Misfits Like Us

      — Итак, Гарри... — Рубеус Хагрид откашлялся и поёрзал на слишком маленьком для его габаритов больничном стуле, — ты в ближайшее время едешь домой, ведь так?       Мальчик, лежащий в постели, кивнул.       — К этим, как их там... К Дурслям?       — Да.       Гарри Поттер скривился, и на его лице проступило выражение подавленности.       Лёжа под грудой белых одеял, он выглядел намного более хрупким, чем обычно. Хагрид вглядывался в его впавшие щеки и налитые кровью от ночных кошмаров глаза. Трудно было поверить, что Гарри выжил в очередной схватке с Тем-Кого-Нельзя-Называть. Хагрид мог легко поднять его одной рукой, как когда-то поступал с маленьким Арагогом или малышом Норбертом. Он любил Гарри, но понимал, что мальчик растет с такой силой, с которой нельзя не считаться... И если когда-нибудь эти три человека, три маггла, глубоко ошибутся на счет Гарри — эти жестокие, мелкие, мстительные идиоты, которых профессор Дамблдор выбрал для этой задачи, — Рубеус без сомнений заберет его к себе.       Хагрид был готов умереть за своего щедрого работодателя, который так много сделал для него, — но тот был также покровителем "Кабаньей Головы" и другом Аберфорта. Он знал, что даже Дамблдор может ошибаться, и он ошибся, оставив Гарри на крыльце Прайвет Драйв, 4. Если бы Хагрид только знал, какими людьми были эти Дурсли, то даже дикие гиппогрифы не заставили бы его в ту ночь отнести туда ребенка.       Директора было не так уж легко переубедить, особенно из-за десятилетий глубочайшей веры Хагрида в непогрешимость директора. Защита крови Лили Поттер была сильным аргументом, но жизненный опыт обоих мужчин оказался сильнее. Семейные узы могут защитить нас, однако в неподходящих условиях они также могут отравить душу так сильно, как ничто другое. Для полувеликана, мать которого издевалась, избивала его и наконец отказалась от него, этот факт был очевиден. Какими бы темными ни были тайны в прошлом Дамблдора, они, несомненно, научили его многому.       Наконец они согласились, что Гарри Поттер слишком важен, чтобы рисковать его переходом на темную сторону. И что внутри границ Хогвартса достаточно безопасно, а внутри домика егеря никто не додумается его искать. Хагрид глубоко вздохнул, еще раз откашлялся и собрался с духом. Худшее, что для него может сделать этот ребенок — сказать "нет".       — Только я думаю, — начал он, — что, кажется, ты не слишком стремишься туда возвращаться... — Гарри иронично улыбнулся. — Профессор Дамблдор и я немного поговорили на днях и... Э-э... Я попросил его о том, чтобы ты пожил в моем домике, Гарри. Со мной.       Зеленые глаза мальчика широко распахнулись. Он открыл рот, но ничего не произнес.       — Я знаю, что там не очень много места, — поспешно добавил Хагрид. — Но я всегда могу попросить учителей расширить дом. Возможно, можно будет сделать тебе собственную комнату. Я обещаю, что не позволю какой-либо твари из леса сделать тебе больно.       Он начал ходить по палате, боясь услышать вероятный отказ — Гарри был вежлив, но кто из детей хотел бы жить с таким монстром, как он? Поэтому, когда на лице Гарри постепенно начала появляться широкая улыбка, Хагрид был невероятно потрясен.       — Ты хочешь сказать, что я не должен буду туда возвращаться? — выдохнул он. — Я смогу остаться здесь? Рядом с Хогвартсом? С тобой?       — Да, — сказал Хагрид. — Если ты, конечно, согласен.       — Все в порядке? — Гарри, покраснев от шеи до ушей, неловко протянул руку, а затем опустил ее. — Спасибо, Хагрид, — выпалил он. — Ты не пожалеешь об этом. Я буду лучшим помощником, который только может быть. Я буду носить сумки, содержать дом в чистоте, готовить пищу и помогать тебе с животными. Со мной не будет проблем, я обещаю тебе!       Хагрид сопротивлялся внезапному порыву разыскать Дурслей и на этот раз проклясть их своей поломанной палочкой чем-нибудь посильнее, чем принудительная трансфигурация.       — Мне не нужен помощник, — твердо ответил он.       Гарри покраснел.       — Тогда почему...       — Клык — хорошая компания, но поговорить по душам можно разве что с кентаврами — ну, ты их помнишь. Другие люди из Хогвартса не так часто ко мне приходят. Честно говоря, — сказал он, — из-за этого мне очень одиноко. Неприкаянные — такие, как мы — должны держаться вместе.       Гарри не обижался, а Хагрид знал, что он и не стал бы этого делать. Он только радостно улыбнулся, совсем как тогда, когда получил торт на свой одиннадцатый день рожденья. На этот раз герой Волшебного мира был похож на невинного одиннадцатилетнего ребенка, каким он, впрочем, и должен был быть.       Он снова протянул руку, но Хагрид проигнорировал ее и вместо этого сделал то, что раньше делал его собственный отец до того, как произошел скачок роста и это стало невозможным. Осторожно, помня о своей силе великана и продолжительной болезни Гарри, он обнял своего маленького друга.       Десять лет назад он держал сироту, недавно получившего шрам, на ладони и плакал от жалости, понимая, какое несчастное будущее ожидает его. Однако сегодня слезы, катившиеся по его лицу, были слезами радости.