When the snow feels warm

ᅠᅠТемно. Настолько темно, что терялся любой зажжённый огонек. ᅠᅠЦитадель, некогда обитель тепла и света на морозном утёсе, сейчас была похожа на безжизненный склеп. Тёмные стены местами осыпались, крошились, трескались, а многочисленные печи, до этого пышущие жаром, сейчас лишь жалко дымили, не оставляя после себя ничего, кроме отвратительного запаха пепла и жжёного сахара — он оседал где-то в глотке и спускался к лёгким, оставаясь внутри тяжёлым налетом, который мешал полноценно вдохнуть. ᅠᅠХолодно. Невыносимо холодно, до самых костей, до самой души… ᅠᅠСвист ветра, прорывающегося через трещины в разбитых стенах, походил на заунывную серенаду снежных пустошей, а наледи и заносы по углам были будто снисходительной насмешкой суровой природы. Вьюги, что пришли на смену многочисленным слугам и приближенным королевской семьи, стали постоянными жильцами опустевшего замка — вместо стаек подчинённых по коридорам потерянно вились вихри из крупных хлопьев снега, время от времени подгоняемые пронизывающими порывами ветра, которые тотчас же задували любые зажжённые лампады. Словно напоминали, что в этом нет никакого смысла. Что нужно было начинать латать не изнутри, а снаружи. ᅠᅠ…И тихо. До того, что стук собственного сердца отдавался в ушах сводящим с ума эхом. ᅠᅠТук. Тук. Тук. ᅠᅠБудто нечто скользкое, вязкое, то, что хваталось липкими щупальцами за самые фибры души, мерно и упорно стучалось изнутри грудной клетки — квинтэссенция боли, сожаления и страха. Гремучая смесь, которая копила силы долгие годы, а сейчас просто высасывала силы изнутри — и эта тварь была страшнее любой другой, даже самой зубастой и самой опасной из тех, что время от времени бросались на отвесную скалу по западную стену Цитадели. Лакричное море начало казаться тихой гаванью в сравнении с собственными эмоциями. — Ягодная баржа привезёт несколько штабелей вафельных плит на первое время. Они не такие прочные, как шоколадные, из которых сделаны стены, — Холиберри, зябко ёжась и кутаясь в теплую накидку, звучит будто бы тише, чем обычно — без привычного боевого задора и громогласного смеха она едва ли звучала похоже на саму себя, — Но этого должно хватить на то время, пока не будут готовы несущие… Хотя бы защитят от ветра и снега. ᅠᅠКоролевство Дарк Какао переживало не лучшие свои дни и только начинало оправляться от совсем свежей раны. Беглый принц, оставивший в руинах половину королевства и против собственной воли ранивший многих его жителей, оказался испытанием, к которому Цитадель была не готова. Эти крепкие стены могли выдержать натиск сотен тварей из Лакричного моря и многомесячную осаду вражеских войск, но осыпались, подобно сухим крекерам, стоило только нанести удар изнутри. ᅠᅠВсе понимали, что даже закалённый народ снежных пустошей не сможет встать на ноги самостоятельно. Опустевшее Лакричное Поселение, покинутый Кофейный Город, руины, где раньше была Молочная Деревня… Те немногочисленные жители, которым повезло затаиться и уцелеть, сейчас были заняты восстановлением жизненно необходимых построек и производства, чтобы раненные и ослабленные банально не остались без крова, тепла и продовольствия. К счастью, соседнее королевство не оставило их в трудный час. ᅠᅠПод липким страхом начинали проглядываться первые проблески надежды. У стен цитадели кроме надрывных рыданий слышался первый тихий смех. С каждым новым днём в кромешной тишине вспыхивало всё больше огней, а темпы восстановления постепенно выходили на какое-никакое плато стабильности — плитка за плиткой, от дальних границ к Цитадели, в это место возвращалась жизнь. Не без помощи жителей королевства Холиберри, разумеется. — Какао? — Женщина хмурится и озадаченно оглядывает пустующие покои, где она, кажется, еще час назад оставила своего старого друга. Похоже, всё это время она говорила со стеной. — О, ради джема души… ᅠᅠПропажу удаётся найти практически сразу — достаточно было заглянуть в тронный зал. Дарк Какао, медленно, но упорно волоча за собой одну из шоколадных плит из кипы в углу, то и дело останавливался, чтобы дать себе передышку, и после снова продолжал волочить стройматериал к одной из стен с особенно крупной дырой. — Ну уж нет, я забираю это. — Не дожидаясь возражений, Холи без видимых усилий подхватывает плиту из чужих рук и бережно ставит у стены, после этого поворачиваясь и глядя на старого друга с видимым осуждением и практически материнской строгостью. — Какао, лекарь говорил тебе лежать и не вставать. Или ты ждёшь, пока окончательно раскрошишься в пыль? ᅠᅠКакао практически спокойно позволяет забрать плиту из своих рук. Они оба прекрасно знали, что возражения бессмысленны — чем активнее он начал бы возражать, тем больше вероятность, что эта боевая дама следом подхватит его самого так же без труда, как эту плиту, и просто вернёт на его законное место — в его покои. ᅠᅠКороль лишь несколько секунд держит зрительный контакт, слегка вскинув брови, и с некоторым трудом садится на скамью рядом. Придерживает край кимоно, поджимает ладонью бинты на груди, и бегло скользит взглядом по разбитым доспехам чуть поодаль. А после, тяжело выдыхая, качает головой: — Я не могу. — Огрызается тот, безрадостно фыркнув. — Мы оба знаем, что не могу. Лежать без дела, пока мои люди своими руками возводят с фундамента то, что разрушил мой сын… Не такого короля заслуживает эта Цитадель, — Какао хмурится, сжимая пальцами одной руки край скамьи и слегка морщась от боли, — Она не заслуживает кого-то, кто дает себе слабину после допущенной ошибки, Холи. ᅠᅠХолиберри терпеливо вздыхает, отряхивая руки от пыли, и только слегка кивает. Она понимала: отчасти из-за того, что сама стояла во главе цветущей нации, которая держалась в том числе на ее силе духа; и отчасти из-за того, что слишком давно и слишком хорошо знала Какао — упёртого, сильного, но теперь бесконечно разбитого внутри, и всё равно тот был готов скорее умереть, чем попросить помощи. Он был готов раскрошиться в пыль, если это значило подать жителям своего королевства пример. В его глазах необходимость отдыха была непозволительной слабостью. Особенно в тех обстоятельствах, в которых оказался его дом по его вине. — Это королевство заслуживает живого короля, друг мой. Живого, а не того, которого раскрошило чувство, будто он делает недостаточно. — Голос женщины звучит хоть и без осуждения, но твердо и уверенно. — Если тебя придавит одной из этой плит — ты явно не сделаешь своим людям лучше. Они вряд ли увидят в этом эталон стойкости и упорства. А вот невозможность здраво рассчитывать свои силы и неумение не лезть на рожон… — Она рассудительно кивает, садясь на скамью рядом. — Вполне могут. ᅠᅠНа несколько секунд повисает такое тяжелое молчание, что свист ветра становится практически невыносимо громким. Какао обдумывает сказанное, хоть где-то в глубине души он понимал это изначально — он не вечен. Он сделан и такого же теста, как и все остальные жители снежных просторов, точно так же нуждался в отдыхе, передышке, лечении… Но казалось, что если он хоть немного оступится — груз ответственности просто раздавит его и весь народ вместе с ним. Цитадель давила его все ниже к земле с каждым прожитым днём, а трагедия с Дарк Чоко ощущалась так и вовсе как лавина, накрывшая с головой. Возразить было, впрочем, нечего. ᅠᅠИз раздумий его вырывает ощущение чужих пальцев на груди, скользнувших под ткань кимоно. Король вздрагивает, ежится сначала от холода, а потом от боли — рука Холи хоть и бережно проверяла бинты, но даже мельчайшее прикосновение к поврежденному участку приносило новую волну боли, которая разносилась по телу с каждым новым ударом сердца. Кажется, в этот раз болело даже сильнее, чем на прошлой перевязке. — Тебе нужно сменить бинты. Вот почему лекари сказали лежать и не надрываться. — Холиберри вздыхает, укоризненно качая головой, заботливо поправляет края кимоно и снимает накидку со своих плеч, чтобы переложить ту на старого друга. — Но твоя упёртость крепче этих стен, друг мой… Пойдем, пойдем, — Она поддерживает короля под руку, вставая со скамьи вместе с ним, — Сейчас мы вернёмся в твои покои и всё уладим. Ладно? Ладно. — Ты замёрзнешь… — Какао уже было возражает, пытаясь скинуть накидку с плеч, но не успевает. — Кое-кто сляжет ещё на несколько недель, если его продует до самых дрожжей. ᅠᅠКакао хмурится, поднимая голову, чтобы возразить, и уже пытается было выудить локоть из чужой крепкой хватки, но теперь его не просто придерживают за руку — женщина осторожно приобнимает его за плечи, будучи практически готовой в случае чего уносить несговорчивого товарища на руках. — Какао, — Мягче продолжает она, — Позволь тебе помочь, дорогой. ᅠᅠДарк Какао поджимает губы и тупит взгляд в пол, но не может не прижаться к чужому боку. В накидке и правда было теплее, и необъяснимое тепло шло даже не столько снаружи, сколько изнутри, да и идти, когда тебя придерживали, оказалось заметно легче. Возможно, временами чья-то помощь была необходима. — Спасибо. — Вполголоса отзывается король, устало прикрывая глаза и укладывая буйную голову на чужое плечо. Вместо ответа его, впрочем, только бережно треплют по волосам, подтягивая поближе для подстраховки.

* * *

— Больно, знаю… Потерпи немного. Мы почти закончили. ᅠᅠКакао сжимает челюсти и жмурит глаза, пока Холиберри накладывает последние слои повязки на рану. Последствия от удара проклятого меча будут преследовать его ещё не один месяц — такие повреждения затягивались с огромным трудом, особенно в постоянном холоде и с вечным нежеланием пострадавшего лежать на одном месте. По правой стороне тела от талии, пересекая живот и поперёк груди практически до самой левой ключицы — ему повезло, что кости остались целы, а доспех принял львиную долю урона на себя, особенно при объективном риске оказаться разрубленным пополам. Он откровенно не помнил, сколько стежков понадобилось, чтобы свести края раны вместе, да и активно кровить всё перестанет дай бог через несколько дней. — Вот и всё, — Довольно проговаривает дама, закрепляя край бинта и немного отсаживаясь, чтобы оценить чистоту и аккуратность своей работы. Даром что бантом не повязала — а так хотелось, — Почти как новый, правда же? ᅠᅠКажется, едва уловимую улыбку не сдерживает даже король, опуская взгляд на бинты и проводя пальцами по ровным плотным рядам ткани, второй рукой опираясь сбоку от себя, чтобы не упасть назад на кровать сразу же. Кажется, сумасбродная вылазка для работы высосала из него последние силы: даже держать спину оказалось проблематично, а в ушах все нарастал назойливый звон, идущий фоном к пульсирующей головной боли. Не говоря уже о том, насколько болело всё остальное тело. ᅠᅠПокои были единственным помещением Цитадели, где не сквозил ветер, а было вполне даже тепло. Дрова мерно потрескивали в каменной печи где-то в углу, а створки окон были плотно закрыты и подклеены чем-то, чтобы вьюга не распахнула их в самый неподходящий момент. Единственным источником света оставались несколько лиловых лампад на столе и настенных подвесах около него. Едва уловимыми отголосками чувствовался запах черного кофе, сандала и сахарного сиропа. — Тебе нужно отдохнуть, мой милый. Поспать хотя бы немного… Этой ночью с этим снова были сложности? ᅠᅠ Ладонь Холи бережно обводит чужую щёку, а после скользит за ухо, чтобы заправить непослушно выпавшую прядь волос. В ответ на вопрос Какао только качает головой, невольно прильнув к тёплой, удивительно и непривычно тёплой руке посильнее. — Мне стоит остаться с тобой? — Тише интересуется она, заглядывая в чужие глаза. На лице — мягкая улыбка без тени сочувствия. Они оба знали, что жалость — последнее, в чем нуждался король Цитадели. — Хотя бы ненадолго. ᅠᅠХолиберри была единственным источником света сейчас. Не в буквальном смысле, разумеется, но в весьма весомом метафорическом. Уставшее сознание Какао строило совершенно бесхитростные логические цепочки — его давняя подруга была похожа на солнце ранней весной, такое яркое и необходимое после полугода вьюг, и солнце это означало выживание. ᅠᅠК свету и теплу хотелось тянуться, пусть сам себе король и напоминал безнадежного мотылька, который летел на пламенный свет лампады, не понимая, что может обжечься. Часть него противилась, била тревогу, кричала и пыталась убедить, что стоит привязаться и привыкнуть к теплу — придётся заново привыкать к невыносимому морозу и темноте, что лишаться света куда тяжелее, чем жить вовсе без него… Другой же части жизненно был необходим малейший огонёк, чтобы просто не погибнуть — не замерзнуть насмерть в этом склепе, отогреть истерзанные руки и пристроить в покое буйную голову. ᅠᅠСейчас у него не было никаких сил, чтобы противиться желанию обрести хоть немного покоя. Король прикрывает глаза, изнемождённо потирая веки пальцами, и позволяет себе упасть в крепкие надежные объятия старой подруги. На долю мгновения он чувствует себя в своей тарелке: словно Цитадель не рассыпалась шоколадной крошкой на ветру, а его народ не ютился в только-только восстановленных после трагедии домишках; словно его сын был дома, и не было того проклятого меча в его руках, а от раны на его теле остались только отголоски фантомной боли. ᅠᅠИ снег за окном внезапно начинает казаться таким теплым-теплым, а где-то в глубине грудной клетки, за каскадом ребер, теплится приятное чувство, будто к концу пришел какой-то невероятно долгий и сложный путь, который вел его всего в одно место — в эти объятия. ᅠᅠОн был там, где хотел быть. Остальное сейчас перестало иметь значение. — Я… Рассчитаю это за «да», — Холи не сдерживает тёплого, тихого смеха, и подтягивает уставшего воина к себе поближе. Одна тёплая ладонь ощутимо оглаживает чужую спину, приглаживает длинные тёмные волосы, а вторая бережно ложится на макушку, — Прошу тебя, пообещай мне всего одну вещь. ᅠᅠКакао приподнимает голову, чтобы поднять на боевую подругу вопросительный взгляд. Он даже не обнимал ее в ответ, просто позволяя держать себя в руках, практически как тряпичную куклу — собственные руки казались ему неподъемно тяжелыми сейчас, как и всё остальное тело в целом. Даже необходимость поднять голову была практически испытанием. — Если тебе нужна будет помощь, — Вкрадчивым тоном проговаривает она, устроив ладони на чужих щеках и поглаживая большими пальцами скулы, — Ты позовешь меня, и я буду здесь так скоро, как мне позволят мои собственные ноги. Хорошо? ᅠᅠНесколько секунд король молчит, устало улыбнувшись, и накрывает одну ладонь Холиберри своей. Слегка сжимает пальцы, прикрывая глаза на мгновение, и кивает. Он не умел признавать собственную слабость и необходимость в помощи, но они оба понимали, что рано или поздно этому нужно было учиться. Пусть даже и на набитых шишках, пусть даже и ценой боли, усталости и страха… Пусть даже в таких трагичных обстоятельствах. Возможно, это был повод положить начало такому маленькому, но важному шагу. — Хорошо. — Отзывается он. — Я постараюсь. ᅠᅠВместо ответа Какао чувствует только тёплые губы, накрывшие его собственные в поверхностном, мягком поцелуе, и крепкие руки, заботливо держащие его в самых тёплых объятиях посреди снежной метели. ᅠᅠЭтой ночью король не боялся, что замёрзнет.