Маргоша-0 (Начало)

1. Вечер. Кафе-бар «Дедлайн». Именно сюда отправляется троица друзей (Ребров, Зимовский, Кривошеин) после работы. Там уже дым коромыслом, громкая музыка и толпа извивающихся в танце девчонок. Приятели протискиваются среди тел к бару, к свободным местам. Присев на табуреты, они осушают по стаканчику вискаря и с гоготом молотят ладонями по барной стойке - жизнь полна приключений и сегодня будут новые! Валик никак не успокоится по поводу художественного редактора: - Не, все-таки, я Калугу не понимаю, по-моему, он не в адеквате. Жизнь кипит, а он как во сне. Игорь прерывает Кривошеина: - Стоп. Пусть Калуга делает то, что ему нравится. Хочет точить обложки – пусть сидит и строгает. Антон поддерживает: - Правильно, а мы будем ему поставлять материал. Будем ему помогать. Ну, что, кого сегодня осчастливим? Валик осматривает зал и выдает: - Оп-па, а вон наш финансовый директор, уже созрела. Еще один коктейль и она сама кого угодно осчастливит. Прямо на барной стойке. Гоша подлавливает пошляка: - А-а-а, завтра я ей расскажу, какой ты у нас фантазер. 2. Антон вдруг оживает, вглядываясь в набитый зал: - М-м-м, а что это за цветок на нашей клумбе? Валик разворачивается и пытается сфокусировать взгляд в нужном направлении: - Да уж, серьезный экземпляр... Я пошел. Игорь медленно разворачивается и фирменным взглядом обводит публику. Там, в толпе, Карина! И он моментально отворачивается назад к барной стойке. Но его уже заметили и девушка направляется к троице: - Гош, можно тебя на минутку? Он делает удивленное лицо: - О, Карин, привет. А ты что здесь делаешь? - Пришла проводить космонавта. А это и есть твое совещание? Ты думаешь, я дура? Именно так он и думает: - Слушай родная, у меня сейчас нет времени на всю эту муть. Погуляй пока, а я тебе перезвоню. Взгляд Карины полыхает недобпым: - Ребров, ты просто не представляешь, с кем ты связался. - Теперь представляю. - Нет, дорогой мой, не представляешь. Когда поймешь, будет поздно жалеть. Она разворачивается и движется к выходу из зала. 3. Квартира Васильевых. Маша заглядывает в гостиную и, сделав приветливое лицо, но так и не спрятав печальный взгляд, предлагает Вере Михайловне: - Я чайник вскипятила, попьем чайку? Мать радостно соглашается: - Машунь, конечно! Я и пирожков испекла, пока тебя не было. Неси все сюда! На столе появляется блюдо с пирогами и заварочный чайник. Но чашки дочь приносит с кухни почему-то уже наполненные и сама ставит одну из них перед матерью: - Давай, посидим, почаевничаем. Вера Михайловна пытается разговорить Машу и хоть немного приглушить свою тревогу: - Ты лучше расскажи, что у тебя твориться на душе, дочунь? Целыми днями где-то ходишь, мне уже обзвонились и Сережа, и этот твой Паша, тоже звонил. Ты от них бегаешь, что ли? Ты что, замуж передумала идти? Но та лишь упрямо мотает головой: - Мам, давай не будем сейчас, об этом… Ты пей, пей – твой любимый с чабрецом. 4. Старый дом на Маросейке. Укутавшись в платок и нацепив темные очки, стараясь остаться неузнанной, Карина поднимается на этаж, где, как ей сказали, располагается магический салон с очень сильной ведьмой. Острое желание наказать Реброва, при собственном бессилии, привели ее сюда. Увы, она не одинока - перед дверями мнется молодой мужчина с фотокарточкой в руках. Девушка неуверенно интересуется: - Вы тоже сюда? - Да… - Говорят, она очень сильная ведьма. Молодой человек лишь кивает, не отвечая. Его лицо кажется Карине чем-то знакомым, и она вдруг вспоминает: - Слушайте, а я вас знаю! Вы в ресторане работаете, в «Кальяри»? В глазах собеседника удивление: - Да, я Павел Шульгин, этот ресторан наш семейный. Карина косится на фотографию в его руках: - И вы… Сюда? - А вы? - А знаете что, давайте после… Дождитесь меня, обменяемся впечатлениями! 5. Медицинский центр «Села». Когда сестринский персонал уединяется на традиционное чаепитие, Василиса, осторожно ступая, проходит по коридору к лестнице. Здесь, на этаже с палатами VIP, практически нет контроля и режима – тут если и лежат посетительницы, то чисто для уединения от нервотрепки внешнего мира. Спустившись вниз и заглянув в гардероб самообслуживания, девушка снимает с вешалки чей-то плащ, шляпу и быстро водрузив все это на себя, спешит к выходу. Вахтер сонно провожает взглядом уходящую даму, не обратив внимания на тапочки на ее ногах. Оказавшись на улице, Василиса бредет, не разбирая дороги. Куда теперь? В кармане оказывается несколько смятых мелких купюр. В голове пусто и тревожно, закрыв глаза, женщина замирает, пытаясь вспомнить что-то важное и ускользающее. Очнувшись, она решительно идет к метро: - Я живу… Ломоносовский проспект? Надо ехать туда, может быть, глядя на окна, она вспомнит дом и квартиру. 6. Аэропорт Шереметьево. Когда объявляется посадка в самолет, Маша вся как на иголках – быстрее бы все закончилось, и она бы улетела. А то ведь передумает, бросит все, останется…. Или вдруг что-то задержит… Особенно страшно, было показывать новенький загранпаспорт с чужой фамилией пограничникам. Свой-то она оставила дома, в маминой шкатулке. По залу из динамиков разносится приятный женский голос: - Повторяю, пассажиров рейса в Афины просим пройти на посадку в самолет. Подхватив сумку, Маша торопится занять очередь на проход в первых рядах. Получив посадочный талон она устремляется в коридор –гармошку, которая приводит ее прямо к открытой двери в авиалайнер. На входе стюардесса и Мария протягивает ей талон: - Вот билет. - Здравствуйте. Проходите в салон. Свершилось! Впереди новая жизнь…. Маши Васильевой больше нет! 7. Ломоносовский проспект. Василиса долго стоит перед подъездом не решаясь войти. Она переводит взгляд с одного окна на другое, с одного этажа на другой и ждет, когда екнет сердце и скажет – сюда! Она почти уверена, что живет именно здесь, хотя ощущение, что в этом районе она впервые тоже не исчезает. Так и не почувствовав внутреннего толчка узнавания она со вздохом заходит внутрь и поднимается на четвертый этаж. Квартира 46 как магнитом притягивает ее – эти цифры отложились в глубине ее памяти во время сеансов гипноза и сонотерапии. Сон это или явь? Как она добралась сюда? Сознание вновь начинает плавать, и Василиса приваливается спиной к стене, а потом сползает на корточки. Шляпу она уже где-то потеряла по дороге, наверно забыла в такси, а длинный плащ сминается на полу складками, пряча под собой больничную пижаму. Неожиданный хлопок взорвавшейся лампочки погружает лестничную площадку в темноту и сомнамбула замирает, потеряв ориентацию во времени, пространстве и самоосознании.