* * *
– О, вот и ведьма явилась! – воскликнул тощий и длинный, как жердь, парень, стоявший чуть в стороне от кучки моряков, толпившихся возле чего-то большого, красно-бурого, отдаленно напоминавшего выкорчеванный с корнями сосновый ствол. Вокруг «ствола» растекалась большая лужа, подступая к ногам стоявших рядом с ним людей. И конечно же, никакое это было не дерево: возле самых «корней» на нем виднелся огромный глаз – самый настоящий, блекло-желтый, со зловещим угольно-черным зрачком. При одном только взгляде на этот глаз у Серен противно заныло под ложечкой. Однако со страхом она все-таки справилась. И уверенно, насколько это удавалось на покачивавшейся палубе, направилась к таинственному морскому существу. – Глянь-ка, почтенная, – подал голос седой коренастый мужчина, едва она приблизилась к морякам. – Вот что за чудо такое – никак не поймем! Вроде бы не то спрут, не то каракатица – но не такого же ей быть роста! Может, это кто-то из славных, по твоей части? К громадному, не меньше чем в полтора человеческих роста, существу Серен подошла, сморщив нос и прикрыв глаза: преодолеть брезгливость оказалось труднее, чем страх. Существо лежало на палубе совершенно неподвижно – значит, скорее всего, было мертво. И все равно она мысленно содрогнулась. Неужели сейчас ей придется рассматривать эту жуткую склизкую тварь, трогать ее руками? Между тем собравшиеся возле чудища моряки смотрели на Серен, и все – по-разному. Самые молодые – с веселым любопытством. Те, что постарше, воспитанные в уважении к служителям древних богов, – со сдержанным почтением. А пожилой толстяк, наверняка навидавшийся всякого за долгие годы службы, – с недоверчивой, даже глумливой ухмылкой. Как ни странно, именно насмешливый взгляд толстяка и побудил Серен к действию. Пересилив себя, она решительно подошла к распластавшемуся по палубе существу и наклонилась над ним. То, что издалека выглядело корнями, вблизи, разумеется, оказалось щупальцами. Два из них были чудовищно длинными: казалось, они превосходили в длину всё остальное тело этого создания. И разумеется, кроме них нашлось еще восемь – куда более коротких, зато по всей длине, а не только на концах, несших многочисленные кольца присосок. Как и полагалось головоногим моллюскам. Теперь, поняв, кто перед ней, Серен почувствовала себя намного увереннее. Что ж, уже можно было кое-что озвучить! – У этого существа десять щупалец с присосками, – важно заявила она. – Два длинных, восемь коротких. Такое бывает у каракатиц и у кальмаров. У спрутов щупалец только восемь. Значит, это не спрут. – Что не спрут – и так понятно, – хмыкнул толстяк со свистком. – Те округлые, как орехи, а этот – что твое бревно! – Ай да старина Давис! – восторженно выкрикнул тот же самый долговязый парень. А Серен почему-то так надеялась на его поддержку! – Ну да, «бревну»-то как раз плавать и сподручнее, – все-таки не растерялась она. – А спруты – те всё больше по дну бродят. – Ну и разницы мне с того, плавает оно или на дне сидит? – ухмыльнулся в ответ толстяк и многозначительно покрутил длинный ус. – Ты мне лучше вот что скажи, ведьма. Ежели тварь такая, скажем, до шлюпки доберется – потопит ее или нет? Ну... – протянула Серен – и растерянно замолчала. Ответа она не представляла себе даже приблизительно. Да, кальмар был огромным. Но известно же: большой – вовсе не обязательно сильный. А толстяк вдруг совсем по-женски хихикнул и победно осклабился. – Вот! – громко изрек он и воздел к небу толстый корявый палец. – Запомните, парни: такие они – нынешние ведьмы! Только и умеют, что мудрствовать, – а по-настоящему нужного-то и не знают! Серен моргнула, шмыгнула носом. Глаза ее стремительно увлажнились: еще немного – и из них ручьями хлынули бы слезы. – Неправда. Я знаю, – раздался где-то неподалеку хорошо знакомый голос. – Рассказать? Олаф! Унылый заучка Олаф, выходец из каких-то совсем варварских земель, да еще и сущий сакс обличьем! Но как же обрадовалась сейчас Серен его появлению! Между тем Олаф уверенно подошел к толпившимся морякам и остановился перед кальмаром. Серен мысленно называла это чудище именно так – кальмаром, – тем более что оно и не было похоже на широкотелую приплюснутую каракатицу. Судя по всему, Олафа размер кальмара впечатлил ничуть не меньше, чем моряков. Некоторое время он внимательно рассматривал распростертую на палубе тушу, удивленно качал головой и даже пару раз присвистнул. Затем он присел на корточки, потрогал одно из усеянных присосками щупалец и наконец вынес вердикт: – Хорош кракен – ну прямо как в северных сагах! – Это кто такой – кракен? – шепнула Олафу Серен. Тот обернулся, загадочно ухмыльнулся. – Расскажу сейчас. Сначала только клюв у него отыщу – интересно же! Моряки, однако, оказались нетерпеливы: ждать, пока Олаф закончит копаться среди щупалец морского чудища, не пожелали. – Хм... Бараха, что ли, спросить, пока его девка не пришибла? – ухмыльнувшись, произнес долговязый. – Он же у нас как раз северянин! – Так про эти саги не уладов спрашивать надо, а чужаков с востока, – буркнул в ответ толстяк со свистком на шее. Долговязый разочарованно поморщился и хмуро уставился на Олафа. А тот по-прежнему сидел, склонившись над красновато-бурой тушей, и неторопливо ковырялся между щупалец чудища. В конце концов терпение иссякло и у Серен. – Ну Олаф... – жалобно протянула она. – Сейчас, – улыбнулся тот в ответ и тут же увлеченно пробормотал: – Ага, вот! Ну прямо как у орла! С этими словами он вытащил из груды щупалец какой-то светлый бесформенный предмет, похожий на замотанный в тряпку горшок. Увидев, как с предмета закапали на палубу вода и слизь, Серен состроила брезгливую гримасу и отвела взгляд в сторону. Однако от Олафа она все равно не отстала: любопытство оказалось сильнее отвращения. – Ола-а-аф... – настойчиво повторила она. – Ну объясни, пожалуйста! Вздохнув, Олаф опустил «горшок» на палубу и наконец поднялся на ноги. – Ты про кракенов, что ли?.. – начал было он и вдруг замолчал. – Ага, – откликнулся вместо Серен долговязый моряк. – Объяснишь, колдун? Олаф чуть подумал, затем кивнул. – Да я только сейчас с этим всем и разобрался – но и то не совсем уверен, – вдруг признался он. Серен удивленно уставилась на него, приоткрыла рот. До сих пор она и представить себе не могла, чтобы Олаф чего-нибудь не знал – особенно если дело касалось растений или животных. А тот поймал ее взгляд и загадочно хмыкнул. – Вообще, о кракенах я слышал от отца, – пояснил он наконец. – Он знал о них немало, но сам, по-моему, ни разу не видывал, лишь пересказывал старинные саги. А в разных сагах им даже внешность разную приписывали – не говоря уже о нравах! Говорилось, например, что старых кракенов моряки иной раз принимали за острова – до того они были велики. Еще отец рассказывал, что глаза у большого кракена иной раз бывают в три человеческих роста в поперечнике, что вокруг испуганного кракена вода делается темной и целиком скрывает его из виду, что кракен несколько месяцев переваривает проглоченную добычу и всё это время за ним следуют косяки рыб, пожирающих его извержения... Толстяк брезгливо поморщился, махнул рукой. – Ну так шлюпку он утопит или нет? – перебил он Олафа. – Если верить сагам, они и корабли топили, – спокойно ответил тот. – Но это если верить. А как оно на самом деле – изучать надо. Из того, что я запомнил из отцовских рассказов, не меньше половины стоило бы перепроверить. И Олаф задумчиво посмотрел на какой-то небольшой предмет, зажатый в руке. – Что ж, значит, примем меры предосторожности, – раздался у Серен за спиной голос капитана. – Спасибо за рассказ, почтенный мэтр Олаф ап Эгиль! Гомон моряков, и без того негромкий, теперь смолк совсем. Олаф замер, уставившись куда-то поверх плеча Серен. Еще через мгновение Серен обернулась. Капитан, величественный и строгий сэр Гарван О’Блойд, стоял совсем недалеко от нее – каких-нибудь шагах в трех. Стоял и широко улыбался. Это было так непривычно, что Серен опешила. – Тебе какая-нибудь помощь нужна, почтенный мэтр Олаф? – вдруг произнес капитан. Улыбка исчезла с его губ. – Пусть пока кальмара за борт не выбрасывают, – немедленно откликнулся тот. – А я сейчас! Капитан удивленно посмотрел на него, но кивнул. – Ты куда? – ошарашенно воскликнула Серен. – К себе, – ответил Олаф. – Ненадолго. Банку принесу и спирт. Хотя бы клюв и кусок щупальца сохраним – и то дело! Тут только Серен и смекнула: так вот что это за «горшок» такой, ради которого Олаф столько времени ковырялся среди кальмарьих щупалец, – кусок головы с клювом! Вы́резал, выходит, – даром времени не терял! Вообще-то лабораторные занятия по анатомии животных Серен в Университете посещала исправно. Более того, не просто посещала, но даже не чуралась работы руками: вполне добросовестно и рассматривала объекты, и зарисовывала их с натуры, и даже вскрывала, старательно орудуя скальпелем и препаровальными иголками. Справилась в свое время и с раком-отшельником, и с форелью, и с лягушкой, и даже с мышью! А во время вскрытия двустворки-жемчужницы Серен в свое время и вовсе повезло: отыскала в раковине самую настоящую жемчужину – правда, та оказалась приросшей к створке и поэтому никакой ценности не имела. Впрочем, Серен тогда все равно осталась довольна. Особенно – тем, что в очередной раз пересилила себя и наконец-то хоть как-то оказалась вознаграждена. Ту жемчужину, пусть и не драгоценную, Серен все-таки сохранила себе на память: Олаф помог отколоть ее от раковины. И потом она с гордостью иногда вспоминала, как в тот раз копалась в содержимом раковины, уверенно узнавая и пластинки жабер, и желтоватую, похожую на язык ногу, и трубки-сифоны, и кожистую складку-мантию. Что удивительно, в тот раз особенно сильного отвращения это занятие у нее не вызвало – впрочем, возможно, так стало ей казаться уже потом, после чудесной находки. Однако то ли с тех пор прошло слишком много времени, то ли громадина-кальмар был особенно отвратительным на вид, то ли просто так сложилось, но стоило Олафу снова взять в руки злополучный клюв, как на Серен накатил приступ брезгливости – такой сильный, каких не бывало, пожалуй, с начала первого курса. В глазах у нее потемнело, а к горлу подступила тошнота – точь-в-точь как бывало во время приступов морской болезни. Судорожно зажав рот рукой, Серен сделала пару шагов назад, а затем круто развернулась и метнулась прочь, в сторону юта. – Во дает ведьмочка! – хохотнул толстый моряк ей вслед. – Непривычная, видать, – сочувственно вздохнул незнакомый голос с диведским выговором. Остального Серен уже не слышала. Влетев в коридор, она тут же захлопнула за собой дверь и, прислонившись к переборке, прикрыла глаза. Тошноту она почти сразу же подавила, но взамен пришла жесточайшая икота. Борясь с нею, Серен даже не заметила, когда в коридоре появился Олаф. Опомнилась она, лишь услышав рядом с собой его встревоженный голос: – Серен, что с тобой стряслось? – Всё хорошо... Я... я за спиртом пошла... – соврала Серен, из последних сил пытаясь справиться с новым приступом икоты. – Ну... хотела тебе помочь. Олаф чуть слышно хмыкнул, на губах его мелькнула легкая усмешка. Но уже в следующий миг его лицо сделалось каменно-серьезным. – Понял, – кивнул он. – Хорошо, сходи, – и, все-таки улыбнувшись под конец, добавил: – Спасибо! И Серен, устремив взгляд в пол, чтобы ненароком не увидеть злополучный клюв у Олафа в руках, поспешила к лазарету.* * *
Танька испуганно отшатнулась от пронесшейся мимо Серен, изумленным взглядом проводила ее до двери. В следующий миг она привычным движением поправила съехавшие на нос очки и повернулась к леди Эмлин: – Куда это она? Та равнодушно пожала плечами: – Скорее всего, к себе в каюту. Думаю, ей что-то очень не понравилось в этом... – леди Эмлин запнулась, вопросительно посмотрела на Таньку и неуверенно продолжила: – морском животном. – По-моему, это кальмар, – немного неуверенно откликнулась Танька. – Правда, он какой-то очень уж огромный... Леди Эмлин сдержанно кивнула в ответ. В глазах у нее читалось легкое сомнение. – Знаете, госпожа Зои... Пожалуй, лучше все-таки спросить у Олафа, – на всякий случай добавила Танька. – Непременно, – чуть приметно улыбнулась леди Эмлин. – Тем более что он, по-моему, как раз направляется к нам. Через пару мгновений Олаф и в самом деле оказался рядом. Поравнявшись с Танькой и леди Эмлин, он, однако не остановился, а прошагал мимо, торопливо кивнув на ходу. Еще через миг он распахнул дверь кормовой надстройки и скрылся за ней. Танька запоздало ойкнула и почему-то виновато посмотрела на леди Эмлин. – Ничего страшного, – откликнулась та. – Спрошу у него потом. Или, скажем, у вас, великолепная, – вы ведь тоже хотели посмотреть эту находку? На миг Танька даже растерялась. С одной стороны, громадная туша кальмара и правда дразнила всем своим видом ее натуралистическое любопытство, манила, притягивала. С другой – предстоящий разговор с леди Эмлин казался ей неотложным и очень важным. – Я посмотрю быстренько? – поколебавшись, все-таки решилась она. Леди Эмлин не задумываясь кивнула, а затем произнесла с затаенной усмешкой: – Конечно. Не думаю, чтобы она скоро вернулась.* * *
Красно-бурая туша кальмара оказалась поистине огромной: уж точно не меньше, чем в два человеческих роста длиной! Туша неподвижно лежала, раскинув по палубе два длинных, расширенных на концах щупальца, и от нее исходил острый запах, в котором ощущались нотки моря, водорослей и еще чего-то совсем незнакомого. Присев на пятки, Танька увлеченно рассматривала распростертое перед ней морское чудище, и в голове у нее никак не хотело укладываться, что этот гигант приходился пусть и дальней, но все-таки родней всевозможным улиткам, слизням и ракушкам-двустворкам. А кальмар и правда совершенно не напоминал их своей внешностью. Вытянутое веретеновидное тело, огромные глаза, могучие усаженные присосками щупальца – всё выдавало в нем быстрого пловца и умелого охотника-хищника. И ведь не сказать, что Танька прежде не видела ничего подобного. Четыре года назад на одном из лабораторных занятий ей довелось зарисовывать каракатицу – существо, изрядно походившее на кальмара. Но разве могла какая-то там каракатица сравниться с кальмаром, если в длину она вся целиком была меньше, чем поперечник глаза этого гиганта! Должно быть, из-за размеров-то каракатица и не произвела тогда на Таньку особого впечатления. Но так или иначе, а большого значения тому лабораторному занятию она в свое время не придала – и, конечно же, это была ужасная оплошность! Ведь даже такие крошечные существа, как насекомые и пауки, таили в себе невероятно много интересного – а Танькины глаза позволяли разглядывать их облик и наблюдать за их жизнью в подробностях, о каких люди могли только мечтать. Все-таки микроскоп с собой в поле не потащишь, да и с простой лупой управляться где-нибудь в море или в горах тоже не очень сподручно! Теперь, к концу своего обучения, Танька знала о морских животных куда больше, чем в те давние времена, и такого шанса познакомиться с одним из них поближе уж точно бы не упустила! Мэтр Финн Мак-Килху, читавший в Университете лекции о животным мире, скромно называл себя всего лишь знатоком птиц, но на самом деле, как истинный ирландец, выросший на побережье, смог поведать студентам уйму нового и интересного об обитателях моря. Именно от него-то Танька и узнала впервые и о прячущихся в пустых улиточьих раковинах раках-отшельниках, и о длинноногих морских пауках, вяло копошащихся среди водорослей, и о живущих на морском дне червях, прячущихся в чехликах-трубках и выставляющих наружу лишь пару длинных, завитых в спирали щупалец. А годом позже другой преподаватель, мэтр Гвинвор, поведал студентам о диковинных, причудливых рыбах, обитающих у берегов Придайна: о морском зайце, расхаживающем по дну на странных, похожих на пальцы плавниках; о зубастом и бородавчатом морском чёрте с одиноким длинным усом с двумя лепестками на конце, нависающим над верхней губой, страшном на вид, но высоко ценимом за вкусное мясо; о громадной и стремительной рыбе-мече, способной пронзать длинным клинком, торчащим у нее надо ртом, борта не только кожаных ирландских куррахов, но и деревянных фризских кораблей. И оба они, мэтр Финн и мэтр Гвинвор, не сговариваясь, со странной смесью восхищения и опаски рассказывали о кальмарах и осьминогах. В рассказах почтенных мэтров и те и другие выглядели очень необычными созданиями: сильными, умными, иногда коварными, а самое главное – способными проделывать совершенно невероятные вещи. Осьминоги и кальмары умели менять свой цвет, умели выпускать в воду темно-бурые «чернила», чтобы спрятаться в них от врагов, – более того, даже будто бы создавали из этих «чернил» подобия призраков, вводящие врага в заблуждение. И хотя сами мэтры ничего этого не видывали, лишь пересказывали чужие наблюдения и записи, всё это очень походило на правду. Во всяком случае, коричневую краску сепию, сделанную из таких же «чернил» – правда, полученных из каракатиц, – Танька хорошо знала и даже иногда сама ею пользовалась, когда рисовала пером. Но у этого кальмара Таньку почему-то больше всего заинтересовали глаза. Хотя Олаф, вырезая у кальмара клюв, изрядно повредил ему голову, глаза при этом совершенно не пострадали. Были они почти такими же, как у той каракатицы: круглыми, выпуклыми, с черными отверстиями зрачков. И, казалось бы, ничего особенного в них не было: они куда больше походили на привычные рыбьи, чем, например, фасеточные глаза крабов и омаров. Однако как раз это сходство-то и удивляло: ведь в остальном и кальмар, и осьминог, и каракатица имели мало чего общего с рыбами, даже плавали совсем иначе. А здесь всё было почти как у рыб, как у птиц, как у зверей: круглое глазное яблоко, черный провал зрачка... Ну вот как такое могло получиться? Неужели рыбы произошли от кальмаров или, наоборот, кальмары от рыб? Но и то и другое казалось совершенно невообразимым. Или, может быть, над кальмарами – а заодно и над спрутами, и над каракатицами – как и над сидами, поколдовали Сущности? Последнее предположение, каким бы нелепым оно ни казалось, Таньку взволновало не на шутку. Да, такое вмешательство Сущностей в строение обитателей здешних морей выглядело совершенно бессмысленным – ну так и что с того? Сущности – они ведь, по маминым словам, не походили ни на людей, ни даже на сидов – а значит, и рассуждать могли как-то по-своему. Вон, они даже Галактику зачем-то оставили на южном небе – а ведь могли бы спрятать ее за каким-нибудь облаком, и не было бы тогда никаких разговоров о «небесном колесе»! «Потом непременно обсужу эту догадку с леди Эмлин, а пока нужно получше осмотреть кальмара», – решила для себя Танька. Приподняв одно из длинных щупальцев кальмара, она старательно изучила кольца присосок, потом даже заставила себя отыскать позади растерзанной Олафом кальмарьей головы воронку – ту самую, через которую прежде выталкивалась вода, обеспечивая кальмару движение. Но как Танька ни старалась, отвлечься от назойливых мыслей так и не удалось: ни Сущности, ни «небесное колесо» не выходили у нее из головы.* * *
– Великолепная... – Госпожа Зои? – Танька вскочила на ноги, обернулась. – Не хотела вас отвлекать, – леди Эмлин почтительно наклонила голову. – Но сюда возвращается Олаф, а мы... Танька едва слышно вздохнула. Как ни хотелось бы ей сейчас поделиться всеми своими мучительными размышлениями со своим верным другом, поистине названым братом, она все-таки считала себя не вправе открывать ему свои семейные тайны. Зато теперь у Таньки по крайней мере не было больше нужды таиться от леди Эмлин! – Давайте отойдем в сторону, – тихо вымолвила она. Леди Эмлин в ответ осторожно улыбнулась. – Давайте, – кивнула она. Однако не успела Танька сделать и шага, как до сих пор молчаливо наблюдавшие за ней моряки зашумели. Затем из толпы выдвинулся длинный тощий парень. – Госпожа ведьма... то есть принцесса... – заговорил он с мунстерским гаэльским акцентом. – Ох, Оху, – тихо буркнул себе под нос седой полноватый моряк с медным свистком на груди. Затем он покачал головой и, отодвинув парня, сам выступил вперед. – Великолепная, – почтительно склонив голову перед Танькой, произнес он, – дозволь обратиться к тебе с вопросом! Танька недоуменно посмотрела на него, потом растерянно повернулась к леди Эмлин. Та ободряюще улыбнулась. Сразу почувствовав себя увереннее, Танька облегченно перевела дух. – Слушаю тебя, – вновь повернулась она к моряку. – Скажи, великолепная, – всё так же почтительно продолжил седой моряк. – Эта тварь – просто рыба или волшебный подданный Манавидана? Не принесет ли ее смерть беды нашему кораблю? И как от этой беды защититься? Тут Танька и вовсе приободрилась: уж такой-то вопрос был совсем простым. – Это не то и не другое, – решительно заявила она. – Это просто очень большой кальмар, далекая родня каракатиц. Волшебного в нем ничего нет точно. – Как же так? Говорил же сакс... – вновь влез в разговор тощий парень. – Помолчи, Оху, – перебил его седой моряк. – Будет надо – я сам тебя позову. – Нет волшебного в нем ничего, – вдруг раздался совсем рядом твердый, уверенный голос Олафа. – Леди сида всё верно вам сказала. – Но ты же сам говорил, колдун... – удивленно протянул Оху. В ответ Олаф пожал плечами. – И что же я такого сказал? – хмыкнул он. – Что кракены большие и сильные? Разве в этом есть что-то волшебное? Стоявшие у Оху за спиной моряки снова загомонили. А Олаф вдруг повернулся к Таньке, показал ей взглядом на леди Эмлин и чуть заметно кивнул.