***
Ты сидела у дерева на площадке для тренировок. Совсем недалеко возвышались турники для подтягиваний. Солнце, будучи уже не утренним, но ещё и не дневным, светило очень ярко, но тень дерева спасала тебя от жары. И вот ты слышишь, как кто-то сел рядом. Открываешь глаза. — Привет, Ганс. — П-привет. Я п-присяду? Ты, кивнув и улыбнувшись, похлопала по месту рядом с собой. Ганс присел рядом и, подложив руки под голову, облокотился о дерево, под которым вы с ним сидели. — П-представляешь, мы с Оливером в-вчера в-вечером нашли Якова спящим на п-полу. Он просто сидел и спал. На х-холодном полу. Облокотившись с-спиной к с-стене. — Да? Парень кивнул. — Странно как-то. — Ага. И ещё кое-что б-было. Оливер этого н-не заметил, но п-по-м-моему он незадолго до этого п-плакал. Ты смотрела на парня всё более и более удивлёнными и широко распахнутыми глазами. Почему-то тебе сразу вспомнилось, как вчера Яков схватил тебя за руку, переплетая ваши пальцы. Вспомнилось, как сильно у тебя в тот момент билось сердце. Вспомнилось, как сильно тебе хотелось его тогда... обнять? Ты попыталась выгнать из головы все эти мысли, но не получалось. — Т/и? У т-т-тебя всё в п-порядке? С тобой в-всё хорошо? — Ганс взволнованно потряс тебя, выводя из транса. Ты покрутила головой. — Вроде да, просто... Вспомнила как... Меня вчера Яков за руку держал. Ну точнее не держал, а на секунду взял, когда мы эксперименты ставили. — А р-расскажешь поподробней? И ты всё рассказала. Потому что уже накопилось. Казалось, совсем ничего. Подумаешь, за руку взял. Но что-то в этом было необычное, ему не свойственное. — Т-ты всё-таки его л-любишь. — Думаешь? Он кивнул. — Кстати, а как там твой радиоприёмник? Ганс понимал, что тебе сейчас будет хорошо поговорить о чём-нибудь другом и хоть ненадолго забыть о Якове, поэтому он ни чуть не обиделся на то, что ты перевела тему. Тем более, что тебе было это действительно интересно. — Х-хорошо. Я всё ещё над ним т-тружусь. Солнце поднялось чуть выше, и Ганс предложил тебе перейти к более дальнему дереву, чтобы оставаться в тени. — С-солнце очень п-печёт, — пояснил он. — Мои овечки любят т-такую погоду. Он сказал это с ноткой ностальгии в голосе. — Овечки? Они у тебя до войны были? Ганс почесал затылок. — В-верно. Я рос на овцеферме. У меня их б-было очень-очень много. Руф иногда говорит, что я б-б-блею п-прямо как они. — Вот овца! Ганса немного позабавила твоя вспышка, и он рассмеялся. — Хорошо наверное на овцеферме... — вслух размышляла ты. — А ты скучаешь по временам до войны? По дому? Ганс опустил глаза. — Ага. Н-наверное, да. Всё б-было так б-безмятежно. Я никогда не думал, что с-стану с-солдатом. Это н-непросто. — А ты добровольно пошёл в армию, или это было обязательно? — Был п-призыв, и от н-нашей семьи п-потребовали т-троих м-мужчин. — Ого! А семья у вас большая? Оставшимся не тяжело овцеферму содержать? — С-скорее всего н-нет. У меня шесть б-братьев. Я с-средний, ч-четвёртый ребёнок в семье. — Шесть братьев?! Везёт. Ганс смутился. — Я тоже т-так думаю. Ж-жалко, что у меня никогда н-не б-было старшей сестры. Я бы многое у неё с-спросил. — И что же? — Ну... хе-хе... всякое... — Ганс краснел всё больше. Вдруг он замахал руками прямо у тебя перед носом: — Но ты не п-подумай н-ничего п-п-плохого! П-просто я бы узнал б-больше о д-девушках, ч-чтобы... — Ганс совсем засмущался. — Ты бы спросил, как лучше ухаживать за Хельгой? Он кивнул. — Ну... Что-то, если захочешь, можешь спрашивать у меня, — ты улыбнулась парню и похлопал его по плечу.***
Ночью тебе в голову вновь пришла формула. Ты выразила её на листке бумаги (а блокнот и ручку ты теперь на такой случай всегда носила с собой). В этот раз, сделать её было сложнее, но выглядела она просто идеально. Довольная собой, ты уснула.***
Как только наступило утро, ты пошла к Якову. В этот раз он был в спальне. Открыл он дверь тебе уже одетый в форму (а ведь ты надеялась увидеть его в пижаме). Ты тут же, не говоря ни слова, сунула ему исчерканный лист. Парень изучающе его оглядел, вернул тебе, зашёл обратно в комнату, вышел через минуту, схватив в охапку всё нужное, и потащил тебя в столовую.***
На завтрак все пришли дружной толпой и увидели вас с Яковом. Звон колб раздавался с каждым вашим движением. Лились жидкости, сыпались порошки и ещё множество разных вещей вступали в процессы, соединяясь благодаря вашим усилиям. Раствор был уже почти готов и оставалось самое сложное – добавить чёткое количество очередной жидкости, и если ошибиться хотя бы на один грамм, то все ваши усилия на смарку. И именно когда вы собрались уже начать отмерять, в столовую вломились остальные солдаты. — Ага! Мало того, что у нас теперь два алхимика, — начала возмущаться Дорис, — так они ещё и устраивают свои эксперименты утром, перед едой! Есть мы как будем? Она выглядела, на удивление, одновременно скромной и рассерженной (как бы противоречиво не звучало). Судя по всему, она за это Якова отчитывала не в первый раз. — Нам чуть-чуть осталось... — виновато промямлила ты. — Дорис, у нас четыре стола, мы с Т/и заняли один. В вашем распоряжении ещё три стола, при том что мы обычно умещаемся за одним. Что тебе не нравится? В итоге вы с Яковом спокойно доделали "эликсир", получили наилучший ожидаемый результат и, довольные, пошли завтракать (а ты снова ела еду Якова).