незнакомым врачам Алисе не очень хотелось. – Альександра Васьильевна? – обернулась она и застыла от изумления. Всё-таки какие странные фокусы выкидывает человеческая память! Алиса помнила Шурочку худенькой и вечно взволнованной, но всё-таки взрослой и иногда даже строгой. А сейчас перед ней стояла сущая девчонка – миниатюрная, с широко раскрытыми глазами, явно из кожи вон лезущая, чтобы проявить себя. – Здравствуйте, – робко улыбнулась Шурочка. – Вы подруга Оленьки Николаевой? – похоже, по телефону она не совсем верно расслышала имя якобы подруги. Алиса мельком глянула на милиционеров, но те ничего не заметили: ну и, в конце концов, бывают же люди, у которых отчество и фамилия похожи. «Счастье твоё, Шурочка, что я хоть и врунья, но не преступница!» – подумала Алиса, а вслух сказала: – Да, имьенно! Она мнье о вас столько рассказала! – Ой, ну что уж там особенного, – покраснела медсестра. – Она и лечилась-то у нас недолго... Как она сейчас, поправилась? – Полностью, – заверила её Алиса. – Шльёт вам привьеты. А вы как пожьиваете? Марьия Павловна нье очьень гоньяет? – Да нет, ничего, живём, – улыбнулась Шурочка. Её лицо заметно расслабилось – было видно, что после упоминания суровой пожилой медсестры она окончательно поверила незнакомке. – Мне товарищ лейтенант сказал, что с вами беда стряслась... Конечно, поживите у меня, сколько надо, вы меня не стесните, – заторопилась Шурочка и тут спохватилась. – Ой... у меня однушка, вам, наверное, у меня неудобно будет – может, вы к бабушке моей хотели бы поехать? Она под Калининым живёт, дом у неё в деревне... Я ей обо всём напишу, она с удовольствием вас примет... Алиса понятия не имела, где находится это Калинино – или Калинин? – но она отлично понимала, что, чем дальше она уедет от Москвы, тем сложнее будет её искать временщикам. – Мнье в Москвье нужно, – сказала она. – Докумьенты восстанавльивать. – Ах, точно, – смутилась Шурочка, – простите... Поедемте тогда? А то мне вечером снова на дежурство... – Мы тогда позвоним Александре Васильевне, когда что-то станет известно, – сказал милиционер. Алиса только хотела сказать, что не стоит беспокоить Шурочку, пусть звонят прямо ей самой, но вспомнила, что здесь даже мобильной связи ещё не появилось. Отвыкла она от двадцатого века, что тут скажешь... Они с Шурочкой вышли из отделения на залитый солнцем проспект – до её дома надо было ехать ещё на метро и на автобусе. – Мисс Дортон... мне так вас называть?.. расскаж... – начала Шурочка и вдруг, ойкнув, встала как вкопанная, глядя во все глаза на Алису. – Что случилось? – от удивления Алиса забыла даже про акцент. – Я в отделении ещё подумала, что лицо знакомое... но тогда решила, может, Оля фотографию показывала... У вас дочки или младшей сестры нет? Тут уже и Алиса замерла от ошеломления. Неужели на дворе тот самый год и месяц? Но как, как на недоизобретённой, легкомоторной «вертушке» саморец ухитрился так ловко прицелиться, а главное, зачем? Откуда вся эта череда совпадений? – А в чём дело? – на всякий случай уточнила она. – К нам в больницу – вчера только! – девочка лет одиннадцати-двенадцати с сотрясением поступила! – прошептала Шурочка. – Под троллейбус чуть не попала, бедняжка... Ничего о себе не помнит, документов никаких... а на лицо – ну вылитая вы! – И её положили в одну палату с Грибковой Юлией Владимировной, двенадцати лет, постоперационное после аппендицита? – чувствуя, как в ушах шумит, спросила Алиса. – Да! Да, точно! Вы её знаете? Это ваша родственница? Я сейчас же позвоню Алику Борисовичу... – Нет, ни в коем случае! – Алиса схватила Шурочку, уже бросившуюся к ближайшей телефонной будке, под локоть. – Это приведёт к такой катастрофе... Александра Васильевна, послушайте, тут быстро объяснить не получится. Давайте сядем где-нибудь на скамью, и я вам всё расскажу, что смогу, а вы уже решайте, захотите ли вы мне помочь. Если нет – я вас не осуждаю.