я не выигрывал

чтобы пройти по зачёркнутой полосе, надо кусаться до белого языка. я за тобой наблюдаю почти как все — на высоте переломанных в чёртовом колесе — и выдыхаю без горького узелка. только пока: если мнимая карусель не начинается где-нибудь с потолка, мало ли что отличает меня от них?.. дело не в знаках, стремящихся быть нулю. гибель моя — это воздух, раздробленный на двоих, переходящий в беззвучное я по тебе болю; но, испугавшись тебя, он опять затих. “знаешь, однажды...” откроется февралю, заячьей лапкой помашет — совсем живой. я не выигрывал, правда: особенная стезя. есть подпространство, в котором не слышно вой — вот и кричу, потому что мне здесь нельзя. к вечеру, значит, непролитый над москвой. капли попутно роняются о друзьях — мы ими не были, ставлю вопрос ребром. сцена прямая, приваливаюсь к плечу. ты улыбаешься так, что мне хочется напролом — скорби вселенской в трахеях, ведь я её проглочу даже колеблясь: а кончится ли добром? ясно же — нет. кроме страха забыть — ничуть. наша дорога петляет по битому кирпичу — вроде не больно, но всё-таки позади. я рассыпаюсь морщинками возле глаз — ты улыбаешься так, что до судороги в груди: мельком предчувствие, будто в последний раз. ты говоришь: «это выверенный коллапс, просто, пожалуйста, выбор не прогляди». вечно цепляясь к словам, я пытаюсь понять себя, личной трагедией названного тобой. я не выигрывал, я не выигрывал бой, господи, если повержен из нас любой, то почему кто-то выстоял, воздух не раздробя? катастрофический минус потребности, факт нужды — вспышка, и я умираю под рёв её. мир окликает тебя моим именем — и живёт, правдой легко оставляя на мне следы. раны затянутся, имя сменив моё. страшно едва выдыхать "absolutely", кривя душой, вестибулярный расшатывать и большой, грубой ошибкой затачивать остриё. зверская суть не скрывает клыков во рту, ты уже скалишься, рано заметив клеть. воля — ещё, но держаться невмоготу: лишь бы навеки запомнить, что обрету, лишь бы шипастый к-а-ш-т-а-н перестал болеть... чтобы пройти по обрывистой стороне, надо кусаться до белого языка. я говорю, что я цел, пока тает моя строка, лучшее в ней — побеждать безвременье моих теней: лавры хоть в чём-то с учётом черновика. ты улыбаешься — так, что понятна мне с губ не слетевшая собственная тоска.