Второй по старшинству

⭑⭑⭑

Тёплая вода нежно окутывает со всех сторон, и раны на теле приятно жжёт. Леонардо издаёт тихий стон и прикрывает глаза, расслабляясь наконец. А вот Раф это дерьмо ненавидит и даёт брату это понять через недовольное ворчание где-то со стороны. Лео только пожимает плечами и погружается в воду сильнее. Ну, получил он чутка сегодня, и что? Только Рафу можно постоянно по башке получать? — Придурок, — ворчит младший. И пока Лео киснет в воде, Раф начинает обрабатывать раны у него на плечах и голове. — Придурок долбанный. — О как. — Заткнись. Леонардо смеётся тихо и слегка щурит глаза, из-за чего второе веко видно намного лучше. Заботится Рафаэль по-своему, по-Рафовски. Эта забота всегда идёт об руку с грубостью и бесконечным теплом, кое сам Раф предпочитает не замечать, но братья видят и чувствуют всё прекрасно. Несмотря на грубые фразочки или неосторожные движения рук, Рафаэль умело совмещает это с заботой. Замазывает каждую рану, иногда зашивает, рычит на Лео, если тот начинает сдирать со свежей раны корочку. Наверное, это единственная плохая привычка идеального Леонардо. — Раф, я буду в порядке, — старший устало улыбается и ловит пальцы брата своими, сжимает их, привлекая внимание. — Конечно, будешь, — Рафаэль злой и отвечает низким, рокочущим голосом. Твёрдым. Но вопреки этому, сжимает его пальцы в ответ и поджимает губы. — Только попробуй не быть. Леонардо смеётся опять, всё так же тихо, и, не отпуская руки брата, погружается в воду с головой, чтобы омыть раны на ней. Давненько его так не били, но, честно сказать, он даже рад этому. Битва была долгой и тяжёлой, но сейчас он чувствует приятную усталость и тишину в голове. Ему даже не мешает ворчание Рафа на фоне о том, что старший любит погрызть ему мозги за то, что один выходит на поверхность. А тут вон сам пошёл, получил по башке и лыбу давит. — Завтра будут синяки, — Рафаэль говорит это спокойно, констатирует факт, а Лео только качает головой и поджимает губы, чтобы не зарычать от сильной боли во всём теле. Тёплая вода помогает, но ненадолго. Раны нещадно болят вместе с телом, и дорога к кровати кажется для старшего слишком длинной. Но, оказавшись в коконе постельного, под тёплым одеялом, Лео выдыхает и благодарно улыбается. — Не смотри на меня так? — Рафаэль недовольно рычит и машет рукой, отворачиваясь от него, а Лео не может не смотреть вот так, с благодарностью. Потому что сам Раф устал не меньше за этот день, но явно ляжет спать позже всех, потому что не может вот так просто оставить остальных. Не может оставить Лео без обезболивающего, ведь без таблетки боль не даст старшему отдохнуть нормально, а ему это нужно. А когда Лео засыпает, Рафаэль продолжает сидеть возле него какое-то время, смотрит перед собой, вслушиваясь в его тихое дыхание. — Ты громко дышишь, Раф, — Лео недовольно морщится и натягивает одеяло на голову. Значит, не спит ещё. Впервые за этот вечер Рафаэль улыбается.

⭑⭑⭑

— Попался! Рафаэль никак не реагирует на появившиеся на его панцире нарост в виде Майки. Мелкий вцепился в него всеми конечностями, а подбородком упирается в макушку. — Слезь с меня, — конечно, Раф не надеется на то, что младший послушается. Нет, пока они не дойдут до комнаты. — Вопрос! — ну, конечно, как Раф и говорил, он игнорирует такую простую просьбу. — Ты бы променял меня на ящик пива? — Конечно, — Рафаэль отвечает даже не думая, но Майки не обижается. Знает же, засранец, что брат его ни за что не променяет, но почему-то постоянно такие вопросы задаёт. Микеланджело хмыкает тихо и перемещает голову на чужое плечо, громко выдыхает. Рафаэль понимает всё отлично и хмурится поначалу, ничего не говоря, но после всё же подаёт голос: — Бесстрашный будет в порядке, малыш, не переживай. И Майки, кажется, немного расслабляется, повисая на панцире старшего брата мешком. Хоть мелкий и бывает чутка (читай: слишком) назойливым, но временами на него попросту нет никакого желания кричать или злиться. Побитый Леонардо, заваливающийся в дом поздним вечером, дело редкое, но напрягает ощутимо каждый раз. В такие моменты есть ощущение, что стена дала трещину, и их дом не защищён, как нужно. — Теперь ты слезешь? А вот сейчас выдох от младшего звучит куда более наигранно-грустно, но Майки всё же слезает со спины Рафа и укладывается на кровать, морщась немного. — На улице уже холодно, да? — голос у него звучит грустно, и Рафаэль, усевшись на край кровати, поджимает губы и согласно качает головой. Вот уже почти два месяца балагур не выходит из убежища из-за сломанной ноги. После того, как гипс снимают, Майки нуждается в реабилитации, так что на поверхность ему путь закрыт ещё на пару недель. А если продолжит скакать, то и больше. Раф обещает ему, что, как только нога придёт в порядок, они оба выйдут на патруль и хорошенько разомнутся о лица Пурпурных Драконов. А пока Майки переворачивается на живот и зарывается лицом в подушку, пока Раф мнёт его ногу, разминает икроножные мышцы большими пальцами, разгоняя кровь. Мелкий держится молодцом, иногда только мычит, когда уж сильно больно, но в остальном не роняет ни звука. — Вот так, скоро будешь ходить без проблем, — Раф похлопывает брата по панцирю и помогает ему перевернуться на бок. Майки уже достаточно хорошо ходит сам, даже смело повисает на панцире старшего, но мышцы ещё требуют восстановления. Младший какое-то время копошится под одеялом, комочится возле брата и, наконец найдя удобную позу для сна, зевает широко, причмокивая. А Рафаэль позволяет себе вольность: опускает немалую ладонь ему на голову и поглаживает её так. Несмотря на то, что Майки убийца, да и вполне себе взрослый парень, он умудряется как-то сохранять в себе эту детскость, невинность в ярких глазах. Он просто Рафов мелкий... —...ерманито, — хмыкает старший, на что Майки фырчит, но ничего более не говорит. Спустя каких-то минут пятнадцать Раф поднимается и уходит из комнаты под тихое сопение брата. Остаётся последний.

⭑⭑⭑

На часах уже десять вечера. Для Донателло это означает "ещё очень рано для сна", а для остальных — его ни за что в кровать не затянешь в это время. Рафаэль шумно выдыхает, смотря на дверь в небольшую лабораторию. Донни — безусловно, гений, душка и попросту Рафова головная боль. Если Майки просто засранец, а Лео заноза в заднице, то Донни именно оно самое. Раф открывает дверь лаборатории и, прижавшись плечом к косяку, скрещивает руки на груди. Их юный гений так ничего и не ел. Тарелка с овощным рагу стоит нетронутой. Да, Донни ест обычно меньше всех, но исправно почти всегда. Исключением бывают только те моменты, когда он работает над чем-то очень интересным, и всё его внимание сосредоточено только на одном. Ну и, конечно, работа начинает кипеть где-то после шести вечера и может продолжаться до самого утра, что Рафа не всегда радует, но даже не поэтому он прозвал Дона головной болью. Рафаэль никогда не позволит себе сказать, что его не по годам умный братишка плохой боец. В отличие от того же Рафа, Донни уповает на ум, несомненно, и часто это играет ему на руку, делая из него очень опасного противника. Но, знаете, иногда, по стереотипным законам жанра, Донни уж слишком соответствует прозвищу "ботаник". Его голова не только магнит для знаний, но и для всяких неприятностей. Как это обычно показывают в подростковых фильмах, где умника то мячом ударят, то в шкафчике запрут. Только их реальность немного отличается от людской. Работа Донателло всегда находится где-то в тылу, но именно он получает больше всего. Как не монстром станет, так по голове получит. И всё это как штык для Рафа под рёбра, как факт его неспособности защитить, а значит нужно работать над собой. И Раф старается больше, сильнее и выше. Почти как чёртов Лео. Почти бесшумно зайдя внутрь, Раф забирает тарелку с остывшей едой и уходит на кухню. Понятно, что Донни будет голоден, как закончит, а рагу давно остыло и покрылось корочкой. Поэтому блюдо отправляется в мусорку, а Рафаэль — к холодильнику, где пытается найти хоть что-то, чтобы Донни наелся. Еды у них немало, так как недавно Эйприл, по их просьбе, ходила в магазин, но вот готового ничего нет. Ещё час уходит на то, чтобы приготовить суп с так горячо любимыми Доном морепродуктами. Старания оказываются не напрасными. Когда суп готов, в дверях кухни появляется худощавая и уставшая фигура. — Это то, про что я думаю? — Донни переминается с ноги на ногу и заламывает пальцы, пока Раф наливает суп в глубокую тарелку. — А о чём ты думаешь? — он хмыкает и ставит перед уже сидящим за столом братом порцию супа. — О нашем уже традиционно очень позднем ужине? Рафаэль не голоден, но ответ всё же заставляет пересмотреть его намерение не есть на ночь. Так что он наливает супа и себе и, как обычно, садится возле умного брата и ест вместе с ним. Донателло более-менее понятно пытается объяснить, над чем сейчас он трудится, а Раф честно пытается понять всё. Донни умеет заинтересовать, умеет разложить всё на составляющие так подробно и просто, что его всегда приятно слушать. За приятным разговором время проходит быстро и, как бы им двоим уже ни нужно было ложиться, но Раф не спешит в постель. За целый чёртов день он не смог посмотреть запись последнего чемпионата по баскетболу, и вот теперь время пришло. Темперамент может заслужено отдыхать, хоть времени уже почти два часа ночи, только завтра у него точно не будет времени на просмотр игры. Донни составляет компанию, но ближе к середине игры начинает клевать носом, а уходить отказывается. Он-то наверняка знает, что Раф точно уснёт к концу игры и проспит в сидячей позе до самого утра, а утром не разогнётся без боли в шее и спине. — Раф? Просыпайся, храпишь на всё логово, — Донни мягко улыбается. Как и предполагалось, он засыпает, а рядом оставшийся Донни будит его к определённому моменту и заставляет уйти спать наконец. Но Раф не был бы Рафом, если бы не удостоверился, что Донни идёт тоже, и не за работу. Что Майки тоже мерно сопит в подушку. И что с Лео всё хорошо, и он спит, и боль его не тревожит. Только тогда Рафаэль позволяет себе завалиться на кровать и вырубиться в тот же момент, когда голова касается подушки.

⭑⭑⭑