Гений

Для того, чтобы создать то, что смог сотворить Флинн, безусловно, нужно быть необычным человеком. К сожалению или к счастью для себя, именно таким он всю жизнь и являлся. Флинн был исключительно одарённым в технической сфере и имел невероятные возможности интеллекта, но главное — обладал очень нестандартным мышлением. Порой даже слишком для обычного человека. И эта нестандартность, к несчастью, проявлялась не только в виде его неожиданных идей и смелых решений, но и пронизывала всю его личность. Она была с ним с самого начала. С таким устройством мышления ему просто суждено было стать гением программирования. Но не только лишь потому, что оно позволяло находить множество путей использования его аналитических способностей и превосходить всех коллег в решении производственных задач — оно ещё и обрекало его на непонимание со стороны других людей и, как следствие, одиночество. А время, проведённое наедине с компьютерами, а не в кругу знакомых, лишь способствовало совершенствованию его навыков. В конечном итоге это привело к тому, что с программами он достиг большего взаимопонимания, чем с людьми. Нет, он не был замкнутым и асоциальным, зацикленным на компьютерах недотрогой, как можно было бы подумать. Напротив, Флинн чаще всего производил впечатление харизматичного, весёлого и интересного человека и даже в каком-то плане мог очаровывать окружающих своим острым умом, юмором, неординарностью и уверенной, дерзкой манерой поведения. Но так казалось лишь в начале общения. Те, кто находился рядом с ним достаточно долго, понимали, почему у него, на самом деле, мало друзей. Рано или поздно любой знакомый начинал замечать странности в поведении Флинна. Это проявлялось в его неожиданных реакциях, решениях, действиях, идеях, касающихся, чаще всего, чувств и морали — но никто не мог внятно объяснить что именно в его поведении было не так. Однако ощущение чего-то неправильного всё равно присутствовало - оно приходило не в результате логических рассуждений, а словно на уровне интуиции. Этого нельзя было описать словами, но подсознательно все чувствовали, что Флинн... другой. Как будто в его личности недоставало чего-то знакомого, общего для всех людей, на что они опираются при общении друг с другом. Как будто глубоко внутри он был устроен по-другому. Как будто он мыслил... не как человек. Не совсем, как человек. Он не был бесчувственным или равнодушным, так же, как и все, испытывал эмоции, не понаслышке знал, что такое привязанность, дружба и любовь. Но воспринимал он всё это словно немного иначе, чем обычные люди. Словно аспекты его личности, отвечающие за то, что делает человека человеком и отличает его от машины, были слегка перепутаны... или же просто работали по-другому. Самому ему не казалось, что он делает что-то не так, он думал, что ведёт себя, как все нормальные люди, но реакция окружающих заставляла его убеждаться в обратном. Флинн для многих был привлекателен и пользовался популярностью у противоположного пола, но надолго рядом с ним никто не задерживался. Ведь при попытках морально сблизиться с ним и узнать его, как человека... коснуться его души... все неожиданно сталкивались с чем-то незнакомым и непривычным, и им непонятно было, как, в таком случае, общаться с Флинном. А кто-то чувствовал в этом что-то чужеродное и отталкивающее. Хоть при поверхностном общении он и казался многим простым и открытым, внутри он оказывался пугающе непредсказуемым и будто не принадлежащим этому миру. Не каждый мог мириться с этой его необычностью. Но кого-то это, наоборот, притягивало. Особенно Лору с её любопытством, свойственным учёным, и тягой ко всему необычному. Она не просто догадывалась о том, что Флинн — гений, но и видела в нём загадку, которую стремилась разгадать. Ей казалось это неописуемо интересным: общаться с таким человеком, наблюдать за уникумом в реальности, быть одной из тех немногих, кому открываются тайны этой удивительной личности и... нужно признать, даже иметь над ним определённую власть. Лора прекрасно понимала, что нравится Флинну, и пользовалась этим, можно сказать, играла с ним, очаровывая его, и получала от этого странное удовольствие, знакомое многим женщинам. А вот Алан не разделял её энтузиазма в отношении Флинна. И дело было не в ревности, точнее, не только в ней. Алана скорее настораживала, чем заинтересовывала необычная личность Флинна. И если в отношении себя он был уверен, что сможет выдержать последствия его непредсказуемого поведения, то увлечённость им Лоры его беспокоила. Алан знал, что та воспринимает Флинна скорее, как диковинку, чем действительно как потенциального партнёра, но опасался как раз того, как бы тот не перехватил контроль над игрой в свои руки — ведь был он, как известно, прекрасным игроком. И всё же обществу людей Флинн предпочитал общество компьютеров. Они были более доступными, более понятными для него и даже, можно сказать, родными. Он проводил столько времени наедине с написанными им программами, что сам становился всё меньше похож на человека. Флинн будто изначально не был приспособлен для реальности и жил в мире компьютеров ещё до того, как это... приобрело для него буквальный смысл. Вряд ли он стал таким лишь в результате оцифровки лазером в офисе Энкома, но, возможно, временное превращение в программу в тот день только усугубило дело. Можно сказать, что Флинн, в каком-то смысле, мыслил, как машина. Машина, которая будто была запрограммирована помимо главной своей задачи, иметь человеческую личность. Вот только мало того, что она, похоже, по устройству не подходила для такого, так ещё и функционирование основной системы расходовало слишком много ресурсов, отчего на этот дополнительный блок их не хватало. И в итоге личностные структуры были установлены словно не совсем в правильном порядке и работали со сбоями. При том, что изначально машина эта предназначалась для других целей. В случае Флинна, судя по всему, для гениальных открытий. У него, возможно, всё было и не так плохо, но порой возникало ощущение, что он не рассчитан для того, чтобы жить обычной человеческой жизнью. Рассчитан? Звучит забавно, как если бы он был программой. В таком случае, Небесный Программист должно быть, потратил слишком много ресурсов на написание его гениального ума и забыл исправить баги в структурах личности. Если, конечно, Флинн не был создан как раз для того, чтобы совершать прорывы в области цифровой инженерии, а человеческими качествами его наделили лишь для вида, ради сходства с людьми. В общем-то, это было похоже на то, как Флинн создавал свои программы. Своих Программ. Множество искусственных интеллектов, которые он сделал похожими на людей, даже наделил чувствами и всеми остальными аспектами психики, характерными для человека. Хотя, казалось бы, для машин это противоестественно. В такой противоречивости он сам был похож на них. И, может быть, поэтому чувствовал себя среди них своим. Но Программы можно было исправить и доработать даже по части психологии. А вот Пользователя... В каком-то смысле Программы Флинна получились даже больше похожими на людей, чем он сам. И иногда это даже создавало препятствия в их общении... Они были не настолько сложны, чтобы путаться в собственных личностных структурах, как это иногда происходило у него. Но, к счастью, они не обладали чутьём, что есть у людей, которое позволило бы понять, что это именно с ним что-то не так. Даже если бы это и произошло, всё легко можно было бы списать на изначальные различия Программ и Пользователей. Флинн сотворил грандиозную Систему. Такую, какую, кроме него, не смог бы создать никто. Разработанные им технологии были действительно уникальны, и всё же он не спешил делиться ими с человечеством, убеждая себя, что сперва желает добиться в них совершенства перед тем, как показывать их другим. Но на самом деле, причина крылась в другом... Тогда бы Система перестала быть его собственным, личным миром. Несмотря на то, что в реальности на тот момент он уже нашёл людей, способных принять его таким, какой он есть, — женился, окончательно подружиться с Аланом, который после совместных приключений в Энкоме стал относиться к нему более снисходительно и дружелюбно, добиться расположения коллег — он не спешил приглашать никого в свою компьютерную утопию. Ему это было незачем, и он решил не разрушать пока границы между этими двумя мирами. Он не чувствовал себя одиноко в Системе, потому что там его всегда ждали его Программы. Цифровые люди, созданные им, которые не просто считали его Творцом и потому принимали, но и действительно понимали, потому как не ставили на передний план человеческие качества в сущности Пользователя. Так уж был устроен их мир. И он действительно нуждался в этом. Чтобы кто-то видел и принимал в нём то, что не было доступно восприятию обычных людей. Лишь так он мог полноценно реализовать себя. Флинн оказался достаточно гениален, чтобы сделать Программы похожими на людей и способными мыслить, но при этом более простыми и доступными для него самого, что позволяло ему общаться с ними более открыто и избежать разногласий, которые часто возникали у него с другими в мире Пользователей. Эти искусственные интеллекты имели собственную волю, и всё же они обладали некоторой предсказуемостью, особенно для него, Создателя. А вот Клу, его Копирующая Личностная Утилита... Самая лучшая Программа Флинна, невероятно сложная и, как следствие, похожая на человека больше, чем кто угодно из них... Он был создан для того, чтобы во всём повторять Создателя, но, как бы ни было парадоксально, в нём воплотились те самые нечеловеческие его черты. Будь это другой Пользователь, его клон, возможно, не превратился бы в жёсткого и властного диктатора, готового пожертвовать кем угодно и чем угодно ради достижения своего идеала. Ведь сделала его таким, может быть, и не радикально поставленная задача и не строгая сущность Программы — хотя это, безусловно, усугубило дело. А сходство с его Пользователем. Сложность, близкая к человеческой, при отсутствии понимания, как ориентироваться в запутанных структурах своей личности. Программе справиться с этим было ещё труднее, чем человеку. И всё же у Флинна был шанс всё исправить, если бы он только решился поговорить с Клу, объяснить ему суть вещей, обсудить с ним их положение и предложить вместе найти решение. Если бы он увидел в нём в первую очередь человека и принял его, позаботившись о его чувствах. Но он этого не сделал. Таков уж был Флинн. Проявляющий заинтересованность и показывающий чувства лишь внешне, но ничего, на самом деле в них не понимающий, в глубине души закрытый и, несмотря ни на что, всегда лишь играющий соло. Если Программы действительно создавались, как мыслящая компьютерная имитация людей, то Флинн был человеком, хотя казался иногда чем-то иным. Близкие в реальном мире уже привыкли его необычному мышлению и приняли это. Но всё же они — Джордан, Алан, Лора, и остальные — понимали, что Флинн хоть и может быть рядом и разделить с ними радости и горе, но никогда не будет чувствовать всё так же, как они. Что мысленно он всегда будет находиться где-то в другом месте и размышлять о создании новых фантастических изобретений и процессах в Системе, а не житейских вещах. Что какая-то его часть никогда им не откроется. Они смирились с этим и перестали предпринимать попытки залезть к нему в душу. Им было достаточно его участия в их жизни. «Гениям и положено быть немного странными.» - шутили его друзья. Для остальных же личное общение с Флинном напоминало блуждание в тёмном лесу, где они не могли найти ничего знакомого и понятного и даже осознать, что именно им доставляет такой дискомфорт. Они не доверяли Флинну. И нет-нет, да сторонились его, хоть и не могли найти объективных причин, а лишь полагались на предчувствие. Ведь неизвестность пугает. Они сторонились его так же, как базовые Программы сторонились Изоморфов. Они были такими же уникальными и сложными. И тоже будто чужими в своём мире... а ещё непонятыми и одинокими. Когда они появились, Флинну показалось, что они похожи на него даже больше, чем Программы. Может быть, поэтому он так к ним привязался. И к Кворре... Между ними было такое взаимопонимание, какого Флинн никогда не смог бы добиться с людьми из своей реальности. Одновременно с посещением Системы он продолжал жить в мире Пользователей, работать в Энкоме, общаться с семьёй, но делал это будто по инерции, только потому что знал, что всё должно быть именно так. Что именно так идут дела у нормальных людей. И он действительно, вроде бы, был счастлив, но... Всё это казалось каким-то ненастоящим. Реальный мир был для него более искусственным, чем виртуальный. Настоящим Флинн мог быть только в Системе. Лишь она способна была его понять. И лишь там он мог полностью раскрыться и самореализоваться так, как сам этого хотел. Поэтому он не рассказал о ней Лоре, Алану и даже жене. Он не мог доверить кому-то из обычных людей что-то настолько сокровенное — цифровое измерение, единственное место, где он был собой и где чувствовал себя на своём месте. Но даже оно предало его.