Навсегда/Никогда

«Спасибо за вечер, всё было супер! Я бы даже повторил) И, кстати, я пока не планировал уезжать обратно в Питер)) Что скажешь?»

«Тебе спасибо!) Насчет прогулки ничего сказать пока не могу — мне всё-таки нужно поработать немного…»

— Да, Таня, конечно, самое лучшее, что ты могла сейчас сделать, — это отказаться! Класс! Молодец! Ой, — Она взглянула на экран телефона, — он прочитал. Уже?! Ужас… Он пишет… А я-то почему паникую?! Ладно. Спокойно. Не поддаемся эмоциям. Сохраняем здравый ум. «Насколько я знаю, сейчас от тебя как от сценариста помощь не требуется. Так что, если тебя еще не предупредили, ты свободна, причем на неделю точно. Или даже больше.» — И вот что ему писать?! Извините, я не только этим сценарием зарабатываю?! Или что?! «Хорошо, я могу остаться без дохода и читателей!» Все про этот отпуск пишут! Я и без него почти не работаю, наверное.       На самом деле это не так. Таня просто не может сидеть без дел. Она всегда что-то пишет: маленькие рассказики, черновики, книги, стихи. Сейчас вот за сценарий взялась. — Надо всегда развиваться. Разве одного дня в кофейне было мало? Если он такой свободный, почему бы не почитать?! С другой стороны, я же не обязана… Но очень хочется пойти… Но… Или… «Таня?» — Ой! — Она пискнула и закусила губу. — Что отвечать?!

«Да, я тут. Думаю, мы могли бы встретиться вечером, если ты не против»

«Хорошо. Так как всё же ты живешь в Москве, а не я, то предоставлю выбор места прогулки тебе))»

«Отлично! Тогда мы пойдем в мой любимый парк!»

      Таня вышла из сети. Она решила, что сейчас тоже поработает, чтобы со спокойной душой проводить время с Арсением.       Очередная кружка кофе, ноутбук, тишина. За окном показалась Луна. «Какая же она прекрасная… Только о ней бы и писала, а не эти ваши фэнтези, сказки.»       Кажется, полное сосредоточение. Но одна мысль, маленькая такая, но до жути мешающая, не давала нормально писать. «Арсений. Прогулка. Это ж надо будет собираться. Прям по полной программе: и одежду выбрать, и прическу сделать, и накраситься. И чтоб сочеталось все! А с ногтями у меня что? Ну, подпилить сейчас, подкрасить, наверное, и всё. А что я еще смогу с ними сделать?»       А вслух она сказала: — Я, вроде, писала. Эх, читатели, конец трилогии придется немного подождать. У автора встреча. Нет, ничего за день не написать я не могу.       Таня открыла заметки и поддалась потоку мыслей. «Осень. Время разлук и забот. Все приезжают с отпусков, от родственников, птицы бросают свои дома и улетают на юг. Слишком много движения. Даже природа передвигается. Холодный ветер сорвал с березы последний листик и понес его по ветру, будто корабль по волнам. Причал нашелся у одиноко стоящего мужчины. Одет он был во всё, как и его взгляд, мрачное. Голубые глаза были устремлены вдаль, не видя ничего вокруг…»

***

      Арсений сидел на кровати в своем номере и смотрел на надпись «Был (а) в сети 30 минут назад». Его не покидало ощущение, что девушка старалась как можно быстрее закончить с ним переписку. «Может, занята? Нет, слишком быстро ответила… Или она это сделала, чтобы отвязаться… Может, я ошибся на ее счет… Завтра и посмотрим. Но я хотел почитать ее стихи.»       Он принялся искать их в интернете. Получилось это достаточно быстро. Открыл один, другой, и постепенно образ юной, позитивной, открытой девушки Тани перед ним исчез. Большинство стихов оказались мрачные, в них поднималась тема жизни и смерти. Арсений понял, что и прочитанное ей самой сегодня было не о любви… — М-да, — Тихо произнес он, — теперь и сценарий понятен, и все остальное, наверное. Надо ей написать, — Он уже взял телефон, открыл мессенджер и остановился. — А зачем? Завтра поговорю. Дурак.       Перед глазами снова появилась надпись «Был (а) в сети 1 час назад». «Время-то еще не такое позднее, так что можно и написать, — Нажал на «Написать сообщение» и… — А что писать? Почему у тебя такие мрачные стихи? У тебя все в жизни хорошо? Так?!»       Телефон остался на кровати, а мужчина подошел к окну. В небе была огромная яркая Луна. «Прекрасная. Про нее и писать не грех», — пронеслось у него в голове.

***

      У обоих день прошел смазано — ничего нового. Арсений съездил по делам, а Таня проводила время за работой. Настал долгожданный час встречи. Девушка написала актеру адрес и конкретное место, где встретятся. Это был небольшой парк, в котором, к удивлению мужчины, людей не было. «Тишина и покой, что может быть лучше для нее. Не удивительно. Хотя вечером немного напрягает.»       Ко входу, недалеко от которого и стоял актер, подъехала машина, судя по всему такси, из нее вышла Таня. На ее лице не было ни капли страха, только уверенность. Завитые локоны спадали на плечи. Стучащие по асфальту каблуки нарушали воцарившее здесь молчание. Арсений спрятал свое удивление за восхищением и приветствующей улыбкой. Но долго разглядывать сценаристку не пришлось — они встретились глазами. «Такие голубые… Буквально кристальные… Похожи на бескрайний океан, имеющий милых и ласковых дельфинов и жестоких и кровожадных акул… — Таня подумала, что смотрит слишком долго. Она отвела взгляд. — Утонуть в нем всё-таки страшно.» «Выразительные. Глубокие. Карие. Сочетаются с ее волосами… — Пропал контакт. — Отвела… Стесняется? Она? Вряд ли. А здороваться же на «ты», да?» — Привет, — Немного тихо, как показалось Арсению (или ему просто хотелось расслышать каждую нотку ее голоса), сказала писательница. — Здравствуй, — Арсений замялся. Либо быть, как вчера, джентельменом и поцеловать ее руку, либо забить на все и распахнуть свои теплые объятия. Не задумываясь, он выбрал первое. — «Вчера ее было слишком весело смущать», — Он расплылся в еще большей улыбке, взял ее правую руку и осторожно поднес к губам.       Таня залилась румянцем. Она не понимала, из-за чего ей так неловко. Из-за достаточно устаревшего жеста, который раньше использовались аристократами, или из-за обжигающего и приятно щекочущего ладонь дыхания. Или от горячих теплых губ. Нет, о них она совсем не хотела думать. — Позвольте взять Вашу руку, мисс, и пригласить в столь мрачный парк, — И опять разрывающая сердце улыбка. Румянцем красноту лица девушки назвать больше было нельзя. Арсений, не дождавшись разрешения, которого в таком ступоре, скорее всего, и не стоит ждать, взял ее под руку. «Слишком близко», — Одновременно подумали они. — Ладно, расслабься, Тань. Почему именно это место? Я ждал какой-то цветущий, переполненный людьми парк, а не… — Ты просто не был внутри. А тишина, так это же прекрасно, зачем тебе, актеру, лишние глаза, уши, компрометирующие фотки, — Она пожала плечами. — Понимаешь, я часто работаю, но так как это всё-таки творческая профессия, то… Как тебе объяснить, — Она начала психовать — ее бесило, когда слова вылетали из головы, когда мысль не могла сама сформулировать. — В общем, в квартире много вдохновения не наберешься, а люди мешают, а зная мою раздражительность… Поясню, я чуть не накричала на человека, который просто громко дышал. Думаю, ты сам все понял, — Таня самодовольно улыбнулась. Она не знала, зачем начала откровенничать, но нисколько не жалела. — Ладно, хорошо, это я могу понять, но… — Тут ему стало немного неудобно — может, это прозвучит неэтично, некорректно. — Я прошу прощения за вопрос. Если что, можешь на него не отвечать. Но почему стихи у тебя такие мрачные, темные? — Пауза. — Не пойми меня неправильно… Я просто сам хочу тебя понять… — Девушка немного улыбнулась с этой формулировки, хотя и сама не всегда выражалась правильно. — Да, знаю, говорю сейчас ужасно, но это не самое главное. — Не знаю. Так получается. Счастье каждый чувствует по-своему, а боль… Ее можно понять. Ей можно проникнуться. Смерть… Что мы о ней знаем? Да, в стихотворениях (она выделила это слово) я не задаю этот вопрос, но и ответить на него однозначно мне сложно. Никто не знает, что будет дальше, ну, после смерти, — Она замолчала, давая возможность обдумать сказанное. — Я бы процитировала песню, но не буду — вдруг покажусь странной, — Молчание. — «Дура, что ты несешь?! — Первая мысль, пришедшая после ее слов. Но в наступившей тишине она поймала еще одну. Постоянно девушке было неудобно, когда начинали говорить про ее произведения, анализировать, так сказать, при ней, хвалить или даже возмущаться, однако сейчас такого не было, а если вспомнить вчерашний день… — Почему? Комфортный. Видимо, первое впечатление не всегда обманчиво — как казался загадочным, так таким же загадочным и остается… Жаль… Хотя откровений можно было и не ждать.»       Они шли, продолжая разговаривать на разные темы. Им это нравилось, ведь нечасто встретишь интересного собеседника. В какой-то момент они придвинулись настолько близко, что плечи соприкоснулись. Арсений не заострил на этом внимание, но Тане показалось, что лучше отодвинуться, поэтому она высвободилась из его руки и, чуть обогнав, пошла спиной вперед, импульсивно что-то рассказывая. Они опять встретились глазами. Мешал этот взгляд. Мешал, потому что не давал сконцентрироваться. Потому что магнитил. Манил. Потому что было страшно утонуть в чужих глазах. Или одного контакта мало? Много для второго дня знакомства. Но мало для неправильного непонятного влечения. И вроде давно не маленькие уже, но почему-то очень-очень смущаются. Очень им это нравится. Будто дети, изучая мир, боятся, но лезут куда-то, они стеснялись, краснели (Таня-то точно), но продолжали, превращая все в игру, получая от этого нездоровый адреналин. Наверное, это нормально, для второго-то дня точно. Только гарантию никто не дает…

***

      Прошла неделя, а вместе с ней и прогулки. Но всё имеет свойство заканчиваться, и прекрасное время не является исключением. Арсений уезжает обратно в Питер. По делам. Ну и учить сценарий, конечно, которого, к большому сожалению Тани, было очень мало. Девушка предложила проводить актера. «Было бы просто некультурно после общения, пусть и в несколько дней, не проводить», — Вбивала она себе в голову. Конечно, все не так, но легче смахнуть на этикет или «просто дружеский жест», стараясь отрицать что-то большее, что-то весомое, что-то новое для Тани и забытое старое, собирающееся расцветать вновь, для Арсения. — Что ж, до встречи на съемках, — Девушка грустно улыбнулась. — Пока, — Арсений решил, что недели достаточно, и теперь можно обняться.       На свой риск — потому что страха не было — он развел руки в стороны, приглашая таким образом Таню в свои объятия. Грусть на ее лице сменилось радостью и гордостью — не каждому кумир распахнет объятия (да, она не переставала об этом вспоминать). Она по-дружески прижалась к нему. Родное Чужое Родное Чужое тело грело, отдавало, кажется, все свое тепло. Вокруг было много издающих шум людей, но девушка слышала лишь размеренное дыхание мужчины и оглушающий стук его сердца. Арсений, мысленно благодаря свой рост, хотел положить свою голову на ее, но передумал — слишком откровенный, недружеский, так сказать, жест. Таня, вдыхая чужой парфюм, думала о том, что затея была странной. Таня, чувствуя чужое тепло, думала, что они обнимаются уже минут пять. Таня, ощущая чужое дыхание, надеялась, что это дружеский жест. Таня, слыша стук чужого сердца, отчаялась, осознавая, что не хочет прощаться.       Арсений немного отодвинул девушку, которая старалась скрыть нелепую грусть. — Ты это, пиши, ну, книги пиши, стихи пиши… — Пауза. — Мне можешь писать, — Он заглянул в горящие глаза, и чем больше в них смотрел, тем отчетливее видел себя. — Не смотри на меня так, а то я подумаю, что ты хочешь… — Взгляд изменился. Искры пропали. Появилось удивление, перерастающее в негодование. — Просто не смотри. — Вообще не смотреть? — Нет… Да… То есть… — Арсений вспомнил, как сам это говорил, поэтому откуда-то появившееся смущение сменила хитрая улыбка. — Кого копируешь? — Он подмигнул ей. — Тебя, — Актер самодовольно хмыкнул. — Кстати, тебе пора. — Да-а. Арсений подумал, что, может, Таня предложит приехать раньше запланированного дня съемок. Арсений подумал, что с радостью бы приехал. Арсений надеялся, что девушка проронит еще хоть слово. Арсений смотрел в чужие глаза с надеждой. Арсений стоял, почти не дыша, желая услышать предложение остаться. — Удачной дороги! Текст выучить не забудь, актер, — Девушка улыбнулась. — Да что там учить?! У меня ж пару строчек, — Вдруг недовольно произнес тот. — Увидимся, — Он резко развернулся и пошел, оставляя девушку со своими мыслями. «На что он обиделся? Не из-за количества текста же… Или я слово актер выделила, и он подумал, якобы это насмешка? Может, догнать? Спросить? Чтоб хоть не обижался… Нет. Так унижаться, догоняя людей. Нет. Хотя…»       Она пошла в противоположную сторону с мыслями о том, что на обиженных воду возят, так что если он захочет, то сам напишет.

***

      Прошло еще две недели, за которые Таня успела познакомиться с тремя продюсерами — Дарьей, Екатериной, Игорем — и увидеть пару съемочных мест. С Арсением они не переписывались — она ждала его СМС, а он, по ее мнению, решил, что прогулки были просто прогулками, общение — просто общением, и вообще, ничего другого и быть не могло. «Мы слишком разные.»       Наверное. Или для кого-то смириться с мыслью легче, чем бороться.       Несмотря на все, время шло, причем быстро. Настал первый день съемок. Таня и не представляла, что может быть настолько тяжело. Вроде, актеры великолепные, вроде, каждая интонация для каждой реплики имеет пояснение, но… Что-то не так. Картина не та. Или кадр некрасивый. — Они только всё замечательно отыграли! — Вскрикнула от злости девушка. — Мне кадр не нравится, посторонний человек залез (сейчас снимали на улице), — Спокойно ответил оператор. — Это, может, массовка! — Настаивала сценаристка. — Тань, не спорь, — Вмешался Анарио. — Переснимаем! «Это же ужас, а не процесс! Нафиг я сюда вообще полезла! — Она уже хотела бросить все и уехать, наплевать на имя и сбежать, но… — Надо быть оптимисткой! Это опыт», — Глубокий вдох — старание забыть все матерные слова мира, чтобы сейчас их сюда не пролить — выдох — успокоение.       Но это оказались не все трудности. Пахать пришлось и ночью. Перерывы были короткие, незначительные, локации менялись — сложно. В какой-то момент появилась мысль, что можно снять все кадры для одного места, а потом раскидать их по сериям, но она осталась в голове Тани — во-первых, все здесь, кроме нее, профессионалы и знают все лучше, во-вторых, многие актеры сегодня просто не могли приехать — их не предупреждали, да и писать во втором часу ночи тоже некультурно.       Так прошли еще несколько дней (и ночей), показавшиеся Тани куда более мучительными. Оставалось снять не так много кадров из первой серии, и один из них — с Виноградовым.