Цитадель Дракона

      Гардиния. Середина знойного лета. Яркий солнечный свет заполонил комнату, где безмятежно спала девушка. Ее рыжие волосы при свете дневного светила Земли стали еще насыщеннее. Это было раннее утро, в открытое окно вовсю щебетали пернатые, призывая к пробуждению своей звонкой птичьей трелью. Чуть поерзав на постели, фея медленно открыла глаза и тут же нахмурилась. Она шумно вздохнула, приподнялась на кровати и, прищурившись, опустила босые ноги в мягкие тапочки. Спустя минуту девушка все-таки встала, подошла к окну и закрыла его, попутно задергивая плотные шторы. Настольные маленькие часы показывали четверть седьмого.       — Невероятная прелесть, — недовольно буркнула так и не выспавшаяся фея, после чего повалилась обратно в еще теплую постель.       Непривычно ранний подъем был чем-то из ряда вон выходящим для юной особы, которая просыпалась обычно к полудню. Только прилегла, как тут же раздался телефонный звонок. Скривившись от экранного света и не в силах прочесть имя звонившего одним глазом, она отклонила вызов. Но на том конце линии оказалась довольно настойчивая личность: на пятый раз, нехотя, все же пришлось ответить, лишь бы больше не названивали.       — Кто бы это ни был, я не желаю сейчас разговаривать, — раздраженно бросила в трубку девушка, запустив руку в спутанные за время сна огненные волосы.       — Блум! Срочная новость! Нам нужно встретиться и как можно быстрее! Сейчас!       — Стелла, — нарочито удивленным голосом отчеканила Блум, — не поверишь, но ровно через секунду у меня уже состоится важная встреча. С моей кроватью. Все, кладу трубку.       — Стой, это очень важ…       Не став дослушивать подругу, Блум отключилась и накрылась одеялом с головой. Она никогда раньше не позволяла быть себе резкой по отношению к близким друзьям, но в последнее время стала слишком равнодушной ко всему происходящему вокруг. Индифферентно. Именно данным словом можно описать отношение Хранительницы Огня Дракона к жизни в целом. Она полностью оградилась от волшебного мира, своей магии, ныне окружавшего ее общества. Майк и Ванесса — это все, что осталось в сфере ее интересов.       Существует мнение, что из состояния безразличия уже не вернуться в мир красок и эмоций. Сейчас чувства Хранительницы глубоко заперты на замок с миллионом скважин, будто нажали красную клавишу «OFF» и та окончательно залипла. Да и к чему что-то чувствовать, жить, как прежде, с бурями эмоций, когда, в конечном счете, нет цели? Как и смысла жизни. Дни вязко тянутся по инерции, день сменяет ночь и так по кругу. Абсолютно ничего примечательного. Где-то в глубине души Блум понимала, что нужно выбираться из этого состояния, но желания не было от слова «совсем». Не было мотива и причины. И она продолжала медленно гаснуть, смирившись с положением.       Все двадцать четыре часа и семь дней в неделю фея пребывала в состоянии апатии и депрессии на протяжении довольно долгого времени. Единственной отрадой для девушки был Кико, ее милый пушистый кролик, который всегда укладывался или на колени к Блум, или под боком, согревая фею. Он действовал на нее как успокоительное.       От клуба «Винкс» ей больше не хотелось слышать никаких вестей, кроме того, что все девочки в порядке. Негласный лидер, покинувший свою команду, не должен больше являться ее частью, а быть заменен кем-то, но все оставалось по-прежнему. Блум покинула Винкс, отвернулась от всех, только от нее отворачиваться не хотел никто. Все ее понимали и относились с жалостью. Но вот огненная фея на дух не переносила жалость к себе: она была ей противна до невозможности, потому что таким образом девушка чувствовала себя еще более растоптанной и никчемной.       Сон не возвращался. Но и вставать не хотелось. Рука медленно потянулась к настольной лампе и зажгла тусклый свет. Взгляд изучал содержимое прикроватной тумбочки и, уцепившись за твердый серый переплет объемной книги, остановился на ней. Наверное, ее вчера оставила мама, когда заходила в комнату своей дочери почитать в тишине, чего нельзя было сделать в любой другой части дома из-за шума: Майк с бригадой рабочих сновали из спальни в гостиную, собирая новый мебельный гарнитур и вешая модульные картины. Блум взяла книгу в руки и принялась осматривать. Это был один из томов американского классика, Эрнеста Хемингуэя, содержавший несколько объемных произведений. Открыв страницу с закладкой, фея быстро пробежалась глазами по тексту. Будучи с детства приверженцем жанра фэнтези и фантастики, девушка не слишком разделяла литературных вкусов Ванессы. Блум оглядела комнату: в паре метров не было больше ничего для чтения, кроме данной книги, поэтому со вздохом она принялась читать то, что оказалось под рукой. Начинать с середины ей показалось неинтересным и только собравшись открыть самое начало увесистого тома, она вдруг наткнулась на следующие строки, почему-то решив дочитать абзац: «Когда люди столько мужества приносят в этот мир, мир должен убить их, чтобы сломить, и поэтому он их убивает. Мир ломает каждого, и многие потом только крепче на изломе. Но тех, кто не хочет сломиться, он убивает. Он убивает самых добрых, и самых нежных, и самых храбрых без разбора. А если ты ни то, ни другое, ни третье, можешь быть уверен, что и тебя убьют только без особой спешки» .       Оторвав взгляд, девушка подняла глаза, явно обдумывая прочитанное. Она резко захлопнула книгу и небрежно бросила ее возле лампы. Желание читать внезапно пропало. Из лазурных глаз вмиг брызнули слезы, нагоняя воспоминания. Быстро вытерев не прошеную влагу холодным кулаком, Блум укрылась под одеяло с головой. Ступни замерзли; она подтянула их под себя, согревая телом. В противовес ногам, в ладонях начал собираться жар — магия рвалась наружу из-за прилива эмоций, что находились под запретом и строгим контролем их хозяйки. Обхватив горячими руками холодные голени, по спине пробежались мурашки и фея успокоилась.       За дверью послышались шаги. Вероятно, уже наступила половина седьмого утра, родители проснулись и начали собираться на работу. В отличие от них, ей не нужно было никуда рано вставать и спешить по делам. Максимум, Блум заглянет к маме в магазин после обеда и предложит свою помощь. Потом вернется домой и начнет готовить ужин. Приготовление блюд стало не просто рутинным занятием, а любимым делом, хобби. Оно придавало сил и отгоняло тяжелые мысли прочь, наполняя душу искренней и нечастой радостью.       Согревшись, девушка вытянулась вдоль всей кровати, лениво потягиваясь. Ей стало совсем жарко, отчего Блум стянула одеяло до груди, вытащив руки наружу, закрыла глаза в намерении заснуть и перевернулась на живот, свесив правую руку. Воспоминания сразу же врезались в сознание.       «Эраклион. Вечер. Дворец и музыка. Она кружит в танце вместе с любимым принцем. На ее пальце сверкает миниатюрное колечко из золота, которое ей подарил парень, улыбающийся напротив и держащий ее за руку и талию.       — Ты так загадочна и молчалива сегодня, — протянул он, не в силах сдержать искристую улыбку.       — Я просто безумно счастлива, — Блум крепче сжала его плечо, — и… не могу передать словами, — она смутилась, прикрывая глаза и чувствуя, как пробегают по ней мурашки, а сердце ускоряет темп.       — Я тоже, — блондин выдержал паузу. — Невыразимо, как счастлив я, — он поцеловал фею в лоб, обдавая своим горячим дыханием.       Они улыбались и танцевали, не проронив больше ни слова. Внутри девушки словно кружили бабочки, и громко бился пульс по всему телу. Она приложила ладонь к груди принца и ощутила под пальцами частое биение. Юноша неотрывно смотрел на нее; в его глазах читалось открытое восхищение этой милой, очаровательной феей с огромной душой и сердцем».       Слезинка медленно скатывалась по бледной коже, растворяясь в ткани наволочки. В голове набатом звучали слова Ская, отчего боль ударяла прямо в виски.       — Ну почему…, — глухо простонав в подушку и обхватив ее руками, Блум пыталась прекратить ворошить воспоминания и успокоиться.       Через несколько минут ей действительно это удалось, и девушка почувствовала, как слабеет и начинает засыпать. Через полудрему она услышала голос:       — Блум, милая, ты спишь? — дверь бесшумно отворилась, впуская вместе с Ванессой полоску света.       — Мама? — хрипло отозвалась девушка. — Нет, я…Что-то случилось?       Приподнимаясь на кровати и прогоняя неудачный сон, Блум протирала глаза, всматриваясь на вошедшую женщину. Та чуть прошла в комнату, отойдя от порога, и остановилась.       — Эмм…, — Ванесса непривычно замялась, обхватив предплечье, и оглянулась. Через мгновенье из-за ее спины показался женский силуэт, вышедший постепенно вперед неуверенной походкой, равняясь с хозяйкой дома. В лице гостьи Блум узнала свою подругу — ею оказалась недавно звонившая принцесса Солярии.