Часть 1
29 мая 2022 г. в 18:27
В мире существует множество различных типов мужчин. Есть мужчины-наставники, есть мужчины — охотники, есть лжецы, мямли, придурки, «свои в доску», болтуны, страдальцы, недосягаемые красавчики, примерные семьянины и прочее, и прочее. А есть такие, на которых, как ни посмотри, на ум просится лишь одно слово: проблемный.
Эдди Броку сорок лет. Он — бывший успешный журналист, бывший парень прекрасной женщины, а также — стопроцентно проблемный мужик.
Не сказать, что ему нравилось осознавать себя проблемным, но жизнь заставила смириться с ситуацией. Кажется, еще во времена средней школы Эдди заметил за собой талант влипать во всякие неприятности и потом ждать справедливого возмездия. Возмездие обычно наступало или от рук директора, или родителей, в особо паршивые дни — сразу от всех. То, что сходило с рук другим детям, никогда не прокатывало у самого Брока. Курили за школой все, а влетело только ему — классика! Подглядывали ответы на тесты все, а поймали только Эдди — по-другому и быть не могло! Эдди был патологическим неудачником и, если честно, он даже иногда радовался, что Энни больше с ним не мучается. Она действительно не заслужила постоянно вытаскивать его из очередного дерьма, в которое он регулярно влезал. Она достойна лучшего.
Конечно, можно сказать, что все это нытье про неудачи — просто жалкие оправдания мужчины с кризисом среднего возраста. Всех нас ловили с сигаретами, ругали за списывание, бросали и выгоняли с работы. Подумаешь. Да только это лишь начало. Скажем так, подготовка к главному «блюду» среди неудач и провалов.
Эдди Брок уже как год заражен инопланетной тварью. Разумной жижей из космоса, с кучей клыков, стервозным характером и неуемным аппетитом. Межпланетный паразит будто назло прилетел на Землю, назло дождался, пока Эдди потеряет бдительность, назло подселился в его тело и теперь не желает уходить. Ах да, еще паразит смертельно обижается, когда его называют «паразитом», «заразой», «гадостью» и далее по списку.Он предпочитает, чтобы его звали Веном. А еще он предпочитает есть людей, забираться на высокие здания и слушать классическую музыку.
Все это Эдди выяснил за год жизни с ним в одном теле. И, если честно, в какой-то момент он уже сильно засомневался, что Веном — это его очередная неудача.
Да, конечно, делить свое тело с кем-то еще крайне неприятно, но стоит признать, что очевидные плюсы тоже были. Эдди заметил, что перестал кашлять по утрам, хотя раньше противный сигаретный хрип в легких буквально преследовал его и держал за горло крепкой хваткой. Также исчезли головные боли, ровно билось сердце, желудок не болел после жареного и солёного. Просто красота.
Первые месяцы Эдди и Веном, конечно, ссорились. Даже не так. Они срались как не в памяти, неделями не разговаривали друг с другом, пытаясь хоть как-то отравить жизнь «соседу». Веном жрал людей и бегал по крышам. Эдди слушал металл и меланхолично жевал вареную фасоль. Кстати, именно при помощи фасольной диеты он и принудил Венома к какому-никакому перемирию и сотрудничеству.
Клинтарец, измученный вареными овощами, согласился на условия проживания в теле журналиста и даже пообещал быть «пусечкой». Глядя на умильную зубастую морду, пытающуюся изобразить честную улыбку, Эдди не поверил симбиоту ни на грамм, но говорить об этом не стал.
И вот сейчас, спустя год после событий, которые и стали своеобразным стартом новой жизни Эдди Брока, он мог сказать, что Веном, пожалуй, классный парень.
С появлением симбиота, вечно проблемный Эдди Брок стал неожиданно удачливым. Ему внезапно предложили неплохую работу, он сумел снять отличную квартиру по заниженной цене, его здоровье наладилось, гардероб обновился, а лицо довольно сияло. Только девушки не было, но эта проблема меркла на фоне остальных выигрышей в жизненную лотерею.Конечно, были нюансы. На неплохой работе были жесткие дедлайны и иногда приходилось писать заказные статьи, от чего у Эдди потом было поганое настроение и горечь во рту. Отличная квартира была такой дешевой потому, что с виду приличные соседи, оказывается, обожали устраивать вечеринки с музыкой, танцами и морем алкоголя. Но, с этим разобрался Веном. Эдди запретил ему врываться на вечеринку и жрать людей, поэтому симбиот, окутав тело носителя, выбрался из окна, по отвесной стене добрался до квартиры соседей и вежливо постучал когтем по стеклу, привлекая внимание. Стучать пришлось несколько раз, потому что все были увлечены какой-то алкогольной игрой и не обращали внимания на деликатные постукивания, однако, когда кто-то все же повернул голову, фаворитом вечера, бесспорно, стал Веном. Клинтарец помахал ручкой визжащим людям и, вывалив колбасно-розовый язык, с чувством облизал стекло, оставляя на нем разводы от слюны. Медленно, глядя в глаза хозяину дома, Веном прямо по слюне нарисовал пальцем улыбающийся смайлик и исчез в ночной темноте. После этого случая соседи перестали устраивать вечеринки и, кажется, стали посещать церковь. Весь подъезд вздохнул спокойно.
В общем, можно было сказать, что жизнь Эдди Брока медленно, но верно, становилась прекрасной. Если бы не одно «но».
Проблемный Эдди Брок жить не может без проблем и, стоило ему расслабиться, очередная неприятность с радостью накинулась на него, вцепилась в жертву всеми лапками и решила, судя по всему, остаться навсегда.
Проблема была простая и, если честно, совершенно глупая.
Эдди Брок болезненно нуждался в том, чтобы о ком-то заботиться.
Если начать вспоминать, то он всегда о ком-то заботился. Неумело, неуклюже, порой доставляя неудобства, но заботился. Сначала это была золотая рыбка Мэри, потом — кот Мистер Толстяк, потом — младшая сестренка, потом… Ох, как же много было этого «потом»! Последним объектом заботы Эдди была его девушка, Энн. Он старался для нее, искренне пытался сделать ей лучше, дать все, что ей хочется. А потом Энни ушла. И в этом была отчасти вина самого Брока. Ладно-ладно, это была полностью его вина, но хватит об этом.
Как бы то ни было, Эдди уже довольно длительное время максимально близко «сожительствовал» со своим симбиотом и понимал, что еще чуть-чуть и сорвется. Ему жизненно необходимо было причинять добро и наносить радость. И, о ужас-ужас, под прицел его безудержной заботы неумолимо попадал Веном, как самое, кхм, максимально близкое существо. При любом поиске «альтернатив» в том же Тиндере, клинтарец начинал томно вздыхать, хлюпать слюнями и мечтательно шептать «м-м-м, ребрышки» с противным причмокиванием. Поняв непрозрачный намек, Тиндер Эдди удалил в тот же день. Кажется, прижимистый инопланетянин не шутил, когда говорил, что Брок теперь полностью принадлежит ему. Делиться Веном явно намерен не был, на все претензии шипя в ответ, что им и вдвоем хорошо, а всем, кто протянет свои потные ладошки к Эдди, он эти самые ладошки и откусит.Эдди и сам понимал, что его желание заботиться о здоровенной злобной инопланетной скотине крайне нездорово, но ничего не мог с собой поделать. Рука так и тянулась к шоколадкам, которые так любил симбиот. А еще по утрам теперь Эдди слушал Пер Гюнт. Веном пузырился от радости и удивлялся их поразительно совпадающим вкусам в музыке.
А еще явно нездоровым было то, что Эдди льстило, что его так ревностно охраняют от посягательств других людей. Да, это совершенно точно было нездоровым, но поделать с собой Эдди ничего не мог. Стоило Веному прикрикнуть, так он сразу же давал заднюю и закрывал тему о поиске девушки. Брок никогда так остро не ощущал себя под каблуком, даже при условии, что каблуков у симбиота отродясь не было.
Веном жил в Эдди Броке уже год и мог с уверенностью сказать, что находился в санаторно-курортных условиях. Поначалу, конечно, было нелегко, но он справился. Раньше клинтарцу не приходилось взаимодействовать с людьми, поэтому сначала он сделал несколько ошибок: пытался запугать носителя, пытался, управляя его телом, найти приемлемую пищу (мда, не стоило тогда устраивать тот дебош в ресторане) и пытался спасти их шкуру, разрушив несколько улиц. Носитель был в ярости, он смешно орал и возмущался, потрясая тоненькими ручками, надувал щеки и грозился выселить из тела вотпрямщас. Ничего, кроме откровенного веселья, такое поведение у Венома вызвать не могло, но со временем он почувствовал, что, если носитель спокоен, его гормональный фон становится более приемлемым и «вкусным».
С прежними носителями у Венома такого не было. Раньше, соединяясь с другими расами, симбиот четко чувствовал ярость, гнев и страх и питался ими. Но с Эдди все было по-другому. «Добывать» из него адреналин было легче легкого — достаточно забраться на крышу и сигануть вниз. Носитель верещал как маленькая человеческая особь женского пола и дрыгался, пытаясь зацепиться за отвесную стену. Веному было смешно. Веному было вкусно.
Во время «спасения мира» от чокнутого Райота и его не менее (а может, и более) чокнутого носителя, с адреналином у Эдди все было в порядке. Клинтарец едва ли не урчал от удовольствия, поглощая новые и новые порции гормонов, которые выделял организм носителя. Вот они прыгнули с крыши, вот за ними гонится лысый хрен со своими подружками, вот в них стреляет спецназ — м-м-м, просто праздник.
А потом, буквально через несколько часов после битвы с Райотом, симбиот, едва оставшийся живым после того, как спас Эдди от огненной бури, почувствовал всю мощь адреналинового «отката». Тогда он как никогда нуждался в питательных гормонах, в том, чтобы быстрее восстановиться, но подлый Брок лежал пластом на диване мордой в подушку и, кажется, вообще ничего не чувствовал. Если честно, Веному в тот момент было даже хуже, чем, когда он заживо горел, сознательно принося себя в жертву, чтобы спасти носителя. Он надеялся, что сумеет продержаться до того, как они упадут в воду, втянется под кожу, свернется клубочком где-нибудь под желудком и дождется, пока Эдди вновь начнет психовать, давая пищу для своего симбиота.
Тогда Веном, подождав несколько дней и поняв, что Эдди зациклился на маршруте кровать-кухня-отвратительно грязная уборная, собрал все свои силы и шепнул носителю прямо в мозг о том, что он жив и хочет есть. Эдди переполошился, забегал, зачем-то купил живую рыбу и честно пытался отгрызть ей голову. И даже отгрыз, подвывая от омерзения и борясь с тошнотой. Конечно, сама рыба никакой прямой пользы для питания симбиота не принесла, однако выделившийся, после того как рыбина дернулась у Эдди прямо в рту, адреналин, заставил Венома хоть немного прийти в себя.
Потом были долгие притирания, попытки договориться и найти компромисс, но в итоге человек Эдди Брок и симбиот Веном остались вполне довольны собой и друг другом.Девятого марта, в чудесный солнечный денек, Эдди Брок встал с кровати, почесал бок, привычно отпихнул любопытную слюнявую морду от лица и поплелся в душ.
Вчера они с Веномом вновь поцапались из-за того, что симбиот хотел съесть хоть кого-то, а подлец-Эдди в очередной раз заартачился и не разрешил. Они расплевались вдрызг, Веном назвал Эдди «пэмээсной телкой», а Эдди назвал Венома «пидором». Кто такой «пидор» Веном не знал, но догадывался, что кто-то очень злобный, мерзкий и неуживчивый. Кто такая «пээмэсная телка» симбиот тоже не знал, но подслушал это обзывательство у людей, которые его охраняли до встречи с Эдди. Оно ему понравилось, потому что, похоже, было связано с коровами. Коровы — это вкусно, Веном пробовал.
Спать они легли в глубокой ссоре и теперь Веном, страдая от голода и надеясь хотя бы на шоколадку, стремился помириться. Он появлялся то с одного, то с другого плеча Брока, преданно заглядывал в глаза и громко вздыхал, роняя на пол крупные тяжелые капли слюны. Эдди был кремень. Он даже не смотрел на симбиота, демонстративно отворачивался и поджимал губы.
— Эдди, ну не говнись, — сделал очередную попытку Веном, добавив в голос просящих ноток.
— Иди нахуй, — буркнул Брок и, назло симбиоту, схватил со стола яблоко. — Ты уже совсем берега попутал. На диете посидишь.
— Ах так! — задохнулся от возмущения клинтарец. И тут же ядовито добавил. — Ну-ну, поглядим.
Сегодня у Эдди Брока был важный день. Ему, как опытному журналисту и профессионалу высочайшего класса, доверили взять интервью у Кристофера Смита. По правде сказать, такая возможность для Эдди выпала лишь благодаря тому, что все остальные журналисты наотрез отказались вести какие-либо дела с мистером Смитом. Именно поэтому Эдди быстренько был назначен «ведущим журналистом издания» и выпихнут «на передовую».
Кристофер Смит был паскудой максимального уровня. Про таких говорят «пробы негде ставить». Миллионер, ученый, медийная личность, он был как рок-звезда от мира науки. А еще он был заносчивой задницей и про него ходили слухи, что сам по себе он — пустое место. Поговаривали, что Кристофер Смит просто очень прыткий и ловкий молодой человек, виртуозно присваивающий себе чужие наработки и таким образом пробивший себе путь на пик славы. Про это, кстати, Броку спрашивать строго-настрого запретили. Язык у него, конечно же, чесался, но, когда он вспоминал полуголодные месяцы в грязной конуре, которую по ошибке сдавали как квартиру и в которой он оказался как раз-таки благодаря своему длинному языку, журналистский энтузиазм моментально утихал, уступая место логике и здравому смыслу.
У Эдди был список дозволенных вопросов, утвержденный главным редактором и агентом самого мистера Смита (подумать только, у «простого ученого» есть собственный агент!). Однако существовала проблема, которую редактор преподносил как практически нерешаемую, а Эдди воспринимал со здоровым пофигизмом. Ему, как человеку привыкшему, было все равно: проблемой больше, проблемой меньше… Так как Кристофер Смит был не просто заносчивой задницей, а очень молодой заносчивой задницей, то ему доставляло определенное удовольствие морально измываться над людьми более старшими. Он, едва перешагнувший рубеж совершеннолетия, быстро расчистил себе дорогу на Олимп (возможно, тут помогли связи его мамочки-сенатора, но про это тоже спрашивать было запрещено) и с каждым витком своей карьеры становился все более и более недосягаемым для простых смертных. Его любимым развлечением было согласиться на интервью, дождаться журналиста, выйти к нему, а потом, глядя прямо в глаза, заявить, что беседы не будет. Отмазки каждый раз были все безумнее. То мистер Смит слишком устал после экспериментов, то мистер Смит готовится ставить новый опыт, то журналист не слишком резво вскочил со стула при виде мистера Смита и тот оскорбился… Что характерно, чем старше был журналист, тем сильнее Кристофер куражился над ним, указывая тому «его место». Эдди Броку было сорок лет, и он был ровно в два раза старше паскуды-Смита.Вырядившись в свой лучший костюм, Эдди раздраженно отмахнулся от щупалец Венома, пытающихся помочь завязать галстук, покрутился перед зеркалом, провел ладонью по волосам и, в целом, остался доволен. Оросив себя ароматом от Хьюго Босс (Веном трусливо втянулся в кожу), Брок довольно улыбнулся — он был готов на двести процентов.
— Ну хотя бы сосиску, ну по-жа-луй-ста! — нудел над ухом Веном, вновь появившись из плеча носителя.
— Иди нахуй, — процедил Эдди.
Он уже давно простил симбиота и даже сам стыдился собственной вчерашней вспышки. По-хорошему, клинтарца действительно было пора кормить и можно было бы прогуляться вечером и найти какого-нибудь грабителя или насильника, благо, этого добра в городе было навалом. Но мандраж перед интервью не давал Броку покоя, и он решил, что, если все пройдет как надо, он на обратном пути позволит Веному порезвиться.
— Я тебе еще покажу! — пригрозил Веном и оскорбленно растворился в теле мужчины.
Сияющее здание научного центра имени себя Кристофер Смит отстроил почти в самом центре города, чтобы отовсюду люди могли наслаждаться его величием и сиятельностью. На проходной Эдди заполнил кучу бумажек, отказов от претензий, согласий на обработку данных и прочего, и прочего. В конце он даже особо не вчитывался, умирая от желания наконец-то прийти, послушать о том, какой мистер Смит замечательный, записать самые ядреные его перлы и вечером оформить их в жополизательную статью. Но вообще-то, гораздо лучше было бы, если бы Кристофер отказался от интервью. Да, Эдди лишился бы премии и повышения зарплаты, но тогда бы не пришлось писать заметку об этом огрызке. Страсть к правде и страсть к деньгам рвали Эдди на куски.
Он мимолетно поскучал о славных временах, когда его принципы еще не были растоптаны нищетой и жалким существованием.
Пройдя, наконец-то, контроль, Эдди забрал свой паспорт, зашел в сияющий лифт и быстро вознесся на семидесятый этаж.
На семидесятом этаже все было белое, зеркальное, с заостренными углами. Весь интерьер буквально орал о своей ультрасовременности и супер-стильности.
Агент Кристофера Смита, девушка с акульей улыбкой и характером, вежливо предложила журналисту присесть. Эдди благодарно кивнул и опустился на высокий стул, сияющий хромированными ножками.
Время тянулось как подсохшая жевательная резинка. Десять минут, пятнадцать, двадцать…
— Нам кажется, или он охуел? — раздалось в голове.
— Отвали, — шепнул Брок, делая вид, что кашляет и прикрывая рот ладонью.
Веном насупился и как-то особенно противно шевельнулся внутри.
Через сорок минут в зал вплыл Кристофер Смит. Тощий, очкастый, лопоухий, он производил не лучшее впечатление, однако костюм, стоимостью в месячную аренду квартиры Брока, сглаживал все нюансы внешности.— Приветствую вас, мистер Смит. Меня зовут Эдди Брок, я из газеты… — бодро начал Эдди, но замолчал, остановленный властным жестом.
— Можете не стараться. Я отказываюсь от интервью, — в блеклых глазках Кристофера блеснуло торжество.
— Но…почему? — Эдди, хоть и не желал говорить с этим типом, было обидно, как профессионалу.
— Ни на что не намекаем, но кстати, мы все еще очень хотим есть, — густой звучный голос прозвучал в самом мозгу Эдди, и тот вздрогнул от неожиданности.
— Кхм, — предупреждающе кашлянул Брок, давая понять симбиоту, что сейчас не место и не время обсуждать свои гастрономические пристрастия.
— Вы, знаете ли, не похожи на нормального журналиста. Мне кажется, что вы недостаточно профессиональны для того, чтобы брать интервью у известных людей, — с наслаждением припечатал мистер Смит. Он явно упивался своей властью, нагло улыбаясь прямо в лицо мужчине.
Эдди сжал кулаки и глубоко вдохнул, стараясь успокоиться. Веном внутри зашевелился.
— Кстати, мы вот тут подумали. Ты плохо себя вел, Эдди, — игривым голосом заявил клинтарец. — Фу, плохой носитель. Тебя надо наказать.
— Не сейчас, — умоляюще шепнул Брок, надеясь, что симбиот уж не совсем отбитый на голову.
— Что, простите? — вскинул брови мистер Смит.
Эдди помотал головой, мол, ничего такого, что стоило бы вашего внимания. Кристофер удовлетворенно кивнул, продолжая свой унизительный монолог об уровне профессионализма мистера Брока. Он уже прошелся по его неудаче с Дрейком и плавно приближался к тому, что тот теперь работает во второсортной газетенке.
Тонкое щупальце выросло из левого бицепса Эдди и, извиваясь под рубашкой, поползло к подмышке.
— Как мы относимся к эпиляции? — участливо поинтересовался Веном, захватывая щупальцем волосок в их подмышке. — Мы тут внезапно подумали, что шерсть на нашем теле — это некрасиво.
— Нет, нет, нет, пожалуйста… — Эдди едва шевелил губами. По спине покатилась крупная капля пота. Все внимание Брока сжалось до маленькой точки, там, под одеждой, где подлый «сосед по телу» творил бесчинства. Самодовольная болтовня ученого доносилась до журналиста будто бы сквозь подушку.
— Что вы там постоянно бубните? — возмущенно спросил Смит, заметив, что его слушают с недостаточным уровнем трепета.
Именно в этот момент коварный симбиот рванул за волосок, вырывая его с корнем. Лицо Эдди покраснело, глаза выкатились и наполнились слезами. Боль была неожиданной, обжигающей и очень яркой, она вонзилась тонкой иглой в кожу и, кажется, дошла до самого мозга.
— Сука! — заорал он прямо в лицо ошеломленному ученому. — Какая же ты сука! Я ненавижу тебя! Сожгу твою задницу без малейшего сожаления!
У Кристофера Смита подкосились ноги. Эдди понял, что совершенно неприемлемо сорвался и, скорее всего, его сейчас выставят вон. И будут правы. Агентша-акула подорвалась, крикнув, что вызовет охрану, но ученый неожиданно рявкнул на нее так, что на этаже задребезжали стекла.— Никакой охраны! Кофе мистеру Броку! У нас будет интервью!
С абсолютно бараньим выражением лица Кристофер смотрел в рот журналисту, блеял ответы и мечтательно улыбался. Эдди читал вопросы, уткнувшись в бумажку так, будто бы страдал страшнейшей степенью близорукости. В глаза ученому он предпочитал не смотреть. Эх, надо же было так облажаться, пизде-е-ец.
На двадцатой минуте интервью мистер Смит попросил звать себя Крис.
На пятидесятой — спросил, что делает Эдди сегодня вечером. У Брока начали закрадываться нехорошие подозрения.
Через полтора часа, когда абсолютно выжатый Эдди собирался уже запрыгнуть в лифт и свалить из этого гнезда фриков, Кристофер положил ему руку на плечо и проникновенно шепнул, что если мистер Брок все же решит «сжечь его задницу», то пусть звонит в любое время. И сунул в карман бумажку с номером телефона.Эдди шарахнулся от него, сбил стул, растерял листы с ответами, нагнулся их собрать, вырвав из тщедушной груди мистера Смита сладострастный вздох, и, наконец-то, скомкано промямлил, что у него, вообще-то, серьезные отношения. Получив в ответ обещание ждать столько, сколько нужно, Брок резвым галопом удрал в лифт и поклялся себе, что больше никогда… Нахрен эти премии и повышения зарплаты, тут бы ноги унести.
Кажется, Кристоферу Смиту, простите, Крису, не хватало строгого «папочки», который не побоится поднять на него голос. И этого самого «папочку» он увидел в несчастном Эдди Броке. На самом деле Эдди никогда не был «папочкой», для этого у него был слишком мягкий характер, хотя иногда у него и бывали вспышки гнева, но у кого их нет. Да, бывали моменты, когда мужчина выходил из себя, мог накричать и затеять ссору, но это случалось довольно редко — он предпочитал компромиссы и мирное решение проблем.
Журналист, дождавшись, когда створки лифта закроются и кабина начнет движение, выдохнул сквозь зубы «Пидор, блять» и стукнул кулаком об стенку.
Веном, чувствуя, что перегнул, сидел тихо-тихо, лишь изредка примирительно поглаживая запястье носителя, скрытое под рукавом рубашки.
— Серьезные отношения — это я? — осторожно спросил симбиот, прощупывая почву. Они уже шли по улице, ловко лавируя между прохожими.
— Не твое дело, — отрезал Эдди, нервно потирая подмышку. Между прочим, до сих пор больно! И откуда Веном набрался этой гадости про эпиляцию?! Надо запретить ему смотреть телевизор. Хотя разве этому можно что-то запретить…
Клинтарец тяжко вздохнул, подумал, поползал по организму, отдаваясь то тут, то там легкой щекоткой. От голода он становился капризным и раздражительным, а еще ему казалось не очень справедливым, что Эдди постоянно обижается, а он, симбиот, должен идти на уступки. Конечно, Брок тоже мирился с некоторыми, как он утверждал, «недостатками» Венома, но сам симбиот считал себя образцово-показательным и не имеющим этих самых «недостатков».
— Кстати, мы назвали этого хлыща пидором. Как и меня, — проинформировал Веном и внезапно тоже решил обидеться. Смысла оскорбления он так и не узнал, но все больше укреплялся в мысли, что так называют максимально неприятных личностей.
— Тц, отстань, так и будешь к словам цепляться? — заворчал Эдди, прижимая пальцы к уху, изображая разговор по блютуз-наушнику. Люди перестали на него оборачиваться, вновь утыкаясь в смартфоны. — Я сказал сгоряча тогда…
Веном почувствовал, что попал в точку. У носителя выделилось немного адреналина. Нервничает. Значит, совесть нечиста. Симбиот торжествующе запузырился на животе и боках Брока, что могло означать мерзкое хихиканье, и нырнул вглубь тела Эдди. Ответом своего носителя он не удостоил.
Подумав, Эдди зашел в магазинчик возле дома и купил шоколадных конфет с разными начинками. Пожалуй, он действительно вчера перегнул, сам спровоцировал симбиота на ссору и последующую «диверсию». Как говорила соседка, заменившая Броку мать, «Эдди, будь умнее, помирись первым». Частенько Эдди ни в какую не желал быть «умнее», но, все же, с тем, с кем делишь одно тело, надо быть покоммуникабельнее. Мало ли что взбредет в зубастую башку в следующий раз и за что Веном еще решит дернуть.— Мы не будем их есть, — тут же сообщил Веном вредным голосом. Конечно, если быть до конца честным, конфеты его просто заворожили, особенно те, круглые, в ярких фантиках с полоской, но отступать на полпути клинтарец не желал. Он хоть и не был знатоком человеческих отношений, прекрасно изучил Эдди, и знал, что, если тот начинает так суетиться и егозить, значит, чует за собой косяк.
— Значит, будут лежать, пока не протухнут. Потом выкину, — покладисто ответил Эдди, чувствуя, как сердито заерзал внутри симбиот. Богатый жизненный опыт подсказывал Эдди, что, если уж начал подлизываться, надо идти до конца. Если объект «подлизывания» ломается и пытается отпихнуться, значит, надо просто увеличить накал подхалимажа. Этот способ был опасен тем, что в итоге могли дать по морде. Но могли и просто дать. Но так эта тактика работала с девушками, а вот как она сработает и сработает ли вообще со склочной инопланетной тварью — вопрос. Хотя других идей у Эдди все равно не было, поэтому он прямо на улице достал из пакета самую большую и самую вкусную конфету и демонстративно ее откусил.
Веном так же демонстративно промолчал. Конечно, он чувствовал, как у носителя изменился гормональный фон, автоматически выделились гормоны радости, реагируя на шоколад. Но что-то было не так. Оставалось какое-то гаденькое послевкусие, будто привкус дохлятины оседал на языке. Веном недовольно заворочался. Противный носитель будто специально делал ему плохо, подсовывал какой-то не такой шоколад, который провоцировал выделение невкусных гормонов. Симбиот обиделся еще сильнее.
Молчал клинтарец до вечера, оскорблено фыркая на все неуклюжие попытки примирения. Он демонстративно по очереди отказался от шоколада, сладкой газировки и даже от предложения купить на рынке живую курицу. На все поползновения Брока он лишь надменно фыркал и наотрез отказывался вылезать из тела, ворочаясь внутри, противно трогая внутренние органы, угнезживаясь между ними и явно готовясь обижаться еще долго-долго.
Эдди и не думал, что он отвык от крупных ссор с симбиотом. Постоянное его присутствие, едкие комментарии и нытье о еде казались уже «обязательно частью» в программе очередного дня. Сейчас же, заткнувшийся и притихший Веном, казалось, строил козни против носителя и планировал какую-то гадкую месть. Но, если честно, мести Эдди опасался не так сильно, как банальной скуки. Он привык к Веному, к его дурацким шуткам и тупым комментариям, к его «ценным указаниям» в процессе написания статей, его попыткам поучаствовать в интервью и прочим глупостям, которые вытворял симбиот.
Вечером Веном даже не вылез посмотреть вместе кино, хотя Эдди, чтобы ввести клинтарца в искушение, поставил на просмотр ужастик с чудищами, погонями и криками-визгами. Он знал, симбиоту нравилось такое, тот смешно ухал и фыркал, когда выскакивал очередной скример, а уж если второстепенный герой решал пойти в темный подвал, Веном начинал аж трястись от предвкушения и слегка клацать зубами, как кот, заметивший за окном птицу. Обычно в такие моменты клинтарец вылезал из тела Эдди почти полностью, сворачивался у него на груди клубком и смотрел в экран, не мигая.
Сегодня же Веном даже носа не высунул, не отреагировав на напуганные вопли, доносящиеся из телевизора. Плюнув, Эдди переключил канал и наткнулся на старую комедию, которую Брок смотрел еще в детстве и нежно любил за легкий юмор и ненавязчивый сюжет.— Я посмотрю это, если ты не против, — мужчина вновь попытался вывести симбиота на разговор. Внутри почувствовалось шевеление, будто Веном махнул рукой, мол, делай что хочешь. Эдди пожал плечами, примирительно погладил себя по животу там, где шевелился под кожей клинатрец, и, развернув очередную конфету, закинул ее в рот. Увлекшись просмотром фильма, он и не заметил, как пару раз рассмеялся в голос, наблюдая за приключениями незадачливого главного героя.
Веном ничего не понимал. Сейчас, когда Эдди расслабился и отвлекся, его гормоны стали гораздо, гораздо вкуснее. После каждой шутки, донесшийся с экрана, мозг Эдди выбрасывал все новые и новые порции серотонина. От любопытства Веном вылез наружу, внимательно глядя то на экран, то на своего носителя. Пока Эдди не замечал его, он был расслаблен и спокоен, однако, когда Брок увидел любопытную морду рядом, он сразу напрягся. Серотонин неумолимо пошел вниз, чем несказанно огорчил симбиота, зато в кровь выделилось небольшое количество адреналина, которое было достаточно высоким, чтобы перебить вкус других гормонов, но слишком низким, чтобы насытить клинтарца.
— Ты специально, — обвиняющим тоном процедил Веном.
— Да что с тобой такое?! — вздрогнув, взвыл Эдди, мгновенно начиная сердиться. — Что опять не так?!
Адреналин рванул вверх, серотонин и вовсе перестал вырабатываться. Веном сердито задышал.
— Ну хочешь, пойдем и сожрем кого-то, ну? — Брок предпринял отчаянную попытку. — Только хватит уже дуться. Я тут перед тобой чуть ли не на левой пятке кручусь.
Симбиот скрылся внутри тела носителя, пережидая бурю. Просканировав все системы и показатели человека, он пришел к выводу, что Эдди очень устал, эмоционально вымотан и, по-хорошему, не следовало его сегодня никуда тащить. Даже при условии, что жрать хотелось невероятно. Веном старался беречь своего носителя.
— Завтра. А сейчас, будь добр, съешь еще одну конфету, — клинтарец вновь выполз из тела, почти полностью засовывая башку в пакет с конфетами, толкаясь глянцево-черной мордой об руку Эдди. — Нет, не эту. Вон ту, с кремовой начинкой. Да-да, давай, вытаскивай.
Эдди усмехнулся, доставая шуршащую конфету в красивой золоченой обертке. Симбиот внимательно проследил, чтобы Брок засунул ее в рот и проглотил. После этого Веном решил сменить гнев на милость, переполз на грудь своему носителю, примостил башку прямо напротив сердца, слушая его мерный стук, и прищурил глаза.
— Переключить на ужасы? — спросил Эдди, подхватывая с дивана пульт. Он поверить не мог, что симбиот прекратил дуться, поэтому решил пока не переставать подлизываться.
— Оставь, — великодушно разрешил Веном и, вытянув щупальце, деловито зашуршал в пакете, выискивая особо вкусные сладости.
Гормональный фон носителя успокаивался, мужчина перестал нервничать и расслабился, полулежа на диване. В какой-то момент Эдди приподнял руку, легко, на пробу, дотрагиваясь до глянцевой гладкой головы симбиота, и осторожно погладил ее, мягко перебирая пальцами. Веном никак не стал комментировать такие манипуляции, однако чуть повернул голову, показывая, что прикосновения приятны и Броку следует продолжить его гладить. Странно, но у Эдди тут же начал выделяться доселепочти нераспробованный симбиотом гормон: окситоцин. Кажется, он был одним из самых приятных. Веном прикрыл глаза, переставая следить за происходящим на экране, и, подумав, вытянул дополнительное щупальце и начал мягко массировать затылок носителя, путаясь в коротких жестких волосках и ласково поглаживая кожу.
— Извини, я не должен был тебя обзывать, — Брок остановился, подождав, пока симбиот недовольно приоткроет молочно-белый глаз и сердито взглянет на мужчину.
— Угу, — промычал симбиот и, подумав, решил окончательно восстановить справедливость. — Мы тоже были не правы. Мы совершенно точно не похожи на телку. Мы считаем, что ты гораздо, гораздо вкуснее. И без рогов.
Эдди прыснул. Ох, Веном-Веном, наивная душа.
— Прости, ты имел в виду «телку» с рогами и копытами?
— Конечно, с рогами и копытами, — сварливый голос у Венома раз за разом получался все лучше. — Какую же еще?
Эдди замотал головой, мол, никакую. Все же, несмотря на весь интеллект и инопланетянские супер-способности, клинтарец в некоторых вопросах оставался чист и невинен, как ромашка. Особенно плохо, по мнению Брока, симбиоту давались межличностные отношения типа дружбы и любви. Первые пару месяцев Веном, реагирующий на настроение Эдди, так и подзуживал его схватить Энни, содрать с нее юбку и отодрать как следует. Эдди ругался, грозился всеми карами, разъяснял, что так делать нельзя и обществом такое поведение порицается. Веном, конечно, вводил контраргументы о том, что жрать людей тоже общественно порицается, но тем не менее… Однако, когда уже ни на что не надеявшийся Брок просто сказал Веному, что такое обращение очень обидит и травмирует Энни, симбиот крайне поразился и тут же дал заднюю. Обижать он ее не хотел. Просто не понимал, как половой акт (даже не согласованный) может обидеть. На Клинтаре вообще никто ничего не согласовывал и все отлично жили, и Веном нормальный вырос. Земля была такая сложная, замороченная, полная глупых, по мнению Венома, условий, но такая интересная, красивая и живая, что симбиот прощал этой планете все ее недостатки. А еще тут жил Эдди.
Эдди положил руку на живот, чтобы Веному было удобнее упираться подбородком при просмотре, и вновь опустил ладонь на блестящую глянцево-черную голову. Симбиот аж причмокнул от удовольствия. Эдди так ласково его гладил и так мощно вырабатывал гормоны счастья и привязанности, что клинтарец даже чуть-чуть опьянел от избытка питания. Прикрыв и без того закрывающиеся глаза, он хотел было спросить у носителя, что случилось с его гормональным фоном, но не успел — они заснули.