Потухшая свечка маленького принца

      Комната была окутана полумраком, только свечка отгоняла тени от изголовья кровати. Комната была изысканно обставленной, под стать королевской чете и её приближённых. Стены, расписанные золотыми красками, ковры, мягкие и пушистые, книжный шкаф с сказками и учебниками на будущее. Комната, подобная красивой клетке для столь же очаровательного принца. Юный дофин Луи Жозеф, отроду ему шесть лет, такой маленький и хрупкий. Ему так мало, на него возлагают надежды как на будущее страны, но у него с рождения слабое здоровье.       Свеча догорала, оставляя жуткие тени за собой. Мальчик дрожал, смотря на дьявольский спектакль теней. С рождения в нём текла венценосная кровь, не дарящая ему спасения от страхов. При этой слабости он не мог даже гулять по саду в весенний день. Его это огорчало, ведь удивительным образом он сочетал гордость и резвость матери с стеснительностью отца. Мальчик, долгожданный для целой страны, целых одиннадцати лет ожиданий и тревог. И все их надежды могли оборваться, словно ниточка в руках сестриц судьбы. Один щелчок ножниц — и нить порвётся.       Тени танцевали, смеясь над его пылким воображением. Ему виделись ужасные чудовища, пронизывающие ежечасно его грудь, как они терзали его, рвали, обнимали своими когтистыми лапами. Нянечки говорили ему, смеясь, что у него воображение и нрав матушки. Кровь кипела в его жилах от их неверия. Тени не могли его ранить? Тогда почему ему с каждым днём так больно, что он плачет в подушку? Всего лишь воображение? Мальчик спрятался с головой в одеяло, всхлипывая и злясь. Он злился на нянечек, на теней, на себя. Ему хотелось убежать вслед за бабочкой, а он не мог даже встать с кровати.       Рядом с кроватью послышался стук каблучков. Он прислушался, на мгновение перестав дрожать. Старшая нянька так не ходила, старушка ходила с хрипом после каждого шага. Да и не ходила она проверять она его по ночам. Так делала только её помощница, часто её заменяющая. Потом он и вовсе улыбнулся и засмеялся, когда увидел, как его вместе с одеялом приподнимает и прижимает к себе женщина лет где-то тридцати, чуть больше, чуть меньше. Принц устроился поудобнее в коконе из одеяла, из любопытства схватив белоснежный локон. Его няня не пудрила волосы и не носила парики, как все знатные дамы, этого он нисколько не понимал. В его мыслях, старшая няня Анастаси Фонтейн была принцессой, именно его и ничьей.       Дофин поджал губы, увидев, как его любимая няня копается в складках платья, выуживая флакон с лекарством. Он не любил пить лекарства, они были горькими и от них ему сильно хотелось пить. Даже ради принцессы, нет, даже ради отца-короля он не выпьет! Мальчик качал головой, не давая ей никак шанса, что он его примет. Анастаси в ответ притворно нахмурилась. На неё возложили обязательство давать ему дозу лекарства перед сном, а она не имела права отказаться. И не хотела, она хотела, чтобы принц жил. Няня решительным образом завернула его в одеяло, так, чтобы и руки и ноги не торчали, и голова была зафиксирована. Жестоко, да, но это была её прямая обязанность.       Юный принц скривил красивое личико в гримасе, схожей с личиком матери в детстве, видевшей что-то омерзительное. Он и вправду был похож на мать больше, чем на отца, и, местами, кто-то при дворе вспоминал австрийскую императрицу, матушку самой королевы Франции.       Женщина снисходительно улыбнулась, ласково прошептав: — Если Ваше Высочество изволит, я могу принести Вам молока с мёдом.       Мальчик сразу же воссиял, как маленькое солнышко, на что она грустно вздохнула. Он должен жить, должен, её маленький принц. Она как свечка, не может без солнца жить.