Туман

Дафна стояла на пороге кабинета начальника русского отдела мрака, слабым лопухоидным зрением вглядываясь в темноту – никого, лишь его клинок слабо поблескивал в лунном свете там, где угадывались очертания стола. Где-то в приемной тикали некогда стоявшие в кабинете Робеспьера часы, с равнодушием отсчитывая крупинки ее сомнения. Она так бы и стояла, не решаясь войти, если бы не неведомая сила, которая нетерпеливо подтолкнула ее в спину, заталкивая внутрь. Та же сила, без сомнения, с грохотом захлопнула тяжелую дверь. Терпение – добродетель, а добродетелей мрак лишен. Непонятный звук – шорох, неотличимый от свиста – заставил ее обернуться, чтобы тут же едва не уткнуться носом в грудь Арея, непонятно откуда оказавшегося прямо за ее спиной. Дафна опасливо охнула. Каким-то чудом она не коснулась его извивающейся сосульки, которая тут же потянулась к ее крыльям. Дафна отшатнулась, поморщившись от отвращения. Обжигающий взгляд и быстрая, невнятная мысль, пролетевшая в голове. – Бедные, бедные люди. Слепы и глухи, если только слон не протрубит у них под ухом, танцуя ламбаду, – невесело прокомментировал Арей и, не глядя на Дафну, накрыл дарх ладонью. – Чего тебе, светлая? Пришла попрощаться? – спросил он, отходя назад на пару шагов. – Не стоит. Мы вернемся уже завтра. – Не называйте меня так, – чуть хрипло отозвалась она. Крылья, как обычно висевшие на шнурке на ее шее, даже не бликовали: с каждым днем в ней оставалось все меньше от стража. Сейчас же не осталось ничего. Последнее, что было, она отдала Буслаеву четвертью часа ранее. Арей прищурился и присмотрелся к Дафне получше. Язвить почему-то расхотелось. Стоило лишь заглянуть в ее глаза, чтобы понять – это лишнее. Поэтому он промолчал, ожидая, когда она сама скажет, зачем пришла. Но и она не торопилась начинать разговор, лишь переминалась с ноги на ногу, разглядывая свои светлые кроссовки, словно светящиеся на темном полу. – Арей, – начала она, наконец, и тут же осеклась. Она так редко обращалась к нему напрямую, еще и по имени, что следующая фраза запуталась в мыслях и чувствах, нахлынувших на нее. Еще и эта тень, пробежавшая по лицу мечника, когда она облизнула вмиг пересохшие губы… Дафна не заметила, как он извлек из воздуха маленькую пузатую склянку не больше грецкого ореха, а в следующую секунду та уже полетела на пол. Стекло неожиданно глухо ударилось о пол и разбилось, позволяя темному кокону непроницаемого тумана накрыть их куполом. – Что это? Зачем… – Дафна поежилась, когда ее плеча коснулось темное облачко. Оказавшись в кромешной тьме и вмиг потеряв ориентацию, она не знала, куда шагнуть, чтобы не налететь на Арея и в то же время спрятаться от крошечных липких капель. Она почувствовала чье-то властное прикосновение – железную хватку на запястье – и покорно шагнула вперед, туда, где замерцали две красные точки его глаз. Арей щелкнул пальцами, вызывая огонек, взмывший наверх. Руку Дафны он отпустил и, спокойно облокотившись о старинный, недавно поставленный в кабинете комод, не без ожидания посмотрел на светлую. Комод жалобно скрипнул – почти так же, как во время одного инцидента в Михайловском замке двумя столетиями ранее. – Небольшой сувенир от Гипноса, – пояснил Арей. – Ты вряд ли захочешь, чтобы кто-то узнал, – он усмехнулся, замечая неподдельное удивление на лице Даф. – Гипнос? Но… их же все уничтожили! Нам рассказывали… Арей лишь хмыкнул, заставляя ее замолкнуть. Наивность светлой его частенько веселила. Вот и сейчас: неужели она думает, что мрак не умеет хранить свои секреты? Особенно такие полезные. К примеру, портрет Лигула видел сейчас лишь кабинет, опустевший после того, как Арей после недолгого разговора выпроводил Дафну. – Так зачем ты пришла? – снова спросил мечник, посерьезнев. – Не знаю, – ответила Дафна. Арей покачал головой. Ложь он распознавал без труда. Вот только сейчас, когда связь с крыльями была почти потеряна, Даф уже не боялась темных перьев. Тем более, что ложь была неполной. Даф действительно не знала, что заставило ее спуститься вниз, вместо того, чтобы подняться к себе на чердак. Открывая дверь, она думала, что будет просить Арея присмотреть за Мефом там, в Тартаре. Хотя это и было глупо. Что бы не ждало Мефодия там, а Дафна чувствовала, что ярос – далеко не самое страшное, что ожидает Буслаева, Арею все равно не дадут ему помочь. Нет, все же что-то другое привело ее сюда. Что-то, в чем она никогда бы не призналась. Что-то, что становилось все сильнее с каждым днем, что она была лишена дара, флейты и крыльев. Что-то спрятанное между строк, в мимолетных фразах и редких прикосновения. Что-то, что не дало ей отшагнуть, когда он подошел ближе. – Можешь снять их? – спросил Арей мягко. Странный, непривычный для бывшего бога войны тон, и все же в его голосе Дафне почудился приказ. Схватившись за шнурок, она в нерешительности замерла, вслушиваясь, как воздух со свистом вырывается через разрубленный нос. – Зачем? – она вскинула лицо, вглядываясь в его черты. Дафна вдруг попыталась представить его тем светлым стражем, которым он когда-то был: тогда лицо его, необожжённым пламенем Тартара, было целым и, должно быть, прекрасным. Как и его крылья. Стремительные и сверкающие в солнечном свете. Встреться они там, в Эдеме… – Не волнуйся, светлая, их никто не тронет. Обещаю. Словно желая уравнять их, он сам потянулся к дарху, и, превозмогая боль, – Дафна увидела, как пиявкой тот присосался к груди Арея, не желая расставаться с кожей хозяина ни на секунду, – перекинул цепь через голову и с явным усилием отложил скрюченную сосульку в сторону. Дарх почти прожигал дыры в ее зрачках и опалял ее сознание пульсирующими волнами ненависти, но слишком много опасности таили его грани для стража света. Пусть и лишенного дара. Вот и теперь сосулька делала попытки вновь поползти в их сторону, но, едва тяжелая ладонь легла ей на плечо, Даф отвернулась, задев грубоватую, горячую кожу мечника и, не пытаясь уже устоять, потерлась щекой о его пальцы. Непривычное движение – крылья она почти никогда не снимала. Последний раз, когда накидывала их на Мефодия. И вот сейчас… на мгновение ей даже показалось, что они предупреждающе потеплели в ее ладони. Ноздри Арея хищно раздулись, стоило бронзовой подвеске скрыться в кармане ее джинс. Пусть так – достаточно. Лишь бы не коснуться. А все эта мелочь, казалось, единственная из оставшихся – запах яблок. Она слабо мотнула головой, когда второй рукой он притянул ее ближе. Она не помнила, длилось ли его прикосновение когда-нибудь так долго. – Не надо… – беззвучно прошептала она, осознавая весь абсурд этих ненужных слов. – Уверена? – горько усмехнулся Арей, обдавая жаром Тартара ее лицо. – Ты не для того пришла? – Я ни в чем теперь не уверена, – ответила Дафна, подняв на него глаза. В глубине зрачков мелькнуло пламя – отражение его собственного. На ресницах дрогнули непрошенные слезы. Сердце сжалось, когда в голове промелькнул светловолосый образ парня со сколотым зубом, но тут же его место занял другой. Тот, что был здесь и сейчас. Пальцы мечника жестко обхватили ее лицо, но Дафна уже подалась вперед, зажмурившись ни то от страха, ни то от нетерпения. Она не чувствовала под ногами земли, но и на полет это не было похоже. Темная, тягучая волна накрыла ее с головой. Пусть эти руки несли смерть, но сейчас они прижимали ее ближе, почти наверняка оставляя синяки на слабом теле человека, которое так пугающе неправильно требовало и умоляло о чем-то еще. И никакого бунта, никакого отвращения. Только мимолётный страх, сменившийся чем-то первобытным. Чем-то, что заставляло ее ладони скользить по тем местам, где кожа могла коснуться кожи, а губы раскрываться навстречу его губам. Стражу света такое недоступно. Только дочерям Евы. Мефодий никогда не целовал ее так. До исступления, до дрожащих коленей и стертых едва ли не в кровь губ. Никогда не касался ее столь откровенно, жадно и жарко, что, казалось, пальцы прожигают одежду насквозь. Никогда не заставлял ее дыхание сбиваться, а мысли путаться. Страсть, желание и острая непогрешимая потребность друг в друге. На короткие минуты Мефодия не стало для нее. Не стало ни света, ни мрака. Был лишь туман, и в тумане были только они. Все закончилось так же быстро, как и началось. Дафне пришлось ухватиться за комод, чтобы не упасть. Как она достала крылья, она не помнила, лишь поняла вдруг, что судорожно сжимает их в ладони, пытаясь унять дрожь в коленях. – Скоро ты снова обретешь связь с ними, – глухо произнес мечник. Рано или поздно свет поручится за нее. Потому Улита и ходит хмурая, как грозовая туча – Эссиорх отправился в Эдем, сомнений не было. Да, скоро все станет по-прежнему. Арей был бы последним дураком, если бы отрицал это. Он и сам намекнул им решение ее проблемы – это был самый неэгоистичный поступок за последние несколько веков. – Вы меня успокаиваете? – прошептала она, накидывая, наконец, шнурок на место. – Тебя, себя… какая, в сущности, разница? Дафна понимающе кивнула. Она тоже не была дурой. Нельзя не сложить два и два: суккубы, как жалки бы они ни были, отлично знают, чего и кто желает. А она слишком часто замечала то, чего замечать не следовало. – Как считаете, если бы тогда, в Храме Вечного Ристалища… – он не дал Даф договорить. – История не знает сослагательного наклонения. И даже если бы… – передразнил Арей. – Я бы сгубил тебя, светлая, ты и сама это знаешь. – А сейчас разве не губите? – сказала она, невольно скользнув взглядом по его губам. – Едва ли, – сказал он, проводя ладонью у нее перед глазами. – Ты же не вспомнишь ничего. Удивленно моргая, Дафна стояла на пороге кабинета начальника русского отдела мрака, слабым лопухоидным зрением вглядываясь в темноту – никого, лишь его клинок слабо поблескивал в лунном свете там, где угадывались очертания стола.