Не снится среди льда покой

      Пронизывающий до костей ветер завывает в ушах заунывную панихиду, разгоняя мириады снежинок по воздуху. Белая холодная крупа укрывает обломки былых времен, того, что когда-то было оживленным городом.       Сильвер огибает разрушенные стены, следуя по знакомым – чужим уже как несколько лет, неузнаваемым, – улицам, тропами, что ими когда-то были.       Возродить перед взором образы родные и утерянные навсегда – несложно, не обязательно даже веки смыкать, чтобы представить: людную площадь в центре, дома – свой, отчий в том числе, – и пару лавок, куда раньше приходилось захаживать чаще обычного, место первого знакомства с Микой, которое впоследствии стало местом свиданий и встреч. Оживить – всё, видя перед собой снежные сугробы и танец метели; морозно похрустывает под подошвами тяжелых ботинок проклятая крупа.       Температура тела убийцы демонов ниже, чем в атмосфере, не холодно.       Никак.       Через толстый слой кожи перчаток не ощущается шершавость камня – провести по кирпичу кончиками пальцев, ненадолго смахивая белоснежный покров неровными полосами, есть не более чем приступ легкой сентиментальности, ностальгии и болезненной печали. Маг отдергивает руку почти сразу же.       Лучше не отвлекаться и не смотреть по сторонам, чтобы не всколыхнуть дремлющую в глубине души – не так уж много от нее осталось – утрату еще сильнее. Не таким воспоминаниям предаваться он пришел и приходит, когда есть такая возможность.       Когда нестерпимо тянет прийти – снова. Побыть наедине с собой и родными, если это можно так назвать. Сильвер не уверен.       Но импровизированно сооруженная могила из обломков на месте, где встретил свои последние секунды он сам, – больше, чем ничего. От взгляда на покосившийся крест, с выцарапанными на нем дорогими сердцу именами, – нестерпимо больно – [ноюще, гложуще, до разрастающейся клокочущей ярости, ненависти, жажды отплатить стократно] – и немного спокойнее одновременно.       – Здравствуй, Мика… Здравствуй, Грей.       Сильвер сел на ледяную землю напротив, сложив ноги перед собой и подавшись корпусом вперед, чтобы опереться локтями о бедра расслабленно, всматриваясь в вырезанные на ссохшемся и заиндевевшем дереве буквы. Не как взрослый человек, а скорее юноша, вернувшийся домой после долгой разлуки. Вздох – умиротворенный и тихий, по привычке, когда еще была необходимость вдыхать и выдыхать, – потерялся в свисте порыва ветра.       Убийца демонов либо молчал в моменты единения, либо вполголоса делился тем, что происходит в его посмертии, если не сомневался, что его не подслушают никто и ничто.       Что освоил искусство убиения демонов и сумел укротить лед: так было надо. Так пришлось.       Что теперь состоит в тылу врага, являясь сообщником – заложником – в темной гильдии.       Что не желал быть воскрешенным. Впрочем, кто станет интересоваться, чего хотел Сильвер, а чего – нет? Кажется, пресловутой судьбе или еще чему-то свыше стало все равно на мелкие человеческие желания еще годы назад, когда стрелка часов переломилась пополам, и смерть от разрушительного гнева Делиоры настигла в не отведенный срок.       Что вспоминает – чаще, чем хотелось бы.       Вспоминать, прогоняя в памяти эпизоды светлого прошлого вновь и вновь, – единственное, что осталось.       Какое-никакое, а небольшое утешение.       – Мика, ты помнишь? – ледяной маг прикрывает глаза, позволяя себе легкую улыбку в уголках губ. – Когда ты впервые сказала, что нас теперь будет трое. Я был рад… – слова звучат тише, фраза прерывается, оставшись незавершенной. Сильвер молчит, опустив голову на грудь.       Помнить – тяжело, когда мертв ты сам, когда мертвы дорогие и близкие, когда изменить ничего нельзя – только отомстить, чтобы существование было не напрасным.       Шок. Неверие в первые секунды. Искренний восторг. Радость.       Счастье.       Осознание, что он – станет отцом. Все дни казались сном, незаметно развеявшимся утренним туманом.       Почти незаметно.       Счастье и немного испуг.       – Он был таким маленьким и смешным. Страшненьким и кричал громко… – приглушенный смешок метель унесла вместе с колкими снежинками. – Наш Грей. Как он сжимал в своей крохотной ручке мой палец… Ты помнишь? Мика. Ты такая молодец.       Даже если ответа не последует. Даже если рядом жены сейчас нет – Сильверу всегда казалось, что его слова достигают любимой. Каким образом – уже не так важно.       Покалывает кожу влажная дорожка на скуле от уголка глаза, замерзая на морозе.       Первый плач. Тепло маленького тела.       Первое «мама». Первое «папа».       Шаги. Робкие, неуверенные, нетвердые поначалу. Бег из угла в угол от родителей с заливистым смехом.       Сильвер чувствует. Почти как впервые, продолжая негромко говорить и вспоминать все вслух.       Дорого просто знать, что убийца демонов поныне был счастлив.       Ценная память делает чуть ближе к живым.