Очнувшись ото сна

Геджутель, вернувшись, застал обоих Ноблесс, пьющими чай. Франкенштейна рядом не оказалось, к счастью благородного. Близнецы никак не отреагировали на его появление, продолжая наслаждаться чаем. Глава Ландэгре сел напротив Ноблесс. Он хотел многое спросить у них, но не решался задавать вопросы. В тишине они просидели около двадцати минут, прежде чем в комнату зашел учёный. - Госпожа, - Франкенштейн подошел к дивану, на котором сидели близнецы, - прошу за мной. Розель кивнула. Она взяла протянутую руку брата и встав со своего места, они направились вслед за человеком. Чувствуя слабость в теле, девушка полностью опиралась на Рейзела. Ноблесс придерживал сестру, понимая, в каком уязвимом она сейчас положении. Геджутель посчитал правильным остаться в гостиной. ** - Сначала, - начал Франкенштейн, вводя под кожу Розель, иглу, - мне бы хотелось выслушать ту часть, о которой вы упомянули. Что значит, ваша аура сама по себе должна отражать удары? – учёный метнулся к мониторам, на которых высвечивались физические показания госпожи. - Наша аура достаточна сильна. – Рейзел стоял рядом с сестрой, не мешая Франкенштейну, но не покидая поля зрения девушки, он чувствовал, что она сильно волнуется. – Мало существ, которые могут сравниться с нами по силе. - Наша аура отражает все выпады существ, которые по силе слабее нас. – Розель перевела взгляд на учёного, тот внимательно их слушал и делал какие-то заметки. - Слабее вас? – удивился Франкенштейн. Он поправил очки и подошел в госпоже, снимая все датчики. – Но, насколько мне известно, Вы самые сильные существа. Таким образом, я мог бы сделать вывод, что любая атака должна отражаться Вашей аурой. - Нет. – Рейзел тяжело вздохнул, вдаваться во все причины этого явления и объяснять все нюансы ему не хотелось. Было слишком много всего. - Выпады. Атаки мы отражаем сами, при помощи барьера, - как только учёный отсоединил все приборы, она согнула-разогнула руки, разминая их. - Выпады, - видя непонимание Франкенштейна, начал объяснять Рейзел, - значит то, что исходит от ауры другого существа. - У каждого есть своя энергия, которая образовывает ауру живого существа. Если существо обладает мощной аурой, само его присутствие подавляет его противника. Так же, можно вложить энергию в свои слова, что тоже считается выпадом. - Мы те, кто обладает сильной аурой, - Рейзел сделал шаг в сторону, давая место для большого прибора, который Франкенштейн поставил рядом с Розель. – Нас невозможно запугать или сломить этим. Франкенштейн все еще не привык к тому, что близнецы говорят по очереди, друг за другом. Рейзел с появлением сестры, раскрылся с другой стороны. Учёный никогда не слышал от своего Мастера так много слов, более того, Ноблесс улыбался. И, самое главное, близнецы позволяли Франкенштейну находится в их обществе; не стеснялись проявлять в его присутствии настоящие эмоции. Он мог это понять. Его Мастер более тысячелетия не видел родную сестру, и сейчас, когда она вернулась, его господин проводил все своё время с благородной. Розель в свою очередь, принимала заботу брата и так же искала его общества. - Что ж, я понял, - нажав на несколько кнопок, прибор громко начал пищать, - Госпожа, прошу Вас положить левую руку сюда, - он указал на углубление, - и, если это представляется возможным, влить каплю своей энергии. Это, - немного замялся учёный, - никак Вам не навредит? Розель отрицательно качнула головой и сделала то, о чем её попросил человек. Она почувствовала легкое головокружение, но она не обратила внимание на это; ей разрешили убрать руку, и она прижала ладонь к сердцу, которое быстро и громко стучало. Ноблесс посмотрела на брата и протянула к нему правую руку, Рейзел подхватил её и крепко сжал. Он встревоженно всматривался в лицо Розель, подмечая её отсутствующий взгляд. Её плечи напряглись, левая рука сильнее сжала кожу груди, ровно там, где громко бьётся сердце. - Франкенштейн! – взволнованно позвал ученого Рейзел. Человек сразу же метнулся к благородным, прекращая свою работу. - Госпожа! – испуганно он начал проверять пульс благородной и частоту дыхания. Франкенштейн попросил Мастера положить её на стол. – Что с Вами? – он быстро подключил несколько датчиков, пытаясь понять, что происходит с Ноблесс. - Голова… кружиться, - с трудом выдавила из себя Розель, взглядом пытаясь найти брата. – И сердце слишком громко стучит… Последние слова она проговорила шепотом. Легкая головная боль усилилась и ей было сложно говорить. Она прикрыла глаза, чувствуя усталость во всем теле. Полностью расслабившись, она не замечала волнения мужчин. Наконец, когда головная боль прекратилась, а сердце успокоилось, Розель открыла глаза и села. - Все в порядке… - она посмотрела на брата. Тот взволновано осматривал её, надеясь, что сестре и впрямь стало лучше. - Госпожа! – Франкенштейн упал на одно колено и низко склонил голову. – Я не смог ничем помочь, - человек был обеспокоен. Он не смог выявить причины такого состояния благородной. – Результаты ничего не показали. Вы полностью здоровы. Ваша аура слаба и на этом все. Больше я не могу ничего сказать! Прошу меня простить, - он поднял скорбный взгляд на своего мастера. – Я приму любое наказание за свою оплошность, - он покорно склонил голову, продолжая склонять одно колено. Рейзел удивленно смотрел на Франкенштейна. Он не понимал действий человека и не знал почему он винит себя. «Ты был прав, когда говорил, что он излишне волнуется» - Розель мысленно связалась с братом. Не понимая до конца нынешнюю ситуацию, она надеялась, что Рейзл сам разберется. «В этом весь Франкенштейн…» - Ноблесс и сам не знал, как разрешить данную ситуацию. Он не считал своего контрактора виноватым, так как с самого начала предполагал, что человеческие приборы не способны полностью отобразить их состояние – истинных Ноблесс. «Ч-Что нам делать? – спросила брата Розель» - Рейзел молчал. Тишина затянулась, и Франкенштейн начинал нервничать, не зная, как его Мастер может его наказать. Он понимал, что Кадис Этрама Ди Розель – самое дорогое, что есть у его господина. Человек видел, насколько сильно Мастер дорожил своей сестрой. Рейзел много времени проводил с благородной. За это время Франкенштейн видел, как часто улыбался Ноблесс, он заметил, что Рейзел всегда подавал младшей руку, подставлял локоть; он даже снизошел до того, что рассказал о секретах их связи. Человек покорно ждал уготованного ему наказания. - Франкенштейн, - решилась начать Розель, - сперва поднимись. – учёный последовал её словам и встал, выпрямившись, он все равно держал руку на груди и низко склонял голову, по-прежнему проявляя уважение. - Мы изначально думали о том, то человеческая техника не отобразит все данные Розель, - тихо продолжил Ноблесс. - Я не виню тебя. У меня лишь закружилась голова и участилось сердцебиение, - Розель приняла помощь брата и встала на ноги. Она смотрела на Франкенштейна, во взгляде её не было никакого укора или злобы. Девушка была искренняя. - Скорее всего, не до конца восстановившаяся аура сестры, была повреждена словесным приказом Геджутеля. Он вложил достаточно своей силы, чтобы пошатнуть хрупкий купол. – Рейзел придержал сестру за талию, волнуясь о том, что она может снова упасть. – Франкенштейн, - он серьёзно посмотрел на своего контрактора, - подними голову. - Мы не собираемся тебя наказывать, - продолжила за братом Розель, когда человек поднял голову и посмотрел на Ноблесс. – Мы не виним тебя. Головная боль и усталость в теле, скорее всего, возникли из-за того, что я перенапряглась. - Если Розель так быстро пришла в себя, - задумчиво посмотрел на сестру Рейзел, - … регенерация помогла. - Это значит, что мое восстановление теперь будет быстрее, - подхватила она мысль брата. - Но… пройдет еще какое-то время прежде чем мы сможем дополнять друг друга, - серьёзно посмотрел на сестру Рейзел, получив в подтверждение кивок, он снова обратил взгляд к Франкенштейну. - П-подождите… - потеряв нить разговора, он перестал понимать, о чем говорили близнецы. – Сложно привыкнуть к тому, что вы говорите, заканчивая друг за другом фразы, - очень тихо сокрушался Франкенштейн. Но благородные его все равно услышали и одновременно улыбнулись такому замечанию со стороны человека. - Я в порядке, - честно заверила она учёного. По правде говоря, она не ожидала, что Франкенштейн так сильно будет за неё волноваться. - Сестре просто нужно больше времени на восстановление, - мягко добавил Рейзел, убирая руку с талии девушки и беря её руку. - Тогда… я настоятельно советую принимать те препараты, что я дал раннее. – Франкенштейн лишь надеялся, что Госпожа продолжит принимать те лекарства. – Они помогут в восстановлении физической формы, улучшат кровообращение, - учёный взял со стола папку, вынул из неё первый листок и бегло пробежался по написанному. – У Вас проблемы с сердцебиением. Это не зависит от физических и других нагрузок. Просто сердце в какой-то момент начинает быстро биться, или резко замедляется. Я не знаю, в чем причина. Могу только предположить, что это одно из последствий долгого сна. - Во время восстанавливающего сна, - осветил этот вопрос Рейзел, - наше тело сводит к минимуму все процессы. - Иногда сердце может остановиться… но благородный остаётся жить, до тех пор, пока его усыпальница не окажется в оптимальных условиях, - закончила девушка и внимательно следила за человеком. Франкенштейн сначала удивился, но в мгновение он осознал сказанное, его глаза засветились энтузиазмом, и он быстро записал полученную информацию. Розель ласково улыбнулась, её забавляла реакция этого человека на полученную информацию о благородных. - Удивительно! – восторженно воскликнул Франкенштейн. Увлекшись, он начал шептать и записывать возможные причины такого феномена. Пребывая в своих мыслях, только спустя две минуты он вспомнил предшествующий разговор. – Прошу меня простить… - он неловко склонился, искренне смущенный своим поведением. - Для тебя эта информация так ценна? – нейтрально поинтересовалась она у человека. Франкенштейн кивнул. – Почему тогда ничего не спрашивал у брата? – удивленно спросила она. - Э-э…. – Франкенштейн проморгался и уставился на обоих Ноблесс. Его мастер кивнул словам сестры. – Я… - неуверенно решил он озвучить свою мысль, - действительно могу задавать интересующие меня вопросы о природе благородных, и Ноблесс в том числе? - Я никогда этого не запрещал, - с некоторым весельем заметил Рейзел. - В таком случае, мы вернемся в гостиную… - она посмотрела на брата, получив его согласие, близнецы покинули лабораторию. Франкенштейн еще несколько минут оставался на одном месте, осмысливая этот разговор. Его мастер действительно никогда не запрещал подобное. Но… самому спрашивать у НЕГО про благородных… это было неловко. Он боялся того, что его господин может подумать о том, что он снова вернулся к тем ужасным экспериментам. Что ж, его не наказали и поделились интересной информацией, а его глупость - это только его личные проблемы. Франкенштейн сокрушенно вздохнул, его плечи опустились, он был расстроен тем, что не смог понять в чем причина такого резкого минутного ухудшения состояния Госпожи. Учёный еще раз бегло изучил полученные данные, ничего нового не обнаружив, он решил отложить это. ** Грубые выражения Геджутеля, сподвигли модифицированных людей покинуть это помещение. После их ухода глава клана вздохнул с облегчением. - … я даже чай не мог проглотить. - Каджу-ним, - неуверенно начал Регис, - Вы все неверно поняли. – Все-таки решился вступиться за троицу Регис и объяснить их ситуацию главе своего клана. - Неверно понял? – удивленно воскликнул тот. – И что же именно, по-твоему? - Эти ребята… Вовсе не такие, как Вы о них думаете. – Разговор двух Ландэгре привлек внимание Ноблесс. Розель спокойно наблюдала за ними, делая короткие глотки чая. – Они не отказывались от человечности ради силы, - продолжал Регис. – Те, кто жаждут обладать этой силой, ставили на них свои эксперименты против их воли, не брезгуя никакими методами и средствами. - Ясно, - безэмоционально ответил старший Ландэгре, - значит они другие? Регис, ты смеешь заявлять, что я не прав? – строго вопросил каджу. «Все еще странно видеть Геджутеля в роли старшего каджу…» - Розель откусила то самое полюбившееся ей, медовое печенье. «Ты ведь, в последний раз видела его еще в самом начале его становления главой клана… Да, Геджутель сильно изменился.» - Рейзел тоже наблюдал за разговором двух Ландэгре. - … если мы истинные Ноблесс… - уверенный в своих словах, громко воскликнул Регис, - то должны относить к ним с пониманием! Я… именно этому учил меня каджу-ним. Именно это и есть благородство, - подытожил юный Ландэгре. Он встал со своего места и вежливо поклонился, - прошу прощения, каджу-ним. С Вашего разрешения, я Вас оставлю. Сообщу им, что произошло недоразумение и принесу извинения, - он сразу же удалился. - У этого юноши, - Розель поставила свою кружку и посмотрела в след ушедшему Регису, - правильное понимание истинны. Могу его похвалить, - кивнула девушка и снова отрешилась от происходящего. - … Геджутель, - воскликнул, недавно вошедший Франкенштейн, заставший это представление. – Своим упрямством он явно пошел в вас. – Человек ехидно ухмыльнулся, - однако, в вас есть и темная сторона… обязательно было разыгрывать эту сцену? Вам ведь и так все уже было известно. - Так значит, те существа… - проигнорировав прошлый выпад человека, начал глава Ландэгре, - твоих рук дело, Франкенштейн? – Он бросил взгляд на Ноблесс, но они никак не выразили своей позиции по этому вопросу. - Нет, - открестился Франкенштейн, вставая за спинами Мастера и Госпожи, - это люди на них ставили свои эксперименты. Теперь они просто живут с нами. - Вот как… - несколько грустно подытожил Геджутель, - на своих же сородичах… воистину, судьба достойная сожаления. Еще немного обсудив только что произошедшее, старший Ландэгре удовлетворительно кивнул, понимая насколько Регис вырос. Сделав последний глоток чая, он уважительно поклонился обоим Ноблесс и покинул этот дом. Сейра начала убирать со стола. Розель встала со своего места и подошла к большому панорамному окну. На улице уже был вечер, небо потемнело и начали зажигаться фонари. - Мастер, Госпожа, - обратил на себя внимание Франкенштейн, - завтра будет еще один рабочий день. Вы так же будете находиться в доме? Вам что-нибудь нужно? - Останемся в доме, - согласился Рейзел. - Ничего, - ответила на второй вопрос Розель. Девушка вернулась к дивану и села на прежнее место. Перекинув косу на плечо, она посмотрела на хозяина дома. – Может быть мы завтра еще раз сходим в тот парк, - брат кивнул её словам, он тоже не прочь бы еще раз прогуляться с сестрой в том безлюдном месте. - Тогда, я оставлю вам деньги, - смущенно проговорил Франкенштейн, вспоминая как испугался долгого отсутствия близнецов, когда те просто гуляли в парке.