Там, где есть слезы, есть надежда

Насколько легко можно надломить бога? Настолько же легко, насколько и человека. Стоит только найти его слабое место, его ахиллесову пяту. Аид, великий бог смерти, сгибался пополам от боли, склоняясь над розами, оставленными ею. Никто из присутствующих в зале суда никогда не видел и мимолётного намека на какие-либо другие его чувства, кроме статичной хмурости и серьёзности, приправленной саркастичностью к жителям олимпа. Он и сам об этом не знал до встречи с ней. Никто и не предполагал, что у этого бога есть какие-либо чувства. Но когда он резко выгнулся, крича во всю глотку, то даже Зевс вздрогнул, но сдержался в порыве подойти к брату. Аид резко встал и движением руки разрезал пространство, открыв вход в Подземный мир. Оттуда наполовину вышел разъяренный Цербер, нутром чуя и безоговорочно копируя за тысячу километров настроение своего хозяина, и только цепь мешала ему одним прыжком наброситься на богов. Слюна капала на паркет, тяжелое дыхание пса и гулкое рычание раздавались по притихшему залу. Со звоном, под общее "ах" богов полетела сорванная рукой Аида цепь - С этого момента все Подземное царство под твоей охраной- тяжёлый взгляд Аида лёг на Зевса - и если хоть одна олимпийская тварь переступит черту... убей без промедления. Цербер замотал головами и с воем ринулся обратно в царство. Никто не смел сказать и слова. Даже бог богов. Аид исчез, но долго ещё растворялся черный ядовитый дым в зале суда. *** Персефона прижималась к земле, роняя слезы и тихие судорожные всхлипы. Он любит меня. Он любит меня. Он любит меня. Крутилось у неё в голове. Аид, если ты слышишь, я все исправлю. Конечно же её никто не слышал. Прошло несколько дней, недель, а может и месяцев после приговора. Персефона не считала их, иначе понимала, что сойдёт с ума. Элефсис из волнующего воображение, цветущего города в один миг превратился для неё в клетку. В бесконечную вереницу дел и забот. И только глубокой ночью, когда Луна находилась в зените, Персефона выходила на утес и смотрела на звёзды. В одну из таких ночей она шла по склону на восток до тех пор, пока не забрела всеми правдами и неправдами в ущелье. Острые камни врезались и больно кололись сквозь мягкую подошву сандалий. Туман заволакивал все пространство вокруг нее: невозможно было увидеть что-либо дальше вытянутой руки. Но Персефона упрямо ступала по тропе, пока не вышла к ущелью, откуда доносились одним за другим подавленные, протяженные вздохи. Прометей, склонив голову, шумно и часто вздыхал от ноющей боли и муки томления. Персефона маленькими робкими шагами приблизилась, насколько возможно к нему. Некогда могучий великан посмотрел в ее сторону, гремя цепями. - Ты тот самый Прометей - с придыханием произнесла Персефона, чувствуя как самая красивая олимпийская легенда становилась явью для неё. Никто из богов не знал зевсова шутка ли это или же настоящая история с печальным исходом, так как никто не мог найти Прометея, а слова Зевса на этот счёт было слишком неясны, чтобы что-то понять. А Персефона смогла. Видимо лишенные справедливости наказания сближают. - А ты та самая дочь Деметры. Знаем, ведаем - и на вопросительное выражение лица Персефоны продолжил, откашливаясь - орлы, что ежедневно прилетают сюда пообедать мной очень болтливые и вся сводка новостей у меня под рукой - Тогда ты знаешь, что в мире творится сущая паника, потому что люди отрезаны от Олимпа - И от Подземного мира тоже Персефона вздрогнула, чувствуя, что словно обухом по голове получила, услышав до боли родное слово - Что...что ты имеешь ввиду? - дрожащим голосом спросила она, стараясь не моргать, пока глаза застилала слезная пелена. - Зевс закрыл все входы для душ. Они толпятся неприкаянные между мирами. Великая скорбь накрыла нас от первого смертного и до самого тартара. Богиня от бессилия опустилась на колени. Она ощущала, что внутри нее что-то происходило с самого изгнания и до сегодняшнего вечера, но не могла дать этому название. Это было похоже на печаль, но без слез. Это похоже на страх, но без дрожи. У этого всего есть звук, глубокий голос, который длится вечно, и это как яд всех чувств и мыслей, которые ей приходится душить в себе, чтобы они не вышли наружу. Она боялась саму себя и не понимала, как и к чему подступиться, чтобы все исправить. Персефона думала об этом, беспомощно сидя на коленях перед измождённым уставшим титаном, и от осознания становилось горько, обидно и больно. - Если бы я тогда не вышла из себя, возможно все было бы по-другому. Произнесла Персефона больше самой себе, не в силах посмотреть титану в глаза. - История сослагательного наклонения не имеет. Люди мое лучшее творение. Я всегда их любил и буду любить, но ты неповинна, дочь Деметры. Ты защищала тех, кто был тебе дорог, как и я в свое время... Они ещё долго и много говорили друг с другом: каждый о своей боли и утрате. Борись за свою любовь. Помни, даже самые суровые наказания Зевса можно обойти, если ты незакован в цепи. Это были последние слова Прометея, когда Персефона уходила. В знак благодарности, Богиня вырастила возле его головы на выступах скал растения, на больших мясистых листьях которых по утрам собиралась роса - первый за долгие тысячелетия постоянный источник воды для Прометея. Персефона решительно направилась в город смертных, который тщательно избегала с самого начала ее изгнания. Она боялась встретить их гнев за то, что их покинули боги, но знала, что это единственный правильный выход ...даже самые суровые наказания Зевса можно обойти, если ты незакован в цепи... В этих словах была истина. Зевс запретил ей письма и двойной стук, олимпийцам - любое взаимодействие с людьми, но даже в этих запретах должна быть лазейка. Ведь молитву никто не запрещал, не так ли? Элефсис был повергнут хаосу, в котором смешалось все: войны, восстания, голод и наконец смерть. В обломках прятались души не так давно покинувшие свои тела, но совершенно не знавшие, куда теперь идти ведь три двери: у Тенарского мыса, у итальянского озера Аверн и в Пилосе,- были заперты, точно так же как и путь к реке Ахерон. Персефоне удалось добраться до храма Зевса и найти там оставшуюся горстку тех, кому просто некуда было идти. Персефона вспомнила наставления Прометея и обрела решимость. Она начала говорить сначала тихо, но с каждой фразой, ее слова наполнялись уверенностью, которая не обходила стороной жителей. Она объясняла людям важность обратиться сейчас к последнему их шансу: начать молиться Аиду. - Но если олимпийцам нас не услышать, то почему бог смерти нас услышит? - Потому что им перекрыли уже протоптанные сотнями тысяч молитв дороги к вам, благодаря которым они слышали вас. А кто молился Айдонею? И что ему тогда запрещать? В ответ ей была тишина. Однако Персефона чувствовала в ней безмолвное согласие с ее словами. Чувствовала как неукротимая сила обиженной богами толпы подчиняется ей. Она подобно Прометею взяла факел и пошла сквозь расступающихся перед ней людей, увлекая их за собой. Они выбрали одну из самых глубоких пещер недалеко от залива, куда не попадал даже солнечный свет. Люди установили факела: от самого входа и до первой залы, которая находилась в ближайшем проходе от выхода. Работа шла быстро и молча. Трепет и боязливость царили в атмосфере. Никто не знал как и что делать. Поэтому когда установили небольшой деревянный помост, люди обратились к Персефоне - И как ему молиться? Какое жертвоприношение? Богиня немного растерялась - Раз наш храм будет прост, то пусть и сам процесс будет простым- осторожно произнесла Персефона, оглядывая пещеру. И действительно здесь не было грандиозного по размеру и размаху храма как у Зевса; не было и захватывающих дух греческих построек. Был зал, сотворенный руками природы и минимально приложенная человеческая рука. И была вера. За нее Кора и цеплялась. - Важно лишь то, насколько сильно вы хотите обрести покой для ваших умерших близких. Чем сильнее желание, тем крепче молитва, и тем быстрее она дойдет до самого гостеприимного бога среди всех остальных. И он заберёт блуждающие души отсюда к себе. Мужчины недоверчиво переглянулись, в то время как женщины были солидарны с Персефоной, возложив на помост белые анемоны, как символ надежды, припали лбом к холодному полу, горячо зашептав сбивчивые слова, идущие от самого сердца. И вслед за ними один за другим - все склонились в своеобразной безысходности к тому, кого боялись больше всех. Персефона оставила молящихся и вернулась в город полный безумных душ. Неприкаянные души тянулись к ней точно так же как и в тот день, когда она оказалась на пляже, но в этот раз Персефона раздавала не монеты, а вкладывала им в руки белые цветки и приказывала идти к основанию горы, над которым находился храм... **** Геката вошла без стука (или стучала уже очень долго, просто ей не отвечали) и подошла к Аиду, который был погребен под грудой документов и отчётов, а ещё больше - под собственными размышлениями. Геката незаметно оказалась рядом с Аидом, смотря вдаль так же как и он - У нас гости с внешней стороны -мягко начала она, стараясь привлечь его внимание - Я уже говорил, как распорядиться с пришедшими с Олимпа - послышался бесцветный холодный ответ - Ладно, как хочешь - подала плечами Геката, разворачиваясь на каблуках - у нас там смертные сами пробили себе дорогу, а ты даже видеть не хочешь. Ну и тартар с тобой. Она не успела про себя отсчитать до трёх, как Аид бросился за ней, опрокидывая листы, с огромным читаемым вопросом на лице - Идём - коротко ответила Геката, увлекая его за собой. **** - Что ж, могу сказать, что у нас появилось много работы - произнес Гермес, озадаченно разглядывая толпу душ - Господин, как вы прикажете это понимать?! - вскричал Харон, потерявший за последние полчаса все свое многовековое спокойствие,- Вы посмотрите, что они нам дают за право вступить в Подземелье! Цветы! Мы что для них шутка какая-то? Одна из душ, видимо, очень бойкая при жизни, пробивалась сквозь толпу к богу смерти. Она, не до конца понимая свои действия, машинально раскрыла перед Аидом свои ладони, показывая смятый белый цветок. Это был Анемон. Аид узнал его, как и узнал тонкий исчезающий запах рук, вложивших этот цветок. Это был запах весны. Он взял Душу за полупрозрачные плечи и взглянул с мольбой в опустевшие глаза - Она что-нибудь говорила тебе? Богиня плодородия? Персефона? Скажи мне, ну же, что ты помнишь? - Аид, Аид, АИД - Геката трясла его за плечо, отрывая его руки от испуганной растерявшейся души - Аид, милый, она уже все забыла. Ты ее только пугаешь. Аид отпустил душу и благословил в поля священной Эсфоделии, как и всех остальных прибывших. Одержимый надеждой он взглянул на непрекращающийся приток душ, и без объяснений приказал Гермесу и Харону провести всех в чистилище. **** - Такими темпами, если все последующие будут платить за вход цветами, то Харон попадет в дурку, а мы обанкротимся - в весёлом расположении духа сказала Геката, воодушевившись явными изменениями в своем друге. Они стояли на открытой лоджии-балконе в повисшей тишине - Я точно знаю, что это была она. Это она направила людей молиться мне, и открыла душам новый путь- Аид бережно гладил лепестки анемона, который ему дала одна из тех душ Геката прищурилась - Люди тебе молятся? - Уже несколько дней я слышу их просьбы пропустить умерших в Подземку. Я никогда такого не слышал и не чувствовал. Не знаю, это трудно поддается описанию, но в конце каждой молитвы помимо просьбы я слышу благодарение от имени Богини Весны. Только она могла это все провернуть. - В Перси я не сомневаюсь, как и в тебе, Аид. Геката незаметно вышла, оставив Аида наедине с его мыслями. **** Персефона неспешно шла по полю, задумчиво проводя рукой по колосьям. Нимфы передали ей, что у смертных жизнь стала заметно налаживаться, и в знак благодарности они сделали какой-то особый подарок для своего нового покровителя, но какой именно нимфы умолчали, сказав лишь, что ей понравится. Вдруг ее лицо озарилось яркой вспышкой на небе. Персефона подняла глаза и замерла, ломая рукой колосья. Звезды, бесчисленное количество звёзд потоком падали, освещая небо. Она видела только один раз, чтобы они падали в таком количестве. И это не был мир смертных. Это и пугало, и восхищало одновременно. На секунду Персефона позволила себе вспомнить ночь, крышу высотки, когда они сыграли в импровизированный «звездный гольф» А вдруг это на самом деле он сейчас Богиня радостно вскрикнула от догадки и не ясного пока еще предчувствия и побежала, звонко смеясь, через поле в ту сторону, куда они падали, в сторону храма. **** Аид последний раз швырнул горстку камней с крыши своего дома и по щелчку пальцев переместился за пределы Подземного мира. Отыскать один из тоннелей ведущий спирально вверх было не трудно: оттуда, если прислушаться доносились молитвы, которые неизменно тянули его туда все дни. Проход был узкий, невысокий и сырой. Своеобразная каменистая дорожка однообразно шла вверх под наклоном. Аид практически вжавшись в стену преодолевал шаг за шагом, доверчиво ведомый своей интуицией без малейшей опоры на логику **** Персефона ланью прыгала по каменистой дороге, и только у входа она остановилась , переводя дыхание. Ей достаточно было одного взгляда, чтобы отречься от всего мира. В углу в стоял на цоколе бюст в погрудном срезе из каррарского мрамора, возле которого лежали подношения в виде вина и цветов. - Ты само совершенство - восхищённо прошептала девушка, глядя на немного идеализированные черты лица. Персефона печально улыбнулась, отметив, что даже сейчас он был выше её. Ей пришлось встать на носочки, чтобы быть на одном уровне с его прищуренными глазами. - Двадцать семь процентов негодяйства - заговорщически улыбаясь, прошептала она. Персефона гладила ладонью по высеченной из камня холодной щеке. Ей нравилась выбивающаяся из общей копны прядь волос, спадающая на его щеку. Нравилась выточенная повязка на лбу, которая навеивала воспоминание, как Аид провел весьма галантную экскурсию по его компании от самого офиса и до пляжа. И как он близко познакомил ее со своей работой судьи Подземного мира. Она провела кончиком пальца по его носу и, удостоверившись, что рядом ни души, приблизилась ближе к мраморному лицу. И прислонилась губами к его губам. Персефона понимала, как выглядела со стороны, целующая скульптуру бога, которого боялись и презирали, но это был ее последний оплот, чтобы не сорваться и не призвать его, стукнув дважды руками по земле или ещё хуже - прийти туда, в загробный мир, обрекая себя и его на наказание. Она обещала все исправить, и она это сделает. Ради мамы. Ради себя. И ради него. Но сейчас Персефоне как никогда нужен был этот пусть и безответный, пусть и наивно украденный у скульптуры поцелуй. Чтобы напомнить себе о том, за что она борется и бороться дальше. Персефона с тоской и нежностью собралась в последний раз надолго прикоснуться губами к нему, но вдруг замерла, почувствовав на себе чужой взгляд мерцающих в темноте глаз откуда-то из-за угла. Персефона с криком отпрянула от скульптуры и кинулась было бежать в сторону входа, но чьи-то сильные руки схватили её за предплечья. - Я прошу вас не надо, я не звала его, просто поцеловала. Прошу не наказывайте меня и мою маму, ни Аи.... АИД?!?!? Персефона задержала дыхание, все ещё находясь в руках Аида. Они замерли не в силах произнести и слова. Аид трепетно провел рукой по ее щеке. Персефона все ещё дрожала от переизбытка чувств и эмоций, и он крепче прижал ее к себе - Все хорошо, я с тобой - успокаивающе произнес он, словно никуда и не уходил, словно всегда неизменно был рядом - Никто не обидит тебя, Персефона. Никто и никогда. Персефона отстранилась, печально качая головой - Нет, нет, это неправильно. Стоит Зевсу узнать, что мы.. - Пусть узнает и поймет, что никто не встанет на пути нашего счастья. Он десятилетиями готов продлевать твое наказание, лишь бы отгородиться от своих ошибок. Больше такого не будет- Аид уверенно приподнял её голову за подбородок, касаясь спадающей белой челкой её лба - Кора, я не хочу тебя терять ещё раз- едва слышно прошептал он, и слезы покатились по его щекам - я не выдержу - Я тоже не хочу, Аид - в ответ звонко прошептала Кора Он вытер ее слезы большими пальцами, и они долго ещё стояли, прижавшись друг к другу лбами. Время в этом месте перестало иметь значение. Он ее целовал и казалось, что он целовал не только ее, но и пространство вокруг нее, а она говорила, что они сумасшедшие. - Пойдем со мной. Будь моей весной. Мне холодно в этой мире без тебя, Персефона, очень холодно Говорил Аид ей, а она лишь крепче прижималась, ища спасительных поцелуев его губ. - Но чтобы уж точно твоя совесть тебя не терзала. Я тебя похищаю. Видишь, и ничего запретного с твоей стороны не было совершено. Пора остановить этот цирк, Кора, и ты это сама знаешь. Кора, сдавшись напору Аида, кивнула головой в знак согласия с лёгкой улыбкой на ожившем лице. Утром люди пришли принести дары Темному Зевсу за наступивший покой в их мире, и неожиданно для себя обнаружили, что в углу храма бюст неолимпийского бога был слит воедино с бюстом прекрасной юной девушки из изящного освещаемого солнцем мрамора. На ее лице была запечатлена лёгкая улыбка, предназначенная одному ему. Люди узнали в ней свою Персефону. - Как? - растерянно проговорил один из греков- это....это колдовство..мы делали только один,а тут... Вдруг мы будем прокляты?! - При всем уважении, мастер,- обернулась к нему гречанка- вы глупец. Это значит, что они встретились. И все хорошо будет у них, и у нас. Это знак, что Персефона и Аид теперь вместе.