Смотритель

      За свою жизнь Тиг Мартин примерял маску смотрителя трижды.       В первый раз ему было пятнадцать и он был разбойником. Тогда их банда расправилась с парой смотрителей и он, шутки ради, натянул на лицо эту жуткую (а на Морли они всегда были особенно страшные) маску. Та маска оказалась для него велика.       Во второй раз ему было уже двадцать лет и он был стражником. Это всё ещё была родная Морли, где столкновения между смотрителями и стражей происходили почти еженедельно. Вот и в тот раз всё началось довольно просто. Неудачное слово, и вот опять сражение, где с каждой стороны стоит десять-двадцать человек.       Мартин зарубил своего противника и, движимый непонятно чем, вдруг, в пылу драки, поднял маску и с усмешкой приложил к своему лицу. На этот раз она почти ему подошла. Жаль только, что она раскололась на несколько частей после того, как другой смотритель постарался его застрелить.       В тот день Тиг Мартин выжил благодаря этой маске, павшей смертью храбрых.       Между второй и третьем примеркой маски произошло много разных событий. Он уехал из Морли и переехал в опостылевший ему вскоре Дануолл. Он был то бандитом, то стражем, то торговцем, постоянно меняя личины и только этим держась на плыву. Язык его был хорош, и ему верили все. И все, так или иначе, покупались на его россказни, даже когда те и яйца выеденного не стоили.       Так он прожил десять лет. Когда Тигу Мартину исполнилось тридцать три года, он в третий и последний раз надел маску смотрителя. Маска эта, как ни странно, оказалась ему впору.       А потом к ней прибавился и камзол. Сначала роль смотрителя была просто очередной ролью, которую он хотел сыграть и забыть, но Тиг Мартин чересчур удачно вжился в эту роль. Вжился так, что вскоре стал неотъемлемой частью Дануоллского Аббатства.       — Чужой стремится утянуть вас в Бездну, братья, а еретеки, что служат ему, плетут сети, что поймают несчастных, не чтущих Семь запретов! — говорил он с чувством, хотя верил во всё это не сильнее, чем Верховный Смотритель Кемпбелл. Но пришло время речей, и Тиг Мартин, что когда-то давно пересекался даже с еретиком Даудом, теперь стал самым честным смотрителем.       В любом успешном деле нужна была хитрость и упорство. И того, и иного у Мартина было предостаточно. А ещё тщеславия и желания власти.       Когда императрицу убили, Тиг Мартин горевал не больше необходимого, но с двойным усердием проклинал Корво Аттано. Когда в его голове родился новый план, Тиг Мартин исполнял его со всем изяществом, пока не попался.       Сидя в железных колодках и готовясь к смерти, Мартин всё равно смеялся в лицо своему бывшему брату. Оказавшись в кабинете бывшего Верховного Смотрителя Кемпбелла, он, не сдержавшись, впервые за последние двадцать лет расхохотался во весь голос. О, он уже чувствовал, как его костюм из чёрного становится красным, как молодая Эмили, так полюбившая его в «Пёсьей яме», слушает всё, что он говорит ей (не Пендлтон, этот жалкий трус, и не Хэвлок, этот жалкий кретин), а именно он. Сначала красный мундир, а затем — тайная власть над Империей.       Но сначала красный мундир, на нём не было бы видно крови.       Увы, Тиг Мартин его так и не получил. Всё пошло не так. Его план, его гениальный план, вдруг дал сбой, и всё полетело в Бездну. Перед клинком разъярённого Корво Аттано не помогут уже никакие речи, никакая ложь.       Ему суждено умереть? Что ж, Тиг Мартин встретит смерть с достоинством! Его пистолет начищен, заряжен, и в тот момент, когда Аттано прибежит убивать его, он сам, первый, выпустит себе мозги. Он не даст другим шанса распоряжаться его жизнью.