Другая

      Геллерт не хотел влюбляться. Не хотел, потому что знал, что до добра это не доведёт. Научен горьким опытом... Любовь не приносит ничего, кроме печали! Любовь - бесполезное чувство! Никакой пользы, лишь боль, горе и утрата. Глупо влюбляться в девушку, которую и девушкой то назвать тяжело, ведь она почти ребёнок. Точнее... Совсем как ребёнок.       Детская улыбка, наивность и невинность - вот, кого он любил тогда. Ариана. Она не знала любви, не знала о том, что это и каково это любить... Она знала про дружбу, знала про симпатию, но не любовь. А он любил её. Любил по-настоящему... Когда она умерла, он поклялся, что больше не влюбится, больше ни к кому не привяжется, чтобы не испытать это отвратительное чувство вновь! Чтобы снова не потерять, чтобы снова не чувствовать адскую боль!       Как же смешно! Похоже, что ему нравятся сумасшедшие! Ариану считали сумасшедшей, так же, как считают и Беллатрису. Её смех истеричен, полон цинизма и злобы, он пугает всех, но только не его. Смоляные кудри развиваются по ветру, когда она выкрикивает заклинания, пытаясь убить его, но даже тогда он не боится. Её глаза наполнены ненавистью и безумием, настоящем безумием! Она правда сумасшедшая, правда ненормальная! И она ненавидит его! И ведь... От этого он любит её ещё больше!       Он почти не знает её, так же, как и почти не знал Ариану. Хотя, должно быть, это единственное их сходство. Геллерт всегда думал, что ему симпатичны блондинки с голубыми глазами, которые слишком уж сильно напоминали маленькую Ариану. Васильковые глаза, наполненные радостью и детской невинностью. Золотистые пряди волос, струящиеся по хрупким плечам и слегка закрывающие милое личико. Нежный звонкий голосок, искренняя улыбка. Он думал так, пока не увидел Беллу.       Она похожа на смерть. Такая же опасная, но чертовски красивая... Её черные кудри подобны шёлку, они заставляют желать прикоснуться к ним, они завораживают и притягивают, прямо как и её темные глаза. Они настолько черны, что в них можно потеряться, утонуть, забыться и любоваться ими вечность... С такой чернотой сильно контрастирует неестественно бледная кожа и худоба с многочисленным количеством шрамов, показывающая, что за маской обычной сумасшедшей скрывается совершенно другой человек. Сломленный человек. Она может кричать ему в лицо миллион оскорблений, бить его, пытаться задеть или ранить, но у неё не выйдет... Он лишь улыбается, нежно беря её за руки и глядя в черные, как ночь глаза, из которых сразу же испаряется ненависть, заменяя её на смущение.       Грин-Де-Вальд отрицал это. Он отрицал свои чувства в начале, пытаясь оправдаться жалостью и обычной заботой к сумасшедшей девице, но с каждым днём он понимал, что он испытывает к ведьме куда более сильные чувства, чем думает. Одного её взгляда хватает, чтобы его бросило в жар, одного движение, чтобы появилось желание сжать её в своих объятьях, одного слова, чтобы захотелось впиться в её нежные губы и начать терзать их, не давая ей отстраниться. Даже Ариана не вызвала у него такой бури эмоций, как Беллатриса.       Он любит прижимать её к себе ночью и успокаивать от постоянных кошмаров. Нежно целовать в макушку и поглаживать по спине и вздрагивающим плечам. Утирать с её прекрасного лица солёные слезы, обещая, что пока он рядом, никто не посмеет причинить ей вреда. Она смотрит ему в глаза, не понимая почему так добр и нежен с ней, даже после всех её выходок. Белла не понимает, но с каждой секундой сама влюбляется в его благородство и нежность, забывая о змееподобном волшебнике. Геллерт обнимает её как можно крепче, прикрывая глаза и слушая, как она шепчет благодарности и его имя. Не Тёмного Лорда, не любимого кузена, а его, Геллерта.       Она другая. Не такая, как Ариана. Но он любит её так же сильно и готов убить каждого, кто посмеет хоть пальцем тронуть её. Хотя никто и не посмеет, он не позволит дать этой мысли даже промелькнуть в голове, человек уже будет убит... Имя Арианы для Геллерта Грин-Де-Вальда стало не таким значимым, нежели имя Беллатрисы...

***

      Суини Тодд не хочет любить. Не хочет испытывать это чувство, думая, что под власть любви попадают только слабаки. Он не хочет вновь становиться слабаком, которым был Бенджамин. Бенджамин слабее него, он давно умер там, на каторге! Вместо него появился безэмоциональный монстр, жаждущий мести и ничего более. Он не хочет привязываться к кому-либо и отпускать свою Люси. И всё же, он признает, что слаб, ведь всё ещё любит её...       О, Люси! Она его единственная любовь и никто не может её заменить! Никто не может затмить её прекрасную улыбку, волнистые и светлые пряди волос, сравнимые с светом солнца! Эти серые глаза, светящиеся добротой и любовью, румяна на щеках и дивная улыбка, которая отразилась в его памяти. До невозможности нежные руки, которые он так любил сжимать в своих и целовать. Но всё же... Когда он перестаёт смотреть на её фотографию, как бы не пытаясь воссоздать её образ в голове, вместо неё лезет совершенно другая особа.       Элеонора Ловетт, или же Нелли, которая являлась его давней подругой и по совместительству квартирной хозяйкой. Он прекрасно видит, что женщина всем сердцем любит его, а он просто пользуется этим и говорит себе самому, что спустя время, он даже перестал считать её другом и она стала ему обычной знакомой, ну или же... Партнёром, не более. Его сильно раздражала её счастливая и нежная улыбка, волшебные зелёные глаза и кудрявые рыжие волосы, собранные в неопрятные хвосты. Вся её манера речи, походка, мимика! Она выводила его из себя и он заставлял себя верить, что она ему противна, но в это же время вместо лица Люси всегда появлялась Нелли. И как бы он не старался вспомнить её внешность, ничего не выходило.       Не те прелестные золотые пряди, а рыжие патлы, падающие на её плечи. Вместо серых глаз, ярко зелёные, что считали признаком ведьмы! Вместо собственной жены он представлял её! Ведьма, да! Рыжая ведьма, которая заставила его забыться и думать только о ней!       Он теперь забывал о Люси и начинал быть одержимым Нелли. Когда он начал понимать, что зависим, то его это разозлило. Да, зависим. Он теперь не мог жить без неё, без этой наивной улыбки, без зелёных глаз и рыжих кудрей, без звонкого голоса говорящего каждый день «Мистер Ти!»... Он признал, что она единственная, кому он действительно нужен. Единственная, кто не отвернулась от него, ни тогда, ни сейчас.        Он стал считать её собственностью и вещью, боясь, что кто-то отнимет её у него. Его маленькая кукла! Каждый, кто бросал на неё оценивающий или восхищённый взгляд не имел будущего и оказывался ингредиентом для пирогов, перед этим долго и мучительно умирая от ударов его серебряных бритв. Он мог избивать её, говорить, что ненавидит, что она не нужна и противна ему, но это была ложь! Она нужна ему, иначе он просто не сможет существовать...       Он часто приходил к ней в комнату ночью и гладил по распущенным волосам, только тогда прося прощения, признавая и говоря, что правда любит её, что правда нуждается в ней и дорожит, как никем другим. Только тогда он становился нежным и в его движениях не было резкости, он не бил и не унижал её, а гладил, видя, как она улыбается во сне, шепча его имя. Не Бенджамин Баркер, а Суини Тодд.       Да, она правда другая и не похожа на Люси. Ни капли не похожа! И она правда не может заменить её... Но всё же, Суини Тодд, так же как и Бенджамин Баркер оказался в сетях любви. Бенджамин в сетях Люси, а Суини в сетях Нелли.

***

      Барнабас не умел любить. Он знал о плотских утехах, соблазнял женщин и спал с ними, забирая у них всё: тело, чувства, удовольствие - всё, что хотел! Он был богат, красив, умён и обаятелен! Мечта каждой девушки того времени, учитывая и то, что он был аристократом! Он разбивал сердца, заставляя многих девушек умирать от горя, а после веселился с другими, которые вскоре тоже повторяли участь предыдущих.       Для него это было обыденно, ведь любовь он не воспринимал - это был лишь пустой звук для него. Главное было удовольствие, женские тела и азарт, а не чувства. Он смеялся им в лицо, когда красавицы на коленях признавались ему в своих чувствах, обрекая их на незавидную участь, ведь большая часть из них накладывала на себя руки. Коллинз читал стихи о любви, романы и многое другое, но не понимал ничего. Он любил лишь свою семью и самого себя, но это для него было совершенно иное чувство, название которого он не мог произнести, так как не знал, а о любви он и не хотел слышать.       Это случилось неожиданно. Неожиданно на балу, после смерти всех его близких. Странно, ведь после их смерти он был безутешен и начал не только изучать тёмную магию, в надежде, что раскроет убийство, но и полностью отдаваться удовольствиям, стараясь заглушить душевную боль. Он увидел её и кажется понял, что любовь это вовсе не пустой звук и каждый человек рано или поздно испытает её.       Жозетта... Жозетта Дюпре - благодаря ей он узнал, что такое любовь. Сначала он просто обратил внимание на неё внешность... Девушка была просто великолепна, её прекрасная улыбка, небесные глаза, золотистые длинные волосы. Они закружились в танце и только тогда он понял, что хочет провести с ней остаток жизни, никогда не отпускать её и целовать её нежные губы целую вечность. Это было, что-то необъяснимое и странное, чего он никогда не испытывал. Это была любовь. Он сделал ей предложение и поклялся, что будет с ней пока их не разлучит смерть. Клялся, целуя её руку, целуя её приоткрытые губы и обнимая за талию.       Их счастье закончилось так же быстро и неожиданно, как началось. Ведьма, служанка, которой он разбил сердце, прокляла его и его любовь, заставив ту спрыгнуть со скалы. Барнабас не мог представить свою жизнь без неё и ринулся вниз за ней, но его жизнь не оборвалась, а превратилась в ад, ибо он стал чудовищем, которому суждено жить вечность, за счёт жизни невинных людей. Он стал вампиром.       Он сказал самому себе, что не полюбит никого другого, кроме своей Жозетты и, кажется, ему улыбнулась удача в лице Виктории Винтерс, спустя почти два века. Девушка была её точная копия. Те же глаза, та же улыбка! Он думал, что его вампирская жизнь обрела краски благодаря Викки и отныне он будет с ней, но...       Джулия, Доктор Хоффман, Мадам, Женщина врач, Рыжая бестия... Ангел... Так он назвал её. Его мысли заполонила не милая Виктория, что так похожа на Жозетту, а доктор психиатр с ярко рыжими волосами, вечно ходящая с стаканом алкоголя в руках. Вместо добродушной улыбки Викки в голове появлялась усмешка Джулии, вместо шелковистых волос кофейного цвета он видел рыжие волнистые пряди, всегда уложенные в идеальную прическу. Вместо тех небесных глаз он вспоминал шоколадные глаза и начинал тонуть в них, забывая обо всём. Он слышал не мягкий голос гувернантки, а слегка хрипловатый голос Хоффман, когда она вводила его в транс. Он забыл о том, как Викки нежно брала его за руку, вспоминая при этом вкус коньяка на своих губах и нежные прикосновения Джулии к его шее, плечам и груди. Вместо Виктории всегда появлялась Джулия.       Он пытался это отрицать, говоря, что она для него лишь друг или очередная женщина для развлечения, но как только она вновь дарила ему улыбку, он начинал сомневаться в своих мыслях. Рядом с психиатром он забывал о других женщинах, любуясь лишь ей. В былые времена он бы прозвал её ведьмой, но сейчас она была для него Ангелом. Ангелом, который протянул ему свою нежную руку помощи, заставляя его мертвое сердце возродиться и начать своё биение вновь! Виктория бы испугалась его сущности, а Джулия приняла его таким, какой он есть, и согласилась помочь.       Она нужна ему, нужна и он любит её. Вампир понял, что такое любовь на самом деле, и он сделает для неё всё, что угодно. Джулия другая, она не похожа на ни на Жозетту, ни на Викторию. Но всё же... Если бы Джулия оказалась на месте Жозетты, то он бы попросту не дал ей прыгнуть, прижав к себе и оттащив подальше, в безопасное место. Он любил своего рыжего ангела по настоящему.