Закат

Всё-таки я самый счастливый человек в мире. У меня есть всё: любящая жена, исполненная мечта, много друзей, а вскоре у меня появиться сын. Что ещё можно желать? Однако по неизвестной мне причине я чувствовал тревогу. Я постоянно был взволнован. Если на работе что-то пойдёт не так, как надо было мне, я нервничал и суетился, если дома Кушина плохо себя чувствовала, я как умалишённый доходил до того, что чуть ли не бежал сломя голову за врачами в госпиталь. Я не знал причину, хотя втайне догадывался. Скоро наступит девятый месяц, а я всё ещё не узаконил наши отношения с Кушиной. Все мои мысли были посвящены только этому. Даже на работе я часто уходил в себя и думал только об этом, абсолютно не замечая, что твориться вокруг меня. Вскоре Кушину стали посещать частые боли в животе и вот здесь я запаниковал. Малыш уже готов был родиться и всячески этому способствовал (судя по частым рассказам Кушины, которая жаловалась, что он расшалился и всё время толкается). Я до сих пор не женился. Что же я делал все эти девять месяцев? Ни сегодня, так завтра родиться ребёнок и что тогда? Из-за этого я плохо спал. В эту ночь я сверлил взглядом потолок, думая, что мне делать. Чёртов ЗАГС словно отказывается принимать меня и Кушину. А ведь я Хокаге! Я вздохнул. Кушина счастливая. Довольная и сытая лежит под боком и с сопением улыбается во сне. Я повернул голову в её сторону. Всё-таки она самая прекрасная женщина в мире. Она так сладко спала и была похожа на ангела, что я готов был расцеловать её. Я невольно улыбнулся и, нежно коснувшись щеки любимой, прошептал: - Как же мне повезло… Не то слово. Что ещё надо для счастья? Только дождаться когда родится маленький засранец, который на протяжении девяти месяцев терроризировал меня и Кушину. Интересно, на кого он будет похож? Наруто… Я улыбнулся от сознания того, что вскоре смогу произнести это имя миллионы раз. Внезапно Кушина застонала и скривилась. Я забеспокоился. Кушина перевернулась на спину и обхватила живот руками, она распахнула свои глаза и простонала еле слышно: - Кажется, началось. Я мгновенно вспотел. Как началось? Почему сейчас? Неужели мой сын не мог подождать? Что мне делать? Я встал с кровати, в один миг очутился у шкафа. Накинув на себя халат, я включил в комнате свет и, подойдя к Кушине, взял её за руку: - Всё будет хорошо, - прошептал я и улыбнулся как можно более убедительно. Она кивнула в ответ и измученно мне улыбнулась. Я выпустил её руку из своей и, сказав Кушине, что скоро вернусь, выбежал на улицу в одних тапочках и халате. Да, видели бы меня сейчас жители деревни. Я нёсся по улицам Конохи сломя голову. Никого не было, ни в одном окне не горел свет. Боже, что же мне делать? Я остановился, чтобы перевести дыхание. Так, надо мыслить адекватно. Во-первых, позвать Джирайю, чтобы он побыл с Кушиной, пока я найду врача в такое время. В любом случае, должен же что-то Джирайя знать про роды. Судя по его книгам определённо. Я ухмыльнулся и побежал в сторону дома моего учителя. Достигнув двери, я бесцеремонно стал бить кулаками в дверь. Наплевать, что подумают соседи, увидев, как я, стоя в одном нижнем белье, лёгком халате и тапочках, бью кулаками в дверь, в три часа ночи с криками: "Открой!" Наконец свершилось чудо. Дверь открылось, и на пороге я увидел фигуру моего учителя. Он сонно потирал глаза и зевал. - Началось! - встревожено произнёс я. Джирайя мгновенно проснулся и с горящими глазами уставился на меня: - Что? Что началось? Мои фанатки бегут ко мне? Где же они? Признайся проказник, ты спрятал их. Нет. Он всё ещё спит. Я положил ладони на плечи Джирайи и стал что есть силы трясти его: - Какие фанатки? Кушина рожает! - Что?! Джирайя мгновенно очнулся и с серьёзным и вместе с тем немного напуганным видом уставился на меня. В его взгляде я читал: "Что теперь делать?" Неужели все его знания в отношении женщин лишь воспалённая фантазия? - Помоги мне, - взмолился я. - Ты же знаешь, как принимать роды? Ведь знаешь? - я с надеждой посмотрел в его глаза и увидел в них отрицание моих слов. О боже! - Но я всё равно помогу! - вскричал с энтузиазмом Джирайя и, надев тапочки, выбежал из квартиры. Отлично, мы, наверное, выглядим как два идиота, бегая по тёмной Конохе в три часа ночи в одном нижнем белье. На полпути мы расстались, я побежал в больницу, а Джирайя к Кушине. Боги, только бы успеть. Надеюсь, роды пройдут удачно. Только бы всё обошлось! Иначе я не знаю, что буду делать. Наконец, госпиталь. Я влетел туда со всех ног и, подойдя к приёмному центру, увидел… только не это… Намико! Я мгновенно покраснел. Я не виделся с ней почти год, но всё ещё чувствовал свою вину перед ней. Она ведь такая хрупкая, маленькая, ни в чём не виноватая, милая девушка. А я так подло с ней поступил. Однако увидев меня, Намико только улыбнулась и покраснела. Прекрасно! Я тут же вспомнил, как сейчас выгляжу, и краска стыда залила моё лицо. Но сейчас не об этом надо думать, у меня рождается сын! - Давно не виделись, - весело прозвучал её тонкий голос. Не похоже, чтобы она была расстроена. Даже наоборот, её лицо светилось счастьем. Надеюсь это не притворство и у неё правда всё хорошо. - Привет, - робко ответил я. Чёрт, не время для любезностей! - Врача! - отчаянно и встревожено прокричал я, с надеждой глядя в глаза Намико. Она удивилась. - Что-то случилось? - Она… ребёнок… там… Кушина рожает! - я задыхался от волнения. Намико мгновенно поднялась с места и побежала в сторону лестницы, предварительно крикнув мне, чтобы я подождал пять минут. Я встревожено кивнул и сел на скамейку. Только сейчас я заметил, что весь вспотел. Что там с Кушиной? Надеюсь, у неё всё в порядке. Лишь бы она не родила до тех пор, пока я не приведу врача. Ну, где же он там? Я встревожено взглянул на лестницу и прислушался к звукам. Нет. Ничего. Сколько времени я так прождал, не знаю, но всё это время показалось мне длиною в вечность. Наконец, послышались торопливые шаги, и на лестнице я увидел Намико, а позади неё ещё какую-то женщину. Моё лицо осветилось радостью, и я с благодарностью посмотрел сначала на Намико, потом на врача. Да, Небеса услышали мои молитвы. Врачом оказалась тучная полная женщина, про таких обычно говорят бой-баба. Я заранее испугался. Господи, кому я отдаю роды своего ребёнка? Но ничего не поделаешь. Женщина подошла ко мне, критично меня оглядела (казалось, ей было всё равно, что я Хокаге, главное был мой вид) и с краской на лице произнесла строгим голосом: - Что произошло? Я закатил глаза. Она же гинеколог. Неужели не знает, зачем я прибежал сюда ночью, в одном нижнем белье и попросил позвать гинеколога? Можно подумать, это просто моё хобби: бегать по ночам в непристойном виде по Конохе и мимоходом заглядывать в госпиталь, тревожа гинекологов! - Моя жена рожает! - крикнул я. Жена. Я сам не заметил, как назвал Кушину женой. Всё-таки я и без расписки считал её своей супругой. - А я чем могу помочь? - возмущённо проговорила врач. Пора моей челюсти проверить насколько хороши полы в этой больнице. Они что издеваются надо мной? Я ошарашено посмотрел на Намико, которая виновато выглядывала из-за круглых плеч полной особы. Она покраснела и, пожав плечами, произнесла виновато: - Гинеколога на месте нет. Пришлось привести единственного врача, который хоть что-то в этом понимает - кардиолога. - Я в этом ничего не понимаю, - грозно проговорила женщина. - Если у вашей жены проблемы с сердцем, - добавила она важно, обращаясь ко мне, - то я могу сейчас прийти и посмотреть её. Но в родах я ничего не понимаю. - Но вы же сами рожали! - отчаянно произнёс я. - Вы же помните как это было?! - Ужасно больно, - заключила женщина. Я схватился за голову. Без паники. Так, что мы имеем. Кушина рожает. Джирайя сейчас мечется вокруг неё, я в одном нижнем белье стою в госпитале, и помочь мне могут только милая медсестра, которую я боюсь впутывать в это и тучная врач-кардиолог, которая ничего не знает о родах, кроме того, что это больно. Прекрасно! - Что мне делать? - отчаянно прошептал я. - Я могу помочь, - голос Намико раздался над самым моим ухом. Я взглянул на неё взволнованно. Она улыбалась. Казалось, она только рада мне помочь и совсем не боится, несмотря на то, что ничего об этом не знает, и врядли вообще она видела когда-нибудь, что-нибудь сильно ужасное и кровавое. С виду она такая милая. Я боюсь её впутывать в это. Несмотря на улыбку и уверенный тон голоса, я не был уверен, что она так легко забыла свою обиду, простила меня и Кушину и готова безвозмездно сейчас помочь мне. - Но Намико… - слабо протестуя, прошептал я. Как-никак мне сейчас нужна помощь, а о моральных принципах можно подумать потом, когда всё уляжется. - Ну ладно, - недовольно ворча, произнесла врач-кардиолог. - Чем смогу, помогу. Я с благодарностью смотрел то на Намико, то на эту недовольную тучную женщину и был безгранично счастлив. Полдела сделано, осталось только принять роды. И пусть поможет мне бог, в этом сложном деле. Я со скоростью света вломился в дверь собственного дома и прокричал во всю силу моих лёгких: "Держись любимая!" И только потом подумал, что Намико должно быть больно здесь находиться. Я краем глаза взглянул на девушку, пытаясь увидеть на её лице печаль или разочарование, но вместо этого увидел улыбку. Я удивлённо изогнул бровь. Хотя сейчас не до этого. Надо срочно идти к Кушине. Я поспешно снял с себя обувь и зашёл в спальню. Моему удивлению не было предела. На стуле рядом с кроватью мирно храпел Джирайя, а на кровати лежала и сладко спала Кушина. У меня что, - галлюцинации? Для большей достоверности того, что я не сплю, я пару раз ущипнул себя и потёр глаза. Всё оставалось прежним. Тут в комнату ввалилась врач-кардиолог, а за ней вошла Намико. Я виновато, с идиотской улыбкой на лице, уставился на них и покраснел, словно помидор. Врач-кардиолог посмотрела сначала на меня, потом на Кушину, а потом опять на меня и произнесла: - Это что была шутка? - спросила она гневно. Я взглотнул и проговорил: - Нет. Видимо схватки были ложными. - Ложными! - вскричала женщина так, что Джирайя проснулся, подпрыгнув на месте. Кушина продолжала спать. - Зачем тогда надо было снимать меня и Намико с дежурства? Я стоял красный как рак и проклинал свою паранойю. - Уложите её в больницу, раз ребёнок может родиться с день на день. На каком она месяце? - спросила важно врач-кардиолог. - На девятом. - Вот и прекрасно! - сказала женщина и, круто повернувшись, вышла из комнаты. Намико извинилась и, попрощавшись, вышла из комнаты за врачом. Я вздохнул и устало сел на кровать, схватив голову руками. Сколько мне ещё мучиться? За спиной послышался смех Джирайи. - Что смешного? - угрюмо спросил я. - Да так, - ответил Джирайя, с трудом сдерживаясь, чтобы не засмеяться громко. Я знал, что сейчас выглядел глупо, знал, что ситуация была настолько нелепа, что я краснел так, что буквально чувствовал, как у меня горят уши. - Отдай её в больницу, - с видом учёного сказал мой учитель. Отдай. Легко сказать, она что - вещь? Однако лучше всего и вправду отправить её в больницу, чтобы роды принимали врачи и чтобы, когда происходили ложные схватки, не позориться. Подумать только, я в четыре утра бегал по селению в одном нижнем белье, - и ради чего? Ужас просто, как я теперь по Конохе ходить буду? Хоть я и знал, что о моём позоре знают только Джирайя, Намико и та тучная женщина, но всё равно было ужасно стыдно. Кушина плохо соображала, так что наврядли её заботил мой позор. Хоть в глазах жены я не пал слишком низко. Жены. Я вновь её так называю… Я повернул голову в сторону Кушины. Она сладко спала и вновь улыбалась во сне. Надеюсь, малыш больше не будет беспокоить меня ложно? Что же за сорванец из него вырастет? После долгих уговоров, ссор, слёз и прочих прелестей, мне наконец удалось уговорить Кушину лечь в больницу. До рождения ребёнка по подсчётам врачей оставалось всего три недели, к тому же никто не был уверен полностью, что ребёнок будет терпеливо ждать эти три недели, так что было необходимо, чтобы Кушина находилась в больнице. Я обещал ей, что буду приходить каждый день после работы и по необходимости сидеть с ней ночью. Эта необходимость возникала почти каждый день, в связи с этим я уже привык спать на стуле, и когда в первую ночь, с того момента, как Кушину положили в больницу, мне удалось спать дома, в кровати, я блаженствовал. Придя домой на ватных ногах, я буквально бросился на кровать, не снимая одежды и обняв подушку с блаженной улыбкой на лице, заснул. Наутро я чувствовал себя отдохнувшим, словно месяц провёл на каком-нибудь курорте. В самом счастливом настроении я пришёл на работу. Сегодня всё, казалось, сияло счастьем. Даже кипа бумаг на моём столе выглядела не так устрашающе, как накануне вечером. Словом, всё цвело и пахло. Я до полудня с улыбкой на лице разбирал бумаги. Время текло неторопливо, я чувствовал себя спокойно и безмятежно, до тех пор, пока Рин не ворвалась ко мне в кабинет и с застывшей маской волнения на лице не произнесла: - Минато-сенсей, началось… Я сначала не понял, что началось и мгновение смотрел на Рин, как на полоумную. А потом когда до меня дошёл смысл, я встал из-за стола и выбежал из кабинета. Это уже не шутки. На этот раз всё точно. Необычайное волнение охватило меня. Это должно быть больно. Что чувствует Кушина, насколько сильна её боль? Мне хотелось оказаться с ней рядом, сжать её руку, поцеловать, сказать, что я всегда рядом. Я не знал, насколько сильна её боль, но мне почему-то самому было больно. В мгновение ока, я добежал до больнице, узнал, в какой палате принимают роды и побежал туда. Коридор был пуст. Когда я добрался до двери палаты, я нервно взглотнул. Из палаты доносились душераздирающе крики Кушины. Теперь я понимаю, насколько ей больно. Мне хотелось вбежать туда, подойти к ней и успокоить. Неистовое желание сделать всё что угодно, только чтобы Кушине не было так больно, охватило меня. Почему ей не дали наркоз? Вообще дают ли в таких случаях наркоз? Что же делать? От волнения я весь вспотел, и стал торопливо ходить туда-сюда, словно тигр в клетке. Ужас охватил меня, а что если Кушина погибнет? А то если ребёнок погибнет? А что если мне поставят ультиматум: либо спасти её, либо ребёнка? Несомненно, я выберу её, но от этого легче не становилось. Казалось, прошла целая вечность, по крайней мере, часов пять, пока крики Кушины не затихли и послышался плач ребёнка. Пронзительный звук плача ребёнка, буквально парализовал меня. Он родился! Появился на свет! Теперь он живой, он дышит! Он плачет! Радость охватила меня. Слава богу, всё прошло, всё обошлось. Но что же с Кушиной? Мои раздумья прервали. Из палаты вышли врачи. Одни везли Кушину, она улыбалась, но глаза её были закрыты, а другие несли маленький комочек белой ткани, из которого выглядывала малюсенькая головка со светлыми волосами. Мой ребёнок! Я растерялся и не знал за кем идти: за ребёнком или Кушиной. Решив пойти пока за Кушиной, я направился за врачами, вёзшими её в палату, то и дело, оборачиваясь и смотря на мирно спящего сына на руках у врача. Кушину привезли в её палату, положили на кровать и оставили меня вместе с ней. Я улыбнулся, присев на стул возле кровати. Взяв руку Кушины в свою ладонь, я поднёс её к губам и поцеловал. - Ты молодец, милая, ты молодец. Я посмотрел в окно. На небе тихо и медленно уходило солнце, освещая последним светом своих лучей селение. На горизонте неторопливо догорал закат. Эпилог. Этого просто не может быть. Я сижу на кровати, рядом, прижимаясь ко мне, сидит моя любимая женщина, моя почти что жена с сыном на руках. Малыш мирно спит, совсем не подозревая о том, что скоро ему придётся расстаться с нами навсегда. Меня он потеряет точно, а вот насчёт Кушины я не знаю. Если она не будет упрямиться и согласиться уйти в укрытие, то они будут живы, но Кушина отмахивалась, говорила, что не сможет без меня жить, если я вдруг погибну. Я действительно погибну, никаких "вдруг" здесь не может быть. Но Кушина либо не знала, либо не хотела в это верить. - Подумай о ребёнке, - едва слышно шепчу я ей на ухо. - С ним всё будет хорошо, - шепчет в ответ она. - Я отнесу его в укрытие, с ним всё будет хорошо. - Она сильнее прижала к себе рёбёнка. Неужели она может так просто, так быстро и легко отказаться от сына, только чтобы умереть со мной? Нет, я не позволю ей сделать этого. Да, она меня любит, я люблю её тоже, но сейчас, прежде всего, надо думать о любви к Наруто. Наруто… Я думал, что смогу произносить это имя тысячи, миллионы раз, но я оказался не прав. Сейчас я смотрю на безмятежное личико сына, на его пухлые щёчки и маленькие губки и произношу про себя его имя. Чтобы дойти хотя бы до тысячи. Наруто, мой сын. Я не думал, что мне придётся так быстро с ним расстаться. Я не думал, что когда моему сыну будет буквально два дня от роду, мне придётся забыть о нём. - Кушина, милая, - едва слышно, чтобы не нарушить сон младенца говорю я. - Одумайся. Со мной всё будет в порядке, любимая. Обещаю… Зачем я лгу? Это первый и последний раз, когда я сказал ей неправду. Только чтобы Кушина осталась жива, только чтобы воспитала сына, только чтобы была счастлива. Она ведь так хотела, чтобы Наруто был счастлив. Она ведь вязала ему пинетки, она ведь заботилась о нём на протяжении всех девяти месяцев. - Минато… - она устремила на меня глаза полные слёз. Нет, только не плачь, милая. Я не хочу видеть тебя в последний раз плачущей. Я улыбнулся. Печально, но всё-таки улыбнулся, только чтобы улыбалась она. Уголки её губ дрогнули, она улыбнулась, по её щекам потекли слёзы. Я знал, что она поняла. Она опустила голову, прижала к себе сына и прошептала: - Минато, знай одно: я всегда любила тебя. Безумно любила, любила так, что порой вела себя неправильно… но… милый мой, прости меня, я хотела быть только с тобой, я ведь безумно тебя люблю!.. Я схватил рукой подбородок Кушины и потянул её лицо на себя. Она поддалась, и уже через минуту я целовал её. Последний поцелуй. Последний горький, но невыразимо сладкий. Я хочу до конца своих дней помнить его. Я оторвался от губ любимой. Погладив сына по голове, а Кушину по щеке, я прошептал: - Всё будет хорошо… Я тебя люблю больше всех. Я сделаю всё от меня зависящее, чтобы… ("чтобы остаться жить", - хотел сказать я, но вовремя сдержался) любимая… "Прощай", - пронеслось у меня в голове. Я улыбнулся, в последний раз взглянул на сына и, встав с постели, подошёл к двери. Я посмотрел на Кушину, улыбнулся и вышел из дома. Кушина пойдёт в укрытие, я был уверен, а вот мне надо идти, защищать деревню. Я это сделаю, это - прежде всего моя обязанность, это - моё желание. На деревню напал Девятихвостый лис. Самое страшное, что может быть. Поэтому я должен остановить его. Другого выбора, кроме как пожертвовать собой, у меня нет. Но я был к этому готов, я знал это с самого начала. Бояться нечего, только почему-то, мне немного страшно. Боюсь за Кушину. С ней ведь всё хорошо?.. Вокруг меня в панике бегали люди, чунины эвакуировали жителей деревни, повсюду слышался плач, крики, протесты. Не каждому хочется расстаться с любимыми. Кушина уже наверное в укрытии. Надеюсь, она не сглупила в последний момент и сейчас действительно жива и здорова. А вот мне уже пора… Я в последний посмотрел на небо. Оно пылало пожаром. Словно всё небо опалило огнём. На горизонте догорал закат.