Время Перемен. Цветок затмения

Прошло три дня. В тронном зале все ждали возвращения Дельца, и он не замедлил явиться — на этот раз беззвучно, без призыва, без предупреждения. В ту же минуту ему вынесли богато украшенную резьбой шкатулку, подготовленную ещё в первый день после заключения сделки. Протянув когтистые пальцы к ларцу, Делец нетерпеливо откинул крышку и жадно заглянул внутрь. В зале резко повеяло холодом, а в едва ли не звенящем от напряжения воздухе ощутимо запахло грозой. Медленно, так медленно, что все вокруг затаили дыхание, колдун распрямился и перевёл взгляд опасно сузившихся и потемневших глаз на градоправителя. — Ларец пуст. Голос Дельца звучал угрожающе и напоминал шипение рассерженной змеи. Одним резким движением тонкой ладони маг выбил пустую, бесполезную шкатулку из рук дрожащего слуги. Колдун приблизился к лорду Парфальду и процедил сквозь зубы: — Вздумали шутить, Ваше Сиятельство? Никто не смеет нарушать договор со мной. — Н-нет… Кристалл был здесь ещё вчера, шелнийр. Пропал, украден… — бормотал в смятении побледневший лорд, отлично понимая, какими последствиями чревато расторжение контракта. — А меня это волнует? Пропал он или украден, — передразнил чародей, — это не мои, а ваши проблемы. Я пришёл за платой и в любом случае заберу то, что моё по праву. — Но нам больше нечем заплатить, шелнийр. Кристалл — самое ценное, что было в Ленгоре. Если только вы согласитесь на что-то другое… — предложил градоправитель, боясь ещё сильнее разозлить и без того разгневанного колдуна.  Мысленно он пытался найти решение проблемы. Но загвоздка была в том, что Кристалл Измерений буквально бесценен, — согласно одной из легенд, он являлся частью Маховика Междумирья, созданного Последним Богом и оставленного людям в качестве прощального дара в день Великого Исхода, — и лорд Парфальд сильно сомневался, что сможет найти нечто равноценное на замену, тем более за короткий срок. — Так уж и нечем? Что ж, тогда новой ценой станет… — Делец обвёл зал пристальным, всё ещё недовольным взглядом, остановив его на леди Лиоре. Сердце девушки ёкнуло от дурного предчувствия. И, как выяснилось в следующую секунду, не зря. — Она. Все присутствующие как по команде обернулись на Лиору, а те, кто стоял рядом, расступились в стороны, образовав вокруг неё пятачок пустого пространства. От окружающих девушку отделяла всего пара шагов, но ощущение было такое, словно её вывели на площадь для казни, — так страшно и одиноко. Лиоре показалось, что пол пошатнулся, уходя из-под ног. Она никогда не падала в обморок, но в этот момент едва не лишилась чувств. — Нет! — попытался возразить лорд Парфальд. — Ты не можешь требовать этого!  Он уже был готов отдать приказ страже. От возмущения лорд практически забыл об осторожности и о том, что даже опытным воинам не под силу противостоять магу. Лиора оцепенела от страха — теперь уже не за себя, а от мысли, что сделает разозленный колдун со всем Ленгором, если дядя продолжил упорствовать. — Я… Я согласна… — от напряжения голос девушки прозвучал неестественно тонко, а под конец и вовсе сорвался на задушенный писк. — Весьма разумное решение, — одобрительно хмыкнул маг, и, если бы ужас не заволакивал сознание девушки сплошной пеленой, она бы обратила внимание на то, что, кроме удовлетворения от такого ее решения, во взгляде колдуна на долю секунды мелькнуло что-то похожее на уважение. — Забрать тебя так просто я не могу, ты же не вещь, — но не успел в душе Лиоры зародиться проблеск надежды, как маг с деловитой задумчивостью добавил: — …придётся обратиться к Верховному для Церемонии Подтверждения. Она пройдёт сегодня же, на закате. Не делайте глупостей, я этого не люблю, — бросил он напоследок и исчез. Ещё минуту в зале стояла абсолютная, звенящая тишина. Будто раскололся, растрескался некий тонкий хрустальный купол, накрывавший всех присутствующих до этого; один звук, одно неосторожное движение — и он осыплется осколками, погребая их под собой. Не до конца отойдя от пережитого потрясения, Лиора развернулась к выходу, сделала шаг, другой. Люди бесшумно расступались, никто не смел сказать ни слова. Двери за девушкой захлопнулись, и купол тишины наконец рухнул, разом поднялся взволнованный гул, а из глаз Лиоры хлынули слёзы. Она бежала по знакомым с детства коридорам, одной рукой придерживая подол платья, а другой зажимая рот, чтобы не взвыть от безысходности. Бежала так, как не бегала, наверное, лет с пяти, так, как не полагается бегать леди. Только вот она и не чувствовала себя леди сейчас — скорее уж маленькой потерявшейся девочкой. Ноги сами привели девушку к заброшенной беседке в дальней части сада. В лучшие дни Лиора часто приходила сюда, чтобы почитать в уединении или полюбоваться цветами. С этим местом девушка много лет делила свои радости и печали. Вот и сейчас увитая разросшимися вьюнками беседка надежно укрывала ее от чужих глаз, а шум ветра в кронах деревьев заглушал рыдания. Она могла бы ещё долго плакать от страха перед неизвестностью и от того, как резко всё поменялось.  Раньше Лиора точно знала, как пройдёт ее жизнь. Она выйдет замуж за достойного молодого аристократа из соседних земель, которого выберут родители, родит ему детей и, возможно, со временем полюбит его. Только родители погибли три года назад, а новым градоправителем Ленгора стал младший брат отца. Это сильно изменило жизненные перспективы Лиоры. Ей предстояло провести всю жизнь здесь, в городе, в качестве доверенного лица дяди, а после — своего кузена Эдариона, которому с самого начала принадлежало право наследования престола. Тому было много причин, но, так или иначе, девушка решила, что это будет наилучшим вариантом для неё, и приняла, не колеблясь, это предложение дяди Парфальда. В шестнадцать лет Лиора официально стала леди-ивенис. А теперь она не представляла, что ее ждёт. Но девушка отчетливо понимала одно: у неё нет возможности предаваться жалости к себе. Девизом рода Миаран были слова: «Помнящий о долге не запятнает честь», но у Лиоры был свой личный девиз: «Не позволяй чувствам властвовать над разумом». Эта фраза всегда помогала ей взять себя в руки и сконцентрироваться на поэтапном решении проблемы. Сейчас именно это и требовалось. Солнце уже перевалило за полдень, а до заката нужно успеть ещё многое. Время не застыло, мир не рухнул. Казалось таким неправильным, неестественным, что солнце все ещё светит и согревает мир своим теплом и для кого-то продолжается жизнь. Для кого-то, но только не для неё. Лиора плохо помнила, как добралась до своих покоев. В памяти всплывали разве что бросаемые на неё со всех сторон жалостливые взгляды. «Они уже знают. Все знают», — подумала тогда девушка без каких-либо эмоций. Внутри всё словно смерзлось, покрылось тонкой ледяной коркой. Лиора чувствовала, что этот лёд слишком хрупкий, он способен треснуть в любую секунду. Поэтому она осторожно ступала по каменным плитам коридора, как будто под ногами тоже был тонкий лёд, осторожно дышала, осторожно думала, чтобы не расколоть случайно эту скорлупу и не расплакаться снова. Позволить себе такое на людях леди не имела права. Оказавшись в комнате, Лиора наконец смогла выдохнуть с относительным облегчением. Держать лицо перед подданными, когда внутри бушует ураган, отнюдь не просто. Лиора не была готова к слезам и причитаниям Илейн. От одной мысли, что их последняя встреча пройдёт в настолько траурной обстановке, «ледяная скорлупка» дала трещину. Усилием воли Лиора заставила себя перестать думать об этом. К счастью, девушка умела приводить себя в порядок и без чьей-либо помощи, тем более, что платье и сделанная на совесть прическа каким-то чудом не помялись, а смыть смазавшуюся косметику и нанести новую не составляло особого труда. Всего-то использовать пудру и румяна, чтобы скрыть болезненно-сероватую от печали бледность кожи, и подкрасить губы, отвлекая внимание от слезящихся глаз. Едва девушка закончила привычный ритуал, в дверь постучали. Лиора вздрогнула, выныривая из своих мыслей. Она вышла из комнаты и столкнулась с дядей Парфальдом. Лиора присела в книксене и уткнулась взглядом в пол. — Пора… — выдохнул лорд одно-единственное слово. «Уже? Так скоро?» — пронеслось в голове у Лиоры, но вслух она ничего не сказала, только кивнула, давая понять, что готова. Она знала, что дядя сожалеет, но, по крайней мере, ему хватило милосердия не пытаться обнадежить её, не говорить, что всё будет хорошо — он не мог знать этого, никто не мог, — что они найдут способ вызволить её, и Лиора была ему за это благодарна. Так они шли в гробовом молчании по пустым коридорам, в сопровождении лишь гулкого эха собственных шагов. Видимо, прислуга попряталась, зная о том, что Делец вернулся в замок. Снова. Собравшись с силами, Лиора задала дяде вопрос: — Эдарион уже знает? Лорд Парфальд бросил удивленный взгляд на племянницу, но она по-прежнему не поднимала глаз и не увидела этого. — Нет… Я пока не говорил ему и слугам тоже запретил. Лиора механически кивнула, соглашаясь. — Да. Он, наверное, ещё слаб после болезни. Лишние потрясения ему сейчас ни к чему. Больше никто из них не решился прервать молчание. Они дошли до высоких деревянных дверей, ведущих в один из торжественных залов. Не давая себе шанса передумать, Лиора подняла как будто налившиеся свинцом руки и толкнула створки. Первым, что бросилось в глаза, было небольшое возвышение, вроде кафедры, посреди длинного зала. Там же стояли два мага: Делец и, по-видимому, Глава Ковена. Под их взглядами девушка замерла в дверном проеме, чувствуя, как тело каменеет от страха, напрочь отказываясь двигаться. «Я выдержу. Я справлюсь. Справлюсь…» — уговаривала себя Лиора. Усилием воли девушке удалось затолкать поглубже рвущийся наружу крик и заставить себя сделать первый шаг. Облизнула пересохшие губы и сглотнула показавшуюся горькой слюну. На онемевших, ватных ногах она пошла вперёд. Мерно, шаг за шагом, будто заводная кукла. Лиоре даже показалось, что она слышала звук, с которым проворачивался ключик у неё меж сведённых лопаток, заставляя двигаться. Девушке стало трудно дышать, — сам воздух в зале словно сделался густым и вязким, — подступающая паника стальной рукой сжала сердце и горло. Чтобы не закричать, не заметаться по зале пойманной птицей, Лиора начала отсчитывать шаги. «Раз-два. Страшно. Но поддаваться панике нельзя. Не смотри на него, не смотри. И не оглядывайся. Три-четыре. Дыши. Медленнее, глубже. Никак — платье слишком давит. Пять-шесть. Не сбиться с шага, не споткнуться о подол. Семь-восемь. Если упаду, буду выглядеть ещё более жалко. Девять-десять. Меня только пожалеть и остаётся. Шагов-то не осталось». Путь до кафедры, показавшийся бесконечным, неожиданно оборвался. Лиора стояла, глядя прямо перед собой широко распахнутыми глазами и не видя ничего. Только знала, что напротив неё и сбоку, за кафедрой, двое магов, которые решают ее судьбу. На самой кафедре лежал злополучный свиток с условиями сделки и подписью дяди Парфальда, поставленной ещё в первую встречу с Дельцом. Только внизу прибавилось строчек. Эти новые строки сияли и переливались золотистым светом. Дополнительные условия, требующие отдельного согласования. Если бы не ужас и отчаяние, Лиора бы заметила отсутствие пера и чернил для расстановки недостающих росписей. Верховный маг Ковена — а именно он стоял перед кафедрой — начал зачитывать дополнения к контракту на астерлийском языке. Лиора со всей возможной внимательностью вслушалась в их содержание, чтобы не утонуть в мыслях, полных жалости к себе и тревоги, и не расплакаться. Вероятно, в ней ещё жила надежда найти в договоре какую-то лазейку или хоть что-нибудь обнадеживающее. Общий смысл был таков, что Лиора отныне не должна пересекать границы владений Дельца. Она обязана поклясться выполнять это условие до конца жизни — своей или Дельца — или пока не будет уничтожено… Хотя Лиора свободно говорила на астерлийском языке, последующее слово было ей незнакомо. «Наесолрес». «Если «нае» значит «плохой», «отрицательный», а «солрес» — это «слово» или, в некоторых случаях, «голос», то «наесолрес» значит «злословие»? «Клевета»? Или может «ругательство»?» — успела подумать Лиора, впрочем, не очень уверенная в своей трактовке. Верховный замолчал, оба колдуна выжидающе посмотрели на девушку. У неё внутри все сжалось. Лиора знала, что должна сказать, — одно-единственное слово, — но никак не могла выдавить его из себя. На глаза снова навернулись слёзы. Наконец, Лиора смогла выговорить: — Нокмисет. — Аефиретет, — ответил Делец. — Эррано, — подтвердил Глава Ковена, и строки контракта перестали светиться, а под ними сами собой появились три новые подписи. «Ну вот и всё», — обреченно подумала девушка. Делец приблизился к Лиоре, крепко схватил за прикрытое перчаткой предплечье и, не сказав больше ни слова, исчез вместе с ней по щелчку пальцев.