один раз на Новом Вавилоне

Её волосы уже совсем отрасли. Они небрежными кудряшками свисают до скул, вьются в десять раз сильнее, путаются в сто раз сильнее, и Офелия смотрит в зеркало, пытается расчесать и привести в порядок. Офелия смотрит в зеркало, удивляется своему поразительно живому взгляду, поразительно живому Арчибальду за спиной, поразительно живому Вавилону. Она протягивает руку, кончиками перчаток касается зеркальной поверхности, и она растекается, превращается во что-то... мокрое? Офелия машинально ступает, проходит в комнату Октавио, который приветливо машет рукой и молчит. Он смущается и видит что она совсем не рада. Она снова не там. Анимистка выдавливает подобие дружелюбной улыбки, и снова проходит через зеркало. Снова и снова, снова и снова. По изученной схеме. Она искренне надеется. Часами смотрит в зеркала. Часами сидит в подвале Центра. Офелия сжимает плечи и шмыгает носом, когда опять заходит в душ. Она понимает свою беспомощность, и от того горло сжимается. Она постоянно смотрит в зеркало, надеясь на его возвращение. Она желает что сейчас его рука выйдет из зеркала, что она схватится за него, что он выйдет и будет рядом с ней. Офелия рассматривает свои уродливые ладони, но понимает, что так нужно. Что так задумано. Она снова пытается заплакать. Хочет разрыдаться, прижаться головой к коленям крёстного, как в далёком детстве. Но глаза сухие абсолютно, и это вызывает ужасное чувство отвращения. Шарф снова спит. Офелия понимает, что она не нужна ему. Что им движет только жалость. Офелия ненавидит жалость. Ненавидит жаловаться. Ей чуждо это чувство. Она его не ощущает. И долгие вечера на Новом Вавилоне проходят за бесконечными книгами. Но всё меняется, когда она чувствует запах спирта. Одним из самых холодных и тягостных вечеров, когда руки опускаются и глаза сами закрываются, зеркало задолжало. Сердце пропускает стук. Офелия дрожит, подходит к зеркалу. От него несёт спиртом и отчаянием. Таким знакомым спиртом и таким незнакомым отчаянием. Она протягивает руку вперёд. И что-то хватается за её ладонь. Кто-то. Со всей силы тянет, скрепя зубами и сжимая глаза. Офелия чувствует такой прилив сил, что готова горы свернуть и уничтожить Изнанку. Вдруг становится легко. Она смотрит на потолок и удивляется слезам, появившимся впервые за много месяцев. Она молчит, боится смотреть вниз. Она знает, кто вышел с Изнанки. Она знает, кто сидит перед ней. Она знает этот голос. — Офелия, посмотри на меня. Офелия переводит взгляд, и весь мир взрывается мириадами фейерверков и хлопушек. Он сидит перед ней. Без глаза. Изнанка забрала его глаз.