Undividable

63-й день весны Наступил май. Самый лучший месяц весны, когда уже достаточно тепло, чтобы гулять всю ночь напролет, но ещё не так душно, чтобы сидеть дома под вентилятором. Впрочем, в Эдинбурге никогда не было настолько жарко, чтобы обливаться потом, но Гвен предпочитала прохладную погоду. Жаль, что в дыре, которую мистер Урна выбрал для проживания, не заметна перемена погоды. Потому Гвен ждала выходных, как праздника. Она сматывалась в Бантус, гулять с Фераэлем, наслаждаться ярким солнечным светом и прохладным ветром, но чаще всего свинцовым небом и моросящим дождем. А сегодняшний день был особеннее некуда, и Гвен не терпелось рассказать Фераэлю о своих достижениях. Портал, который перенес её в пыльное фойе, открыла она сама. Мистер Урна вдруг решил, что Гвен без проблем может открывать межпространственные порталы, не используя силы Золрата. Может, увидел это, когда в очередной раз вертел глазами? Ей конечно же, пришлось попотеть, но результат того стоил. Теперь больше не нужно просить мистера Урну отпустить её погулять, она и сама может незаметно ускользнуть на пару часов. В отличие от зеленого вихря мистера Урны, порталы, открытые Гвен, больше напоминали бесцветную дыру в пространстве, удерживаемую от закрытия её собственными руками. Она разжала пальцы, и дыра схлопнулась с громким чавкающим звуком. Мысль о том, что портал открыли её собственные руки, находящиеся где-то далеко в пустоте, вызывала довольно странные чувства. Словно они не были частью её тела, а являлись неким механизмом, управляемым дистанционно. От размышлений её отвлек свежий весенний ветер, отбросивший волосы с лица. Кто-то настежь распахнул входные двери. Снаружи светило яркое, почти летнее солнце, и лучи, пробивавшиеся сквозь стекла, разукрашивали стены и пол разноцветными пятнами. Гвен остановилась полюбоваться витражами. Какой уже раз она приходит сюда, и ни разу не обратила на них внимание. Откуда-то из-за стены раздались гулкие шаги, и дверь за спиной Гвен со скрипом открылась. В узком проеме показалось лицо Сайласа. На этот раз он выглядел иначе. Маски на нем не было, потому Гвен смогла получше разглядеть его лицо. Оно, впрочем, оказалось самым обычным. Сайласа нельзя было называть ни красивым, ни страшным, как ядерная война. Если бы бы не огромный шрам, пересекающий бровь и глаз, Гвен вряд ли обратила бы на него внимание. — Есть разговор, — сообщил Сайлас. Звучал он устало, да и выглядел не сильно лучше. Рубашка на нём была так измята, словно её ни разу не гладили с момента пошива, а от укладки ничего не осталось, и серые пряди лезли ему в глаза. — Думаешь, нужен мне твой разговор? — проворчала Гвен и повернулась к лестнице. Если ему правда так хочется поговорить, то пусть хотя бы извинится за то, что выкинул её из комнаты в прошлый раз. — Я два раза повторять не буду. Дверь за спиной заскрипела, закрываясь, и Гвен почувствовала, как всё внутри загорелось от любопытства. Загорелось так сильно, что что тупая злость от прошлой его выходки меркла по сравнению с желанием узнать, что он собирается сказать. — Ладно, черт с тобой, — сдалась Гвен. Только про себя добавила, что если Сайлас заставит её пожалеть о таком решении, она всерьез задастся целью испортить ему жизнь. Комната, ещё в прошлый раз показавшаяся ей захламленной, больше напоминала свалку. Теперь к разбросанным повсюду книгам добавились ящики, закрытые небрежно сколоченными крышками, и загромоздившие стол бутылки со светящейся жидкостью. На кресле сох расправленный тёмно-бирюзовый плащ, и вся спинка кресла скрывалась под его подолом. В комнате стоял запах химии и чего-то горелого. Гвен, не удержавшись, сморщилась. — Кофе будешь? — спросил он, присев перед тумбой и внимательно изучая её содержимое. — Буду, — выпалила Гвен, а затем, не удержавшись, добавила, — а сливки есть? — Нет, — отрезал Сайлас и принялся засыпать молотый кофе в колбу. Ох, хоть бы в ней до этого не варилось ничего ядовитого. Протиснулась мимо ящиков, она подошла к кровати. Но поверх одеяла лежало столько всякого хлама, что присесть было некуда. Не зная, куда себя деть, Гвен прислонилась к стене. Пока варился кофе, он так и стоял, уставившись на огонек газовой горелки. Худой и бледный, сгорбившийся, будто старик, хоть и выглядел не старше сестры. Молчание отчего-то нервировало. Сайлас будто специально оттягивал начало разговора, чтобы сбить её с толку. Или, может, просто искал нужные слова и настраивался? Гвен сказала бы точнее, повернись он к ней лицом. Наконец, Сайлас снял колбу с горелки и убрал с кровати несколько книг, чтобы она могла сесть. А затем разлил кофе в два стакана, которые Гвен видела разве что в кабинете химии, и протянул ей. — У тебя что, обеих рук нет? — спросил он, когда Гвен взялась за стакан с помощью телекинеза. — Да. Делиться подробностями того, как так получилось, не было никакого желания. Да и Сайлас, к счастью, не стал спрашивать. Он опустился в кресло, стараясь не касаться спинки, и пригубил напиток. Гвен последовала его примеру. Никаких сомнений, это был кофе, притом неплохой на вкус. Только очень горячий. — Хочу, чтобы ты правильно поняла меня, — начал Сайлас после продолжительного молчания. — Я не собираюсь тратить на тебя время просто потому, что вы сестры. Мы поговорим один раз, и всё. После этого, будь добра, больше не приходи. — Это ещё почему? — возмущенно выпалила Гвен. Такой подход совсем никуда не годится! — Потому что я не хочу о ней вспоминать, — отрезал он, глядя на неё с холодной решимостью. — Я итак убил на это слишком много времени. От такого заявления Гвен растерялась. И это говорит один из близких друзей Тары? Да как он может так просто отмахиваться от неё? А она ведь была в него влюблена, между прочим! — Ты хотела поговорить о ней, и мы поговорим, — продолжил он с неестественной для ситуации невозмутимостью. — Но только один раз. — Да как… — Дай мне договорить, — перебил её Сайлас, раздраженно махнув рукой. — Ты послушаешь, что я скажу, затем, если тебе будет, что сказать, я послушаю тебя. А после того, как выговоримся, мы разойдемся. Гвен уже собиралась сказать, насколько её бесят подобные условия и тон, в котором он разговаривает, но в последний момент сдержалась. Она немного потерпит, всё же, любопытство сильнее, но после после разговора её никто не удержит. — Черт с тобой, — бросила Гвен, хмуря брови. — Я согласна. Но если ты не будешь говорить всей правды, я буду тебя преследовать. — Я всё равно не расскажу больше, чем собираюсь, — он сделал глоток и примостил стакан на краю стола. — А это и так слишком много для смертной, которую я вижу во второй раз. Но вместо того, чтобы перейти поближе к сути, Сайлас поднялся на ноги и принялся искать что-то на столе, отодвигая ящики, переставляя колбы с зеленоватым налетом и лишь чудом не опрокинув стакан с кофе. А когда вернулся в кресло, в его руках оказался мобильник Тары. — Для начала хочу прояснить: я ничего не крал, — заявил он, положив телефон рядом с собой. — Она сама оставила его мне, когда уходила. К щекам прилила кровь. В тот раз она была слишком зла, чтобы хорошенько подумать. Этот человек нравился Таре, пускай и был той ещё занозой в заднице, вот она и решила оставить ему что-то на память. Как можно было не догадаться? — Тара без умолку рассказывала о вашем мире. Постоянно включала музыку, пела, и со временем я привык к этому. Наверное, поэтому она так поступила. Слова, которые он произносил, больше не звучали как приказы. Сайлас рассказывал историю. Он говорил спокойно, без враждебности и недоверия. Даже его лицо расслабилось и стало не таким жестким, как раньше. — Тогда извини за то, что я сказала, — Гвен потупила взгляд. — Было бы за что извиняться. — Ну всё равно. Мне стоило подумать перед тем, как говорить, — она улыбнулась. Раз Сайлас не злится на неё, значит всё не так плохо. — Я очень рад, что до тебя, наконец, дошло, — съязвил он. — Но я просил не перебивать меня. Всё понимание и благодушный настрой испарились меньше, чем за мгновение. Гвен глотнула кофе, давя в себе желание добавить к сказанному в прошлый раз ещё парочку выражений. — Мы с ней не были друзьями, — продолжил он, негромко постукивая ногтем по экрану. — Я нанял Тару, чтобы она помогала мне в операционной, но если бы не её идеи, я бы не совершил одно важное открытие. Она хорошо разбиралась в медицине и смогла подтвердить то, о чем мы с Ниру могли только догадываться. Так что в какой-то момент мы стали научными партнерами. А это важнее, чем просто друзья, знаешь ли. И хоть Сайлас изо всех сил старался показаться циником и сухарем, вся его напускная отстраненность исчезала, когда он говорил о Таре. Он глядел куда-то вдаль, что-то вспоминая, а в некоторые моменты его губы подрагивали, словно пытались улыбнуться. Как было бы славно, если бы он не пытался скрывать настоящие эмоции. — Когда началась эпидемия, Тара систематизировала сведения о течении болезни. Она сидела до ночи и писала статьи, хоть и сама болела. Мне очень нравилась её самоотверженность. — Что за болезнь? Смертельная? — выпалила Гвен, за что Сайлас наградил её недовольным взглядом. — Ты что, только из подвала вылезла? — поинтересовался он с нарочитой вежливостью. — Я живу в такой дали, что тебе и представить сложно, — она вскочила на ноги и принялась ходить из стороны в сторону. — Так что рассказывай давай. — Тара болела пневмонией, а не «Свечением», — без особого желания ответил он. — Эпидемия не опасна для смертных, а вот Могилорожденных много выкосила. — У тебя тут лаборатория по изготовлению лекарства что ли? — она покосилась на ящики и на химические приспособления, возвышающиеся на столе. — Это прототип, — сообщил он и почесал висок. От этого его прическа стала выглядеть ещё небрежнее. — Что такое прототип? Сайлас уставился на неё со смесью удивления и неодобрения. Фераэль был прав — говорит он слишком уж заумно. Особенно для Гвен, которая прогуляла добрую половину занятий в школе и лишь чудом не вылетела. Вместо объяснений он пренебрежительно махнул рукой. — Считай, что это лекарство. И сядь уже наконец. — Ладно, черт с ним, с твоим прототипом, что с Тарой? — встревоженно произнесла Гвен, нависая над Сайласом. — Она выздоровела? — Откуда я знаю? Пришел Оден и поставил её перед выбором: либо она возвращается в свой мир, либо навсегда остаётся здесь. И Тара выбрала вернуться. Ради тебя, между прочим. Угол губы Сайласа рассекал шрам, придававший его лицу ухмыляющееся выражение. Однако он так помрачнел, что шрам сделал его более зловещим. — Она бросила нас разбираться с эпидемией, хотя знала о болезнях куда больше, чем все мы вместе взятые, — Сайлас сомкнул пальцы на телефоне и сжал так сильно, что побелели костяшки. — Знаешь, сколько Могилорожденных могло бы выжить, если бы она осталась здесь? Да мы бы давно уже сделали лекарство! — Разве ты не понимаешь, что это просто дурацкая ошибка? — произнесла Гвен, чувствуя, что начинает закипать. — Если бы я попала сюда на несколько дней раньше, Тара бы никуда не ушла. — Да понимаю я! — выпалил он, теряя остатки хладнокровия. От горечи и обиды в его взгляде Гвен сделалось не по себе. — Вы все говорите это! Но вы не… Тут Сайлас осекся и улыбнулся настолько неестественно, что улыбка больше походила на кривой шрам через все лицо. Он закрыл лицо руками, чтобы помассировать глаза. Это продолжалось всего несколько секунд, а когда он опустил ладони, в его взгляде проскользнула знакомая эмоция. Это была та же печаль, что и в тот момент, когда он захлопнул перед ней дверь. Теперь-то перед ней появился настоящий Сайлас, усталый и потерянный, глядящий в пустоту, лишь бы не встречаться взглядом с Гвен. Его плечи безвольно опустились, а губы превратились в тонкую серую линию. Если она сможет выйти отсюда целой и невредимой, нужно будет сказать Фераэлю, что он балда и вообще ничего не смыслит в человеческих отношениях. Как можно было решить, что Сайлас внаглую пользовался чувствами Тары, когда он до сих пор тоскует о ней, словно о погибшей? — Это очень меня злит, — твердо и вместе с тем безжизненно сообщил он. А затем потянулся за стаканом, кофе в котором, наверняка, уже остыл. — Так что закончим этот бесполезный разговор, и я пойду заниматься делами. Но если чувства Тары оказались взаимны, выходит, между ними всё же что-то было? Одна только мысль о том, чем они могли заниматься, оставаясь наедине, заставляла Гвен поморщиться. — А ещё вот, забери. Пусть будут у тебя, раз ты её сестра, — Сайлас протянул ей телефон. — Нет, — Гвен нахмурилась и закинула ногу на ногу. — Если Тара оставила его тебе, он твой. — А я не хочу, чтобы рядом находилось то, что напоминает мне о Таре, — отрезал он. — Пора идти дальше, а не застревать в воспоминаниях. Не дожидаясь ответа, Сайлас бросил его на то место, где раньше сидела Гвен. А затем залез в карманы, достал повербанк и наушники с торчащими проводами, и они полетели вслед за телефоном. — Вообще-то телефон сенсорный, а у меня рук нет. — Мне всё равно, — он отвернулся, избегая даже смотреть в сторону кровати. — Если не заберешь, я их выброшу. Гвен глубоко вдохнула и медленно выдохнула. Выбросит? Да если бы! Кишка у него тонка. Если бы действительно хотел, давно бы уже выбросил. — А если Тара вернется? — Не вернется, — Сайлас поглядел на неё исподлобья. — И я не хочу тратить время на болтовню о том, чего никогда не произойдет. — Но это реально, — воскликнула Гвен. — Я живу с Оденом и подниму этот вопрос, когда увижу его в следующий раз. — Насколько я знаю, Оден не любит менять свои решения, — произнес Сайлас со скепсисом в голосе. К сожалению, он прав. Если мистер Урна откажет, у неё вряд ли найдется способ переубедить его. Разве что выйдет подобрать правильные слова с самого начала, но для этого нужно, чтобы мистер Урна перестал её избегать и чуть больше к ней прислушивался. — И вообще, было бы куда лучше, если бы ты сначала договорилась, а потом уже делала громкие заявления. Обратный порядок меня не устраивает. — А что если у меня получится? — заявила Гвен, сдерживая желание схватить с тумбы стакан и швырнуть в Сайласа. — Буду звать тебя волшебной инвалидкой и носить на руках, — съязвил он. — А теперь, если тебе больше нечего сказать, иди уже по своим делам. — Как хорошо, что ты спросил, — она привалилась спиной к стене и уставилась на Сайласа. — Не знаю, как вы там с Тарой общались, но ты и представить не можешь, сколько раз мне хотелось, чтобы ты, наконец, заткнулся. А ещё ты не умеешь врать. — С чего ты взяла, что я врал? — возмутился он, начисто игнорируя первую часть тирады. — А у тебя это на лице написано. Все эти слова про то, что пора идти дальше и пришло время забыть о Таре, даже яйца выеденного не стоят. Чего ж ты тогда так взбесился, раз уже оставил всё позади? Вопреки ожиданиям, Сайлас не побагровел от злости и не нахмурился. Его лицо будто застыло. Внутри заныло от предвкушения. И что он сделает? Снова выбросит из комнаты или бросится на неё с кулаками? Но уж в этот-то раз Гвен так просто от него не отстанет. — Можешь врать себе сколько угодно, но со мной такой номер не пройдет, — она дерзко улыбнулась, чувствуя, как ноги и руки гудят от прилива адреналина. — Можешь сколько угодно делать вид, что ты одиночка, который ни во что не ставит связи между людьми, но твои эмоции выдают тебя с головой. Ты не выглядишь, как человек, забывший о Таре. — Тебя вышвырнуть отсюда или сама выйдешь? — на лице Сайласа то ли от смущения, то ли от злости начали появляться бордовые пятна, но голос оставался спокоен. — Выйду, когда договорю о том, как сильно ты меня раздражаешь, — заявила она, а потом сменила тон на более спокойный. — Но я не шутила про Одена. Я правда у него спрошу. И даже не надейся, что я не вернусь, чтобы рассказать о его решении. Гвен подошла к дверям, но остановаилась на пороге. — Спасибо, что не забыл о ней. Это очень важно для меня. — Да когда ты уйдешь уже? — устало произнес он. — Хватит повторять одно и то же, — хмыкнула Гвен. — Напоследок мог бы сделать вид, что рад увидеться. Но Сайлас не собирался ей подыгрывать. Гвен сосредоточилась, и пространство разошлось перед ней с громким треском. Портал пересекал комнату от угла до угла, так что в него могла бы провалиться целая комната. Если бы не постоянное ворчание Сайласа, она могла бы сделать всё более аккуратно. — Ты не можешь всю жизнь скрывать плохие чувства внутри себя. Тебя же разорвет рано или поздно. Лучше поговори об этом с кем-нибудь. — Сам разберусь, что делать, — он поднялся на ноги и с недовольством скрестил руки на груди. — Как знаешь, — Гвен ступила в портал, оставляя захламленную комнату позади, и обернулась. — Увидимся через неделю. — Я же попросил не приходить, — проворчал он, приближаясь. — Я на пару слов заскочу. Если Оден откажет, то ты меня больше не увидишь. Но ведь если он согласится, разве ты не обрадуешься? И хоть разговор получился не из приятных, тоска по сестре слегка отступила. Словно Гвен, наконец, смогла дотянуться до неё через общение с Сайласом. Вряд ли такое прокатит еще раз, учитывая его настрой однако это не значит, что она не станет пытаться. — Удачи с твоим про-что-то там, а я пойду. — Не возвращайся без хороших новостей, — попросил Сайлас, перед тем как темнота поглотила её, и дыра за спиной начала затягиваться. Пусть будет так. Но Гвен обязательно вернется, чтобы посмотреть, как его лицо вытянется от удивления и расцветет от улыбки. Даже если это значит, что придется всерьез надоесть мистеру Урне.