Упс

      Пэр очень ценил свое личное пространство и не любил, когда к нему прикасаются без повода, а тем более тискают, как кота.       Ещё он был очень сдержанным и только поэтому не засветил кулаком с разворота тому, кто сзади внезапно схватил его за плечи горячими руками, когда он отмокал после выступления под прохладным душем.       Очередной фестиваль, лето, жара, и, даже несмотря на то, что была ночь, на улице стояла страшная духота. Собиралась гроза, влажный, горячий воздух облеплял тело как полиэтилен, мешал дышать и к концу выступления Сундстрем мечтал только об одном — как бы дойти до душа и остыть. Смыть с себя весь этот жар вместе с солёным потом, а потом дойти до прохладного автобуса — слава техникам, установили новый кондиционер, лечь в свою койку и заснуть, а Тоббе с Крисом и Йоке пусть хоть на голове стоят. Ханнес…он скорее всего поступит точно так же. Завалится и будет спать.       Раздеваясь в душевой, Пэр не догадывался, что исполнение его желаний находилось под угрозой. За ним жадно наблюдали из прикрытой кабинки напротив. Встав под душ, за шумом воды он не услышал, как наблюдавший вышел из нее. Усталость притупила восприятие, он подзавис, глядя на свои босые ноги, как вода стекает по ним на пол и дальше, в решетку слива. Раскрыл рот сказать, что занято, когда открылась дверь его кабинки, но обернуться не успел — горячие руки быстро обхватили его за плечи, удерживая на месте, мягкое тело жарко прижалось к спине.       — Попался!       — Торильд! — Он дернулся, почти подпрыгнул на месте и едва сдержался, чтобы не ударить ее. Рывком обернулся, но не успел и пикнуть — она закрыла ему рот жадным поцелуем. Огладила широким мазком прикосновения грудь, живот, соскользнула ниже.       — Ммм! — Пэр замычал, упёрся ей руками в грудь, отталкивая от себя. — Т-ты в своем уме?       Задохнувшись от неожиданности и смущения, он с трудом смог совладать с речью.       — Пока что да. Но если ты заставишь меня ждать ещё хоть пару минут — возможно это уже будет не так. — Она стояла в шаге от него в одном белье с распущенными волосами и лукаво улыбалась, откровенно разглядывая его с ног до головы. Голого и мокрого.       Поймав ее взгляд, он поспешно прикрылся руками, отвернулся.       — Уходи, пожалуйста.       — Ну, Пэр. Ты же сам обещал сегодня. — Промурлыкала она, потянулась к крану и оборвала поток воды, отделявший ее от басиста.       — Да ну не здесь же! — Он сердито глянул на нее через плечо, сверкнул глазами. — Это, вообще-то мужской душ и он общий! Сюда зайти могут в любой момент.       — Да ты что? — Торильд притворно удивилась и снова приблизилась вплотную к Пэру, погладила его по спине между лопаток — чуть заметно выгнулся, сводя их вместе. — Ну и пусть заходят, все равно снаружи ничего не видно.       Эти слова она произнесла уже почти касаясь губами его уха, прикрыла чисто символическую дверцу кабинки — ни замка, ни даже крючка захудалого на ней не было.       — Нет, Торильд! — Сундстрем снова всем телом развернулся к ней, упёрся ей руками в плечи, сжал. — Уходи, пока нет никого.       — Но ты же обещал… — Повторила она, заговорщицки пошевелив бровью и все так же хитро глядя ему в лицо.       Она любовалась. Ей нравилось наблюдать за ним, когда он сердится, а ещё больше — когда вот так растерян и смущён. Обычно светлые, необычной формы глаза расширены и гневно темнеют, он весь напряжен, густые брови нахмурены, а губы сжаты в тонкую линию. Немного подался корпусом вперед, надвигаясь на нее, чтобы вытеснить из пространства кабинки. Сердится, видно, но, до чего же, черт его задери, сладкий! Мокрые, длинные волосы облепляют темными потеками точёные плечи и грудь, капли воды блестят на светлой коже — вот он весь. Аккуратно сложенный, невысокий, от чего кажется хрупким и беззащитным, и в то же время недоступный. Хотя и ездит она вместе с группой давно, хотя и позволяют они себе время от времени забыть о рабочих отношениях почти с самого знакомства, а все равно он держится на расстоянии.       На миг ей захотелось обхватить ладонями его мокрое лицо, поцеловать, заставить разжать губы и вылизать его рот, а дальше… дальше это было бы последним, что она б сделала в их и без того странных отношениях.       Холодноватый и не слишком контактный, он серьезно рассердится на такое неуважение его личных границ и может вовсе прекратить с ней любое общение. А оно было дорого, поэтому, скрепя сердце, Торильд отступила.       — Хорошо. Пойду. Извини. — Теперь уже ей пришлось неловко мямлить. Она отвела взгляд и неожиданно для него, не говоря больше ни слова, выскользнула из кабинки. Быстро прошлепала босыми ногами к противоположной, оделась и пошла к выходу из душевой. Там пока было тихо.       Когда за ней захлопнулась дверь, Сундстрем судорожно выдохнул и помотал головой. Что это на нее нашло? Перегрелась тоже, что ли?       Он, бывало, пробовал фантазировать о том, как бы уединиться с ней в неуединенном месте, не без того. В мыслях это казалось колюче-заманчиво и будоражаще, но когда дошло до дела — понял, что это совсем не так.       Его разобрала оторопь пополам со стыдом, руки мелко задрожали. В голову вихрем набилось мыслей в духе «а если бы нас заметили?» А если бы Тоббе или Ханнес или Йоке…. Больше всего его смущала возможность попасться на глаза согруппникам. Стеба потом не оберешься.       Он почувствовал, как краснеет в запоздалой реакции, включил снова воду и встал под нее, чтобы смыть с себя неудобные впечатления.       — Брр… Сумасшедшая женщина. — Пробормотал, отряхивась, как мокрая выдра, разбрызгивая воду.       — Согласен. — Послышался из-за переборки давящийся от смеха голос Тоббе. — Но ты зря ее прогнал. Обидится ещё и свалит от нас, останемся без медика.       — Тоббе?! Черти б тебя взяли!.. — Простонал Сундстрем, хватаясь за голову.       Как? Откуда он здесь? Почему сидел, не подавая признаков жизни? Подслушивал? Или они сговорились с Торильд и решили так пошутить над ним?       — Да лааадно, я — могила. — Протянул Энглунд, и добавил: — Только если ты выполнишь одно мое желание…       — Лучше сразу убей. — Пэр все понял. Тоббе слышал их разговор с Торильд перед выступлением, когда он предлагал ей провести ночь вместе, и, зная взбалмошную натуру женщины, решил подкараулить их в надежде застукать. Ему это почти удалось.       — Ну уж нет, просто убить тебя будет скучно. — Энглунд завозился, скрипя кранами, открыл воду у себя в кабинке и довольно заурчал, сунувшись под прохладные струи.       Пэр наоборот выключил ее у себя. Под пакостный смешок гитариста стал вытираться большим полотенцем и мысленно просить у всех богов терпения, догадываясь, насколько идиотскими будут желания Тоббе и понимая, что один черт он их не выполнит. А, значит, прикалываться над ним обязательно будут.