В Ад и обратно

Агата

Весь мой вечер проходил у барной стойки. Я лениво попивала алкогольные коктейли, которые никак не хотели помогать выкинуть из головы слова одного несносного шведа. — Как думаешь, для нас есть ещё шанс? — У нас тогда ничего не вышло, не думаю, что выйдет что-то сейчас. При всем уважении, но люди не меняются. Люди не меняются…не меняются. В голове все набатом звучал его голос, а в душе творился раздрай. Никак не собраться. Неужели я все такая же эгоистичная и жестокая? Неужели я ни капли не изменилась? И как он вообще мог понять, что я все та же Харрис? Я полночи проплакала после того вечера, даже не знаю почему. Просто, нахлынуло так, что не остановить было. Полтора месяца прошло, а меня все еще не отпускало это. Мне ничего не хотелось. Орион хоть как-то меланхолию мою оптимизмом разбавлял, если бы не этот комок счастья, наверное, совсем расклеилась бы. Спасибо еще и друзьям сказать стоит — поначалу они не лезли в душу, хоть и видели, что что-то неладное творится со мной. Ева с Эдом героически держались, но спустя неделю чуть ли не насильно выпытали все. — Давай, Харрис, деваться тебе некуда. В тебе бутылка вина, которая твой язычок, намертво завязанный, развяжет, — упрямо твердила Скай. Эдвард лишь внимательно наблюдал за всей картиной, никак не комментируя. Рассказала. Все как на духу. Все, что было на душе, сглатывая тяжелый ком в горле, который в итоге победил и все же вырвался наружу вместе со слезами. Метиска тут же заключила меня в свои объятия, мягко проводя рукой по волосам. — Да уж непростая ситуация, — заключил Кадоган, — Алекса можно понять, когда постоянно по рукам один и тот же человек бьет — не просто доверять ему потом. Ева бросила на него гневный взгляд, но на мнение парня это никак не повлияло, хоть она и попыталась. Ева утешала, а Эдвард бил жестокой правдой. — Все что я могу сказать - это то, что никто из нас не вправе решать какая ты. Каждый все равно увидит то, что захочет. Алекс видит то, что тебе нельзя доверять, потому что боится. Ты можешь принять это, а можешь доказать, в первую очередь себе, что ты изменилась, что ты выросла и что ты не та маленькая капризная эгоистичная девочка постоянно требующая к себе внимания. Можешь попытаться вернуть его, а можешь двигаться дальше, без него. Его слова въелись под корку мозга со всем остальным дерьмом, которое не давало покоя. Как я должна вернуть его? Что мне сделать? И нужно ли делать хоть что-то? «Когда-то же я завоевала его сердце, что мешает мне сделать это вновь?». Какими же наивными могут быть люди, ослепленные своими идеями и целями. Все было просто, пока я не столкнулась со стеной, которую самолично выстраивала между собой и Александром. Праздник в честь дня рождения проходил довольно тухло, но это только у меня. Все остальные веселились только так. Эдварду и Кристоферу исполнилось по двадцать шесть и, в честь такого события был снят целый клуб, принадлежавший Макото. Этим занялась новоиспеченная девушка одного из именинников — Линд, которой собственно и принадлежала идея вечеринки-сюрприз. Мы с Евой стороной не прошли и во всем старались помогать, благодаря чему хоть немного, но смогли сдружиться с начальницей. — Харрис, — раздалось позади от меня, но голос никак не напугал. Этот человек последний в списке, с кем бы мне хотелось сейчас говорить. К счастью заиграл медляк, который позволял нам говорить, не перекрикивая друг друга. — Макото, — произнесла, не оборачиваясь, — что такое? Пришел снова говорить о том, какая я тварь и как беспощадно сломала жизнь твоему дружку лишь одним своим появлением? — Да не, оставлю это на другой раз, — он уселся на стул рядом, заказав бармену «как обычно». — А что такое или унижение своих врагов — утомительно? — Не льсти себе, ты мне не враг. — Это комплимент? — Можешь считать и так, — он сделал глоток янтарной жидкости и обернулся через плечо, всматриваясь в танцующую толпу. Я проследила за его взглядом и поняла, кого он прожигает грустными омутами. — У вас все нормально? — Конечно, разве не видишь, насколько я счастлив? — Вижу, поэтому и спрашиваю, — я сделала глоток алкогольного напитка, от чего интерес к их парочке взрос в геометрической прогрессии. — Ну, а если серьезно? — Она случайно услышала, как мы говорили с Нильсеном о тебе. Он просил не лезть в ваши отношения и вести себя с тобой нормально, а я отзывался о тебе не слишком лестно. — Ух ты как ты вляпался-то, сочувствую. Я ни капли не врала в своих словах. Меньше всего мне хотелось, чтобы из-за меня кто-то ссорился. — Я так долго добивался ее, и все это в задницу ушло. — Хэй, — я положила руку ему на плечо, — не парься ты. Хочешь я поговорю с ней, скажу какой ты классный не засранец и она тут же простит тебя. — Кто ты такая и что ты сделала с Харрис? — невесело усмехнулся японец. — Старая Харрис разбилась в аварии, а новая добрая проснулась от спячки. — Идем, новая Харрис, перетрем в кабинете. Эти люди уже бесят. Сэм попросил принести нам выпивку в его кабинет, и мы удалились, под абсолютно ничего непонимающие удивленные взгляды Евы и Алекса, которые никак не ожидали увидеть нас вместе. И я прекрасно понимаю их. Никогда бы не подумала, что буду вот так вот бухать и изливать Магото душу, который на дух меня не переносит. Мне же он до фонаря был, насколько я помню. Мы пили и говорили обо всем и в то же время ни о чем весь вечер и почти полночи. Мой пьяный мозг был способен сделать лишь один вывод — мы с самураем не сходились во мнениях ни по одной теме. Хотя любовь к Linkin Park, алкоголь и боль от безответной любви нас хоть немного объединила. — Нет, ну ты понимаешь, я ни в кого так не попадал! — я нахмурила брови, после чего собутыльник пояснил, — Не в этом смысле. Я как в нее врезался тогда… Как же она меня обматерила, прям в сердце! Понимаешь? И просто из-за тебя так все случилось. — Нет — я замотала головой, выказывая несогласие, как только могла, — из-за тебя. — Из-за нас — уступил японец. — Звучит как тост. — Тогда выпьем — прозвучал звон хрусталя, и мы осушили непонятно какой по счету бокал. — Он так обо мне заботился так, поддерживал, держал за руку. Не понимаю, откуда это. Все что я могла — это таять под его нежностью, а он взял и отверг меня. Не доверяет, видите ли! — Козел! — заключил Сэм и следующий тост был за козлов. — Но знаешь, он тебя все еще любит. — Нет, — замотала головой, от чего мир немножко поплыл. — Да! — Да, нет же! — Да, да же! Я в его глазах видел. Просто он боится, что вновь больно будет, вот и все. А так, ты это, дерзай. — Он обхватил мою шею и притянул к себе, утыкаясь своим лбом в мой, заглядывая в глаза. — Ты должна его вернуть. У тебя получится. Сделай его счастливым и не облажайся. — Ты тоже, ну это…с Евой. Мы пили, как не в себя, то жалея друг друга, то ругая, то мотивируя двигаться вперед к счастью. Нашу идиллию прервал стук в дверь, а затем и вошедшие в кабинет гости. — Эх, — досадливо вздохнул Эдвард, — а я надеялся, что тут бои без правил. — Видимо о нашей взаимной любви с самураем уже слагали легенды. — У вас все нормально? — за ним в комнату прошли Ева с Алексом, сканируя нас и обстановку вокруг. — Нет! — крикнул Макото, ударив кулаком по столу. — Как ты, ценитель прекрасного, мог расстроить такую прекрасную девушку, как Агата, — японец закинул руку на мое плечо и притянул в объятия, словно пытаясь защитить от всего плохо, что здесь могло быть. — Спасибо тебе, брат, — я с такой силой хлопнула Сэма по щекам, что раздался нехилый хлопок, заставивший во второй раз вздрогнуть непрошеных гостей. Удерживая его лицо в своих ладонях, от чего его губы смешно оттопырились, я стала целовать мужчину в обе щеки, благодаря за прекрасный вечер. После своеобразного прощания я хотела покинуть кабинет и отправиться спать с гордо поднятой головой, проходя мимо Нильсена, и у меня это почти получилось — я запнулась и полетела в его крепкие объятия. — Ходить на каблуках в нетрезвом состоянии — так себе идея, Агата, — поучительно заключил швед. — Вот только нотаций не надо, — я попыталась встать, но снова стала заваливаться. Нильсен, не выдержав моих копошений просто поднял меня на руки и пошел в сторону парковки, на прощание, попросив Еву, присмотреть за моим горе-собутыльником. На всем пути до машины, я пыталась слезть с Нильсена, но он лишь крепче меня прижимал к себе, от чего внизу живота все сильнее стягивался узел. — Угомонись, Харрис, — чуть ли не рычал он, — я свяжу тебя, если ты не угомонишься. — Тогда уж и отшлепай еще, — он замер, внимательно вглядываясь в мои пьяный глаза, видимо, пытаясь понять, всерьез ли я это ляпнула. Ответ я и сама не знала. — Порку заслужить нужно. — А я не заслужила? — Нет. По какой-то не трезвой причине я обиделась на его слова и, как маленький ребенок сложила руки перед собой, отвернулась к окну, полностью игнорируя мужчину, не реагируя даже на то, что он спрашивал мой адрес. Хотелось, чтобы он сам угадал и не спрашивайте почему. Просто, мой затуманенный алкоголем мозг так решил и все. Проснулась я в абсолютно незнакомом месте, но в очень мягкой и пахнущей морозной свежестью кровати, что не желала отпускать меня ни на минуту. Голова нещадно раскалывалась. Не без труда раскрыла веки и…обнаружила себя абсолютно голой. Я тут же принялась восстановить хронологию событий прошедшей ночи: мы пили с Сэмом, потом Нильсен забрал меня, отвез к себе домой, я к нему приставала… — Доброе утро, — мужчина прошел в комнату, протягивая стакан воды и таблетку, — я принес тебе обезболивающее. — Спасибо, — осушаю залпом стакан и падаю обратно на подушки, — почему я голая? Почему я забыла все самое интересное? — Ну, во-первых, потому, что ты много выпила, а во-вторых, запоминать особо нечего — твоя попытка соблазнения отчаянно провалилась. — Черт, прости, не хотела тебе проблем доставлять. — Все нормально, — ободряюще улыбнулся мужчина, от чего у меня в животе снова странное чувство разлилось. — Твоя одежда в стирке, так что надень пока что-нибудь из моего, и идем на завтрак. Он оставил меня наедине с собой и снова в раздрае. Он не злился, что ему пришлось возиться со мной, не жалел своей одежды для меня и даже на завтрак позвал. А что я за все это время смогла дать ему? Лишь проблемы? Что я вообще могу ему предложить? У меня даже толком воспоминаний нет. Нет полной картины своей жизни — лишь обрывки не самые радужные. По всей квартире витают ароматные запахи, от которых желудок сводило спазмом. Этот мужчина еще и готовит! Нет, он точно своей идеальностью меня в могилу сведет. — Ты будешь кофе или… — он не успел договорить, замер, скользя по мне взглядом. Я стояла лишь в одной его рубашке, через которую можно было вполне разглядеть все прелести. Кружевные трусики и легкий беспорядок на голове лишь подливали масла в огонь. — Я буду сок, если можно, — швед тяжело вздохнул и все же находит силы отвернуться. Он сам стоял в одних трениках, соблазняя своим прекрасным торсом и крепкой спиной, на которой я не прочь оставить следы от своих ногтей. На стуле рядом заметила перепачканную футболку, видимо пролил что-то и не успел переодеться. Ведомая неведомым желанием, обняла его, прижимаясь щекой к лопаткам. Я почувствовала, как каждая клеточка его тела напряглась. — Агата… — Нет, — перебила его, — я должна сказать пока вся уверенность не испарилась, — он развернулся и, мне пришлось отступить. Стало холодно и неуютно без контакта с его горячим телом. — Я сделала тебе больно и мне очень, очень жаль. Я не могу ничего исправить, но прошу тебя, пусть ошибки прошлого не перечеркивают будущее. Прошу, давай попробуем. Что мы потеряем? Если не получится, то хотя бы будем знать, что пытались, что не вышло, что не подходим. Мы с тобой повзрослели. Мы не такие, как раньше и… Он не дал договорить, просто впился в мои губы. По щекам потекли предательские слезы. Я лишь сильнее прижалась к нему, не желая отпускать ни на секунду. Он своей заботой меня в самое сердце пронзил, вот только вопрос: когда именно он это сделал? Поцелуи стали все настойчивее, дыхание рванее и потребность друг в друге возрастала. Он усадил меня на стол, широко разводя мои бедра и устраиваясь между них, не прерывая поцелуев. Схватил меня за волосы и оттянул голову назад, оставляя багровые отметины на коже. Руки лихорадочно по его телу гуляли. Не могла ни на чем сосредоточиться — он везде. Всем телом ощущала жар его прикосновений. Тело плавилось под его натиском и так хорошо от этого. — Тебе идет моя одежда, по чаще носи ее, — прошептал и прикусил мочку уха. Сквозь ткань своей рубашки сжал грудь, выкручивая соски. До слуха донесся стон и, не сразу дошло, что это была я. — Не смей сдерживаться. Он сорвал с меня кружевную ткань трусиков и проник двумя пальцами внутрь. Влага уже стекала по бедру, пачкая стол. Большим пальцем надавил на клитор и, стал двигается во мне жестко, рвано. Дьявол, что же он творил… Я забывалась в стонах и чувствах к этому человеку. Забывалась в ощущениях, которые…наверно, не чувствовала никогда раньше и ни с кем. Ни с кем, кроме него. Я уверена, что и в прошлом, мы горели не менее ярко. Провела ладонью вниз по груди, мощному торсу к паху. Сквозь ткань домашних штанов и боксеров провела по свинцом налитому члену, что пару раз дернулся от нехитрых манипуляций. Несколько движений хватило, чтобы Нильсен зубами впился мне в плечо и, приспустив все мешающие вещи, вошел резко, на всю длину. В тишине раздавалось лишь наше тяжелое дыхание, стоны и тихое утробное рычание Нильсена, на особенно приятных моментах. Мои пальцы в его волосах, на спине наверняка уже красуются красные полосы от ногтей, а на шее и ключицах засосы, ровно так же, как и у меня. Столешница раскачивалась в такт наших тел. Я не сдерживала себя: кричала, иногда похныкивая и даже умоляя этого несносного шведа ни в коем случае не останавливаться и не замедляться. Он брал меня жестко, грубо. Я отдавала ему всю себя сполна. Он жадно брал меня всю, выпивая до дна и отдаваясь не меньше. Пропустила момент, когда оргазм подобрался совсем близко и, я кончила, крупно подрагивая в руках Александра. Внутри ощущалась пульсация его члена и от мысли, что ему со мной хорошо стало еще лучше. Он финишировал следом за мной, изливаясь мне на живот и утыкаясь лбом мне в плечо. Прижал еще крепче, вдыхая аромат собственного геля для душа, которым я воспользовалась прежде, чем придти на завтрак. Он отстранился от меня, но не отпустил. Алекс рассматривал, любовался картиной, что сам воссоздал. Я провела рукой по животу, размазывая следы нашей близости и, смачно облизывая и слегка посасывая каждый палец, прикрывая глаза. — Вкусно, — улыбнулась, заглядывая в потемневшие от похоти глаза Александра. — Не играй со мной, — угрожающе навис надо мной, прикусывая мою нижнюю губу и оттягивая на себя. — А что если я хочу? — В таком случае, — он подхватил меня под ягодицы и понес в сторону спальни, — придется знатно тебя отшлепать. В тот день наш завтрак превратился в ужин.