На часах 23:49.

***

На часах 23:49. Сидя в гримерной и с безразличием оглядывая различные побрякушки на столе, женщина ожидала своего возлюбленного. Очередные съемки и очередной свободный вечер она проводила в подобной обстановке. Ненормированный график и разные выходные дни утруждали, а выхода из этой ситуации пока не было. В очередной перерыв Роберт устало поплелся по длинному коридору, направляясь в заветную комнату. Зайдя внутрь и натянув улыбку, тот подошел к погрустневшей Райли и присел рядом на диван. Тишина была напряженной и до боли печальной. Та в свою очередь тихонько зевнула и положив ладонь на шатена, опустила глаза. -Я устала, Роберт.-прошептала Эклз тяжело вздыхая.- Знаю, ты тоже. -Милая, через час мы поедем домой и...- протянул мужчина, обхватывая ладонь шатенки. -И мы ляжем спать, потому что завтра рано вставать и ехать на работу.-перебила зеленоглазая качая головой.- Вот поэтому я устала. - Все будет хорошо, надо только потерпеть. Как только мы доснимем эту чертову картину, я тут же возьму отпуск и мы отправимся куда-нибудь.- прошептал Дауни и с трепетом прижал к себе женщину, гладя по волосам.-Я тоже вымотался, очень вымотался, поэтому понимаю что ты чувствуешь. Обещаю, скоро все наладиться и мы заживем полную и более счастливую жизнь. Крепко обнимая любимого и слушая его хрипловатый голос, та чуть расслабилась. Слишком мало времени на простые объятия, даже на простой разговор. Будние дни проходили однотипно и вдали от второй половинки. Но эти оба понимали, скоро конец. День их знакомства опечатался в голове, снимках фотографов и белом длинном платье. Роберт случайно пролил красное полусладкое на белоснежную ткань, из-за чего и началось общение с последующим продолжением. Винное пятно по сей день оставалось на корсете. Райли даже отдала его знакомому модельеру, а тот предложив добавить пару побрякушек на проблемное место, вдохнул в платье вторую жизнь. Радости не было предела, ведь именно с этого предмета гардероба и началась история этих двоих. Каждая проходка по дорожкам была вместе, любое важное событие они разделяли вместе, горе и радость затрагивали их поровну, заставляя переживать и улыбаться каждого. Как бы трудно не было, чтобы их не ждало, позиция была одна: и в огонь, и в воду. Переживая трудный период и не афишируя проблемы, Эклз и Дауни пытались справиться с черной полосой, по большей части коснувшейся именно зеленоглазой. "Я ухожу, чтоб не вернуться. Очень люблю тебя! Но сам это знаешь, я твердила тебе это каждый день и каждый раз, когда мы сидели на кухне и разговаривали на отреченные темы. Ты все знал и не пытался мне помешать, даже наоборот, ты помог мне уйти легче и проще. Не устраивал никаких скандалов, ссор, за что я очень благодарна. Ты хороший человек, ты слишком хороший для этого мира. Часто звонил и спрашивал как я, приезжал в свои выходные ко мне, даже если я была на другом конце страны. Но сам понимаешь, то, что произошло, изменило меня и тебя, именно поэтому я пишу это письмо. Сейчас 03:22, а мне не спиться. Я не смогу уйти, не попрощавшись с тобой, но и сделать это реальными словами я тоже не смогу. Не вини себя в этом или того мужчину на машине, я очень прошу! Буду держать за тебя кулачки, ты настоящий молодец! Ты справишься! Из нас двоих, ты всегда был самым сильным., так и оставайся таковым. Как бы не было тяжело, не приходи ко мне и не ищи момента увидеться. У тебя должна быть своя жизнь, лучше прежней в сто тысяч раз. Люблю тебя, Роберт, сильно люблю. Отпусти меня также, как я отпускаю тебя." На часах 23:49. Дождь неприятным и раздражающим холодом стекал по лицу, а руки и вовсе дрожали от холодного ветра. Держа в руках уже намокшую бумагу, тот с дикой болью в груди прочел письмо в четвертый раз. Это конец. Поправив цветы в вазе и в последний раз взглянув на портрет возлюбленной, тот поднялся с колен и тихонько заплакал. Его горячие слезы стекали по лицу, и он прижал конверт к груди, в надежде на облегчение. Чуть слышные звуки разрывающегося Роберта становились все тише и тише, пока наконец и вовсе не прекратились. Она считала его самым сильным в их отношениях, хотя сама являлась таковой. Ради любимой, тот утер слезы и улыбнувшись гранитной плите, оставил прощальные слова на свежевырытой земле. - Прощай, Райли.