Королева монстров

      «— Я не могу позволить тебе встретится с ней после того, что ты наделала, — его человеческое, слегка огрублённое лицо, искажается в неприязни нескрываемой. — Неважно, под дуновением чего ты тогда сорвалась, но уже поздно просить прощения. Ты ранила её в самою души своими грязными изречениями. Потому, пока она сама того не пожелает, не предстанет она к твоим глазьям. Надеюсь, герой вееров, ты услышала глас мой.»       Услышала. Нет, не так. Выжгла клеймом себе тот злаполучный разговор, отпечатав слово в слово, уже и не надеясь на милостливость, что Его, что Её…       Лежа в кровати, что намертво пропахло рыбой и чужим телом прежней хозяйки, в немой тоске с нотками отчаянной мольбы о том, чтобы просто увидеть её. Увидеть, пасть на колени, почти что в молитвенном жесте просить о прощении, плевав на честь и гордость.       Но Кидзуна не желала её видеть. Ту, что в тот злосчастный тёмный день отвергла её личные надежды. Ту, что так нещадно разорвала её стеклянный мир об каменный каскад из злополучных изречений…       Ткань в руках сжимается с удвоенною силой, когда сердце и разум горят от замкнутого хора. Демоны шептали эпитафии её скоропостижного слома, когда в душу вкрадываются тёмные плетения.       Уныние желает вырваться наружу. Смести любого, кто встанет на пути. И лишь всё по желанию Грасс. Желанию, на псевдо-искупление с ложным счастьем под конец.       Откудо-то доносится обеспокоенный ропот. Но спирит ничего не слышит за эхом тёмных литаний. Ткань в руках сжимается до кошмарного болезненно, когда она чувствует чьё-то невесомое прикосновение.       Затем ещё одно… Затем ещё… И ещё… Мир постепенно вернул к себе былые краски, когда перед лицом возникли очертания близких друзей.       Проклятие отходит ко второму плану, пока бессвязные звуки постепенно превращаются в слова заботы и поддержки…