Утраченная Рефлексия

      Чем больше сваливается на человека событий и вытекающих из них проблем, тем меньше хочется задумываться над чем-либо. Рикс не стал исключением из правил. За последние несколько дней ему через многое пришлось пройти: бурю, гибель родителей, порабощение, принудительный отлет с родной планеты и наконец посвящение в гладиаторы, да еще и болезненное вживление импланта в голову. Который, в случае неповиновения или лишнего несогласованного телодвижения, если и не отправит его к Плутону, то заставит корчиться от боли. Приятного мало.       От такого неистового жизненного круговорота можно и умом повредиться. Проще отпустить ситуацию и плыть по течению, решая проблемы по мере их поступления. А то, как известно, возьмёшься за обрушившиеся дела разом — ни одного не закончишь. Конечно, прогулка с Паулиной — младшей дочерью ланисты, ненадолго скрасила удручающее положение и мрачный настрой парня, но сложившихся обстоятельств не изменила. Единственная радость — новость о том, что тактильность с детьми Кассия Флавия всё-таки возможна. Полученная информация приободрила дух Рикса, так как интерес со стороны отпрысков его хозяина к личности новоиспечённого гладиатора был очевиден. Подобное можно использовать во благо себе на пути к свободе, добившись их расположения. Это уже походило на план.       Но загвоздка заключалась в простодушии парня, который был доволен лишь тем, что как минимум «голодным» он не останется. И это при том, что у Рикса была девушка. С ней наверняка приключилась беда, как и с остальным населением Паитрума, который подвергся нападению. Но чрезмерная событийность вытеснила большую часть мыслей из отяжелевшей от усталости головы юноши. Он обязательно вернётся к этому, но потом, сейчас в приоритете был сон. Однако из цепких объятий Сомна парня вызволил, привлекая к себе внимание, странный шум. — Что за… Это помехи?       Утомление прошло в мгновение ока, и Рикс принялся судорожно шарить руками по одежде и кровати. Звук усиливался, и уже через несколько секунд источник издаваемого треска был найден. Парня била мелкая дрожь, но кое-как совладав с волнением и вставив наушник, он побледнел от услышанного голоса, что позвал его по имени. — Рикс! — едва прошелестела Тори. — Тори! — судорожно выдохнул Рикс. — Не знаю, слышишь ли ты меня… — Да, я здесь! — парень слетел с кровати, сильнее вдавливая наушник. — Боги, я даже не знаю жив ли ты? — Что? Она не слышит меня. Ох, чтоб тебя! — Рикс сжал кулаки так, что костяшки побелели. Вынув наушник, он со злостью окинул взглядом очевидную поломку. — Разрази тебя Юпитер, Кассий Флавий! Ненавижу! — Индикатор показывает, что связь есть, — глухо отозвалась Тори из внутреннего динамика. — Почему ты не отвечаешь мне, Рикс? — по интонации было слышно, что девушка опечалена, и еле сдерживает подступившие слезы. — Я говорю с тобой, говорю! — сорвавшись на крик, он так и не смог преодолеть преграду тишины и прорваться по ту сторону, к любимой. — Я просто хочу услышать тебя… — всхлипнула она.       Хотелось волком выть от бессилия, но разве это поможет? Тяжело сохранить холодную голову, когда всё вокруг ополчилось против тебя. Вопреки, Риксу пришлось взять себя в руки, в попытке придумать как поступить дальше. — Нужно вскрыть корпус и добраться до микрофона, — в поисках чего-нибудь острого парень кинулся к стоящим в углу комнаты ящикам, которые напоминали сундуки. Опустившись на колени и потянувшись к одному из них, юноша мазнул пальцами по поверхности крышки, собрав внушительный слой пыли. Их явно давно не использовали по назначению. — Бесполезно, здесь ничего нет, — в сердцах ударил по ближнему сундуку, тот лишь обиженно скрипнул в ответ. — Ты не выключаешь наушник. Почему? — голос Тори совсем потускнел. — Ох, Минерва, помоги! Думай, Рикс, думай. Где могут быть инструменты? Хм, наверняка в обслуживающих доках возле посадочной площадки есть всё необходимое. Но мне не пробраться туда из-за силового забора, — меряя комнату шагами, рассуждал он вслух. — Даже если каким-то чудом я там окажусь, во внутренние отсеки мне путь заказан. Они по-любому связаны с общей охранной системой. Без человека, у которого есть доступ не обойтись. — Я не знаю, что и думать, Рикс. Мне нужна помощь… Твоё молчание — ответ?       От беспомощности Рикса разрывало на части, он метался по комнате, пиная всё, что попадалось под ноги. Как же ему хотелось достучаться до нее, сказать о том, что он слышит, что он обязательно поможет. — Я слышу тебя… — горькие слёзы обожгли нежную кожу, расчерчивая по щекам мерцающие дорожки боли. Но вдруг возникшая мысль, прервала душевные терзания. — Нужно найти Граута! — схватив наушник и поднеся его к губам, он обратился к любимой, — Тори, я знаю, ты меня не слышишь, но я прошу, умоляю, подожди немного. Не спеши с выводами. Я всё исправлю.       Подойдя к кровати, Рикс торопливо спрятал наушник под подушку. «Лишь бы в зале оказался, кто-нибудь, кто подсказал бы, где можно отыскать Граута», — подумал юноша, запирая за собой дверь на всякий случай. Мало ли, кому ещё здесь не спится?       Выйдя в коридор, парень, буквально включив стелс режим, быстро миновал его. «Повезло», — едва пронеслось в мыслях облегчение, как он столкнулся с кем-то у поворота, ведущего к лестнице. — Ай! — пискнул кто-то, неуклюже поднимаясь с пола, потирая ушибленный бок. — Как же беспардонно.       Снизу вверх на Рикса, глазами полными скорби и слез, смотрел щупленький парень. Его хилое тельце слегка покачивалось на ножках-палочках, по швам висели ручки-верёвочки, хрупкие плечики подрагивали от каждого вздоха, а тощая шейка подпирала несоизмеримо крупную голову, обрамленную пышной каштановой шевелюрой. Что-то знакомое улавливалось в его острых чертах и в тоже время, человек буквально взявшийся из ниоткуда, был явно посторонний. Его не было ни на корабле, среди рабов, ни в Большом зале среди гладиаторов. Но одет он был, так же как Рикс. «Неужели он один из нас? Да ну нет, бред какой-то. Кто всерьез будет с ним сражаться?» — Что-то потеряли? — робко поинтересовался незнакомец. — Что простите? — Говорю, поздно уже. Вас не должно здесь быть, — констатировал чужак, — ищете кого? — Что? — озадаченно переспросил Рикс. — Такой молодой, а уже глуховат. Жаль, на арене вам делать нечего, быстро прикончат. — Кто бы говорил, — нахохлился юноша. — Грубить изволите? Печально, — странный человечек оценивающе обвел парня взглядом. — А вы собственно кто?       Поставленный вопрос, очевидно оскорбил незнакомца, тот аж побагровел от возмущения. Глаза его налились кровью, казалось, что из ушей вот-вот повалит дым, а скрежет зубов отчетливо разносился эхом по всему коридору. — Явно не тот, кого вы ищите, — едко процедил коротышка. — С Граутом вы сегодня не встретитесь. — Не понял, — недоумённо хлопая ресницами удивился юноша, — постойте, откуда вы… — А вот на неприятности обязательно нарветесь, — сверкнув глазами, дерзкий коротыш, не дожидаясь окончания пассажа юного гладиатора, направился прочь, напоследок слегка задев локоть Рикса своей рукой-веревочкой.       От внезапного действия внутри юноши всё похолодело, грудь сдавило, а в голове зашевелился рой из мыслей. Тоска обуяла парня. Почему-то он вспомнил прогулку с Паулиной. Ему приятно было находиться с ней рядом. В памяти всплыло и то, как он обрадовался тому, что младшая дочь ланисты может касаться его. Ведь это значило, что с девушкой возможны объятия. Не только объятия. К горлу подступил ком, Риксу стало стыдно за себя. А как же Тори? Почему в тот момент он даже не подумал о ней? Неужели он настолько ветреный? Или, быть может, его любимая не столь ему дорога, как он думал? Страх сковал сердце юного гладиатора. Признаться в подобном, даже самому себе боязно. Непозволительно! А что если он ошибается, и симпатия к Паулине — это всего лишь мимолетное увлечение, которое ничего не значит? Хорошо бы разобраться в себе, но для начала, все же стоит починить злосчастный наушник.       Вынырнув из внезапно нахлынувшего эмоционального потрясения, парень решил двигаться дальше, пока его не заметили. Подойдя к лестнице, которая вела в Большой зал, Рикс вдруг услышал тихий шёпот. Пригнувшись, он медленно и практически беззвучно стал спускаться. «Чьи это голоса?» — любопытство взяло вверх. Как он ни старался, расслышать и понять кто это говорит и о чём — не получалось. Сердце бешено колотилось в груди, словно норовило сломать рёбра. В полуприседе, ему удалось подобраться ближе к перилам. Дабы разглядеть говоривших, он чуть приподнялся. Но в этот момент чья-то рука грузно опустилась ему на плечо, настойчиво вдавливая парня в пол. — Ни звука, — кто-то прошипел за спиной.       «А вот и обещанные неприятности. Что ж за день то такой сегодня?» — Рикс раздосадовано прикусил язык.

***

      В просторной комнате царил полумрак, в тусклых лучах неоновых ламп цвета мадженты проглядывался изящный женский силуэт, а терпкий цитрусовый аромат заполонил собой всё пространство. В горле пересохло, ладони вспотели, а сердце пропустило удар. — Вы хотели меня видеть, домина Августа? — нарочито спокойным тоном произнёс Рикс, стараясь подавить нарастающую бурю внутри. — Хотела, — девушка хитро прищурилась. — Ты тоже желал этой встречи.       Юноша собирался ответить, но не нашёлся в аргументах против предъявленного факта, потому, просто стиснул зубы и сжал кулаки. Подобная реакция заставила Августу широко улыбнуться. — Что же ты такой напряженный? — она медленно обошла Рикса, встав у него за спиной. — Перепуганный щеночек, — едва коснулась его предплечья. — Я вам не щенок, — парень отшатнулся от старшей дочери ланисты, как от огня. — Строптивый значит, всё скалишься, — девушка встала напротив, гордо подняв голову. — Ничего, и таких дрессировали. Скоро совсем ручным станешь, щен, — ласково потрепала его по щеке, а затем, погладив, до боли сжала жесткие волосы Рикса на затылке. Надавила, вынуждая наклониться к ней, — ты будешь тем, кем я пожелаю. — Такие игры не по мне, — просипел юноша, мысленно силясь подавить бешеное сердцебиение.       Старшая из детей Флавия была невероятно эффектной женщиной, которая точно знала чего хочет. Она всегда выглядела и преподносила себя так, будто снизошла до смертных, покинув Пантеон, и весь мир теперь ей не надышится. По правде, Августа не просто такой казалась, она действительно была той богиней, которой себя мнила. Домина окрыляла так же легко, как и спускала с небес на землю. Быть рядом с ней, одновременно и хотелось, и кололось. Одного её взгляда хватало, чтобы потерять голову. Велела бы повиноваться и принадлежать — не нашлось бы причин отказать ей. Ради неё и в огонь, и в воду. Для неё хоть звезду с неба, хоть весь мир к ногам. Подобная реакция на малознакомую особу пугала юного гладиатора и в некой степени бесила, но в то же время, всё его нутро взывало подчиниться. — Разве? — девушка вопросительно изогнула бровь. — Д-да… — ответ прозвучал совсем неубедительно, ещё и голос предательски охрип. — На колени, — приказала она.       Рикс покорно опустился перед ней, не отрывая взгляда от властных изумрудных глаз. Августа довольно улыбнулась, наконец-то разжав пальцы и освободив густые пряди парня. Кожу неприятно саднило. — Хороший мальчик, — чуть наклонившись, девушка сомкнула на шее юноши железный ошейник, натянула поводок, — мой послушный, щен.       Покинув покои домины Августы глубоко за полночь, Рикс направился прочь. Но не успел он сделать и пары шагов, как столкнулся в узком коридоре со Сторцией. Мимолетный испуг, смятение, а затем вопросительное выражение застыло на лицах обоих. — Сторция, — ровно произнес юноша, как можно старательнее напуская на себя невозмутимый вид. — Рикс, — парировала она. — Не ожидал тебя здесь увидеть, — поймав на себе скептический взгляд, парень поспешил объяснить, — в такое время. Поздно ведь. — Вот именно, — сталь прозвучала в её голосе, — поздно. Хорошо бы отдохнуть — совсем скоро отборочные. — Верно, — осторожно согласился гладиатор, пока не совсем понимая, куда ведёт этот разговор. — Сон для слабаков, да? — немного повысила голос. — Ты же помнишь, что во время боёв нужно быть, как стёклышко чистым? От самочувствия и физической подготовки зависит выживешь ты или нет. Поэтому учти, на тренировках спуску не дам. Никакой пощады. — Да я, собственно, как раз собирался… — И ладно бы я застала тебя в казармах, — перебила она, уже не скрывая раздражения, — но нет же, шатаешься по вилле Флавиев! Неприятностей ищешь? — А сама то? — не выдержав напора, попытался контратаковать. — Я по поручению ланисты. У меня здесь дело, — отчеканила девушка, скрестив руки на груди. — У меня тоже, — Рикс замялся, — дело.       Сторция недоверчиво посмотрела на парня. Затем её внимание сосредоточилось где-то позади него, как раз там, где находилась дверь в покои старшей дочери Кассия. Гладиатрикс моментально поменялась в лице: остекленевший взгляд, непроницаемое выражение, застывшее словно глиняная маска, с вкраплениями презрения, которое зацепилось за уголки её губ, оттягивая вниз; и морщинка меж строгих бровей, не сулившая ничего хорошего. — И как, — едко поинтересовалась она, — справился с заданием?       «Видимо она поняла суть моего визита. Ох, Сторция, надо ж было наткнуться именно на тебя!», — взвесив все «за» и «против», Рикс решил, что лучше промолчать, так как, разговор перетекал совсем уж не в то русло. Глядя на мрачнеющую с каждой секундой девушку, юноша судорожно стал искать пути к отступлению, всерьез опасаясь за свою жизнь. — Я так и думала, — бесцветно произнесла она. Откинув волосы назад и гордо вздернув подбородок, Сторция уверенным шагом пошла дальше, сердито зацепив плечом гладиатора. А через несколько пролётов скрылась, в бесконечно петляющей паутине коридоров. — Кажется, ты оплошал, приятель, — обращаясь к самому себе, констатировал Рикс. — Надо бы избегать ночных прогулок, а то, в последнее время, мои похождения не приносят ничего, кроме проблем: то щуплое недоразумение на ножках, то Хотч со шпионскими играми, теперь Сторция. Это кого же из богов я умудрился так прогневать?       После интенсивной тренировки Рикс вместе с Афием и Орвоном еле дотащили измождённые тела до Большого зала. Там уже собрались практически все гладиаторы лудуса Флавиев. Ланиста с детьми тоже присутствовал, вместе с Граутом они что-то оживлённо обсуждали. Паулина держалась ближе к брату. Лабель подхватив младшую сестру под руку, кого-то высматривал в толпе. А вот домина Августа, кажется, уже нашла, кого хотела, испепеляя субъект негодования изумрудным пламенем. — Цезарь меня дери! — выдохнул Орвон. — Интересные у тебя желания, — усмехнулся непонятно откуда нарисовавшийся Хотч. — А ведь он прав, — прыснул Гарс, — ты поосторожней с высказываниями, а то так и с Плутоном познакомиться недолго, — стоявшие рядом гладиаторы рассмеялись. — Отстань, — отмахнулся лиисианец. — Кажется, домина Августа чем-то недовольна. — С чего ты взял? — удивился Афий. — Так ты глянь, как она смотрит в нашу сторону, словно Фурия, наметившая жертву.       Вся их небольшая компания разом обратила взгляды на девушку. — Признавайся, Орв, что ты уже натворил? — хитро прищурился Гарс. — Что? Я тут не при чём! — горячо возразил парень. — Да ладно, мы всё поймём, — подхватил Хотч, — неужели ты обращался к старшей дочери Кассия с теми же просьбами, что и к Цезарю? — Тогда понятно, чего домина такая хмурая, — хохотнул Гарс. — Да закройтесь вы! — вспылил Орвон. — К дурному настроению Августы он не имеет отношения, — позади послышался строгий голос Сторции.       Гладиаторы обернулись к ней, расступаясь, чтобы пропустить вперёд, в их небольшой сформировавшийся круг приятелей. — А ты в курсе кто виноват? — брови Хотча в изумлении поползли вверх. — Да так, есть предположения, — хмыкнула гладиатрикс. — Не томи, рассказывай, — заинтересованно пролепетал Афий. — Ну, — протянула девушка, — это всего лишь слухи, не хотелось бы… — она хищно улыбнулась, избегая прямых взглядов с Риксом. — Обожаю слухи! — громче, чем рассчитывал, выпалил Хотч. — Ладно, уговорили… — А может не надо! — возразил Рикс. — Сплетни до добра не доведут. — Ты чего так напрягся? — встрял в разговор Гарс. — Да, Рикс, что это ты разволновался? — подхватил Орвон. — Ничего я не... — гладиатор закатил глаза, — ай ладно, бабки-подслушки, делайте что хотите. — Так что там произошло, Сторция? — полюбопытствовал Афий. — Короче говоря, я случайно услышала о том, что один из цепных псов домины, покинул её покои раньше дозволенного. Она проснулась, а охраны нет. Вероятно, ей такое своеволие и не понравилось. — Ну так, за любой животиной уход нужен: любить, кормить, лечить, выгуливать по расписанию. Вдруг ему приспичило? — несмело предположил Рикс, всё глубже себя закапывая. — Охранник никудышный, ну хоть к туалету приучен, — усмехнулся Хотч. — Возможно небезнадежный чертяка, хотя, я бы не надеялся. — Так, подождите, — непонимающе замотал головой Орвон, — любовничек Августы смылся раньше положенного, но чего она сюда смотрит? Какое мы имеем отношение к этому?       Повисло неловкое молчание. Все между собой переглянулись и только Сторция с трудом сдерживала совершенно не присущее ей ехидство, которое то и дело проскальзывало на её лице. Пару мгновений в тишине, а затем все взгляды обратились к Риксу. — А что вы на меня смотрите? — оробело поинтересовался у друзей юный гладиатор. — Я после отбоя спал в своей комнате, как и полагается. — Нет. Нетушки! — возразил Хотч. — Я заходил к тебе после отбоя, тебя там не было. — Вранье, — парировал юноша, — я спал. — Не спорю, — продолжал Хотч, — но только не у себя. — А что ты вообще у меня делал? — не сдавался парень. — К тому же дверь была заперта. — Открыта, — Хотч уже откровенно веселился. — Я ещё удивился такой беспечности. — А ведь, действительно, — подхватил Гарс, — Рикс, ты же приставлен к домине телохранителем. — Я её всего-то разок охранял, и вообще, — гладиатор сжал кулаки, — даже если и так, завидовали бы молча.       На этих словах, парень резко развернулся и направился прочь из Большого зала. Вслед ему прозвучал раскатистый дружный хохот. — А как же ужин? — весело осведомился Хотч вдогонку. — Ночные дежурства небось утомляют, а тебе силы нужны. — А я не голоден, — бросил через плечо юноша, ускорив шаг по направлению к выходу. — Идиоты, — добавил зло шёпотом. — Сам виноват, — уже у механической двери послышался чей-то незнакомый голос. — Что? — недоумевающе спросил Рикс, остановившись. — Надо думать, прежде чем авансы всем, кому ни попадя раздавать, — из тени показалась мужская фигура.       Это был гладиатор, по крайней мере, на нём была соответствующая одежда. Но Рикс не видел его раньше. Или всё-таки они были знакомы? — У вас какие-то проблемы? — раздраженно бросил юноша. — Ни больше и ни меньше твоего, — усмехнулся незнакомец, — поэтому я здесь. — Не знаю, что вам от меня нужно, но сейчас не самое подходящее время для бредней. Я вас не задерживаю, — парень хотел пройти, но назойливый чужак преградил ему путь. — Придётся задержаться, — неназванный настаивал на своём. — Да кто вы такой? — вспылил молодой гладиатор.       Юноша присмотрелся к нахалу, тень узнавания промелькнула в его глазах. Это же тот коротышка, с которым он уже сталкивался однажды. Только в этот раз выглядел он совсем иначе: почти с Рикса ростом, поджарый, гораздо шире в плечах, голова пропорциональна телу, вместо острых черт лицо приобрело утонченные линии; а каштановая шевелюра, больше не напоминала гнездо, а аккуратно была собрана в хвост. «Либер меня попутал! Что это за чудесные метаморфозы? Ни имплантов, ни протезов, всё выглядит натурально. Но так не бывает!» — мысленно запаниковал парень. — Ты уже спрашивал, — ответил мужчина, тем самым выводя юного гладиатора из ступора. — Так ты не ответил, — не заметив, как перешёл на «ты», отозвался Рикс. — Раз до тебя ещё не дошло, то повременим с ответами, сейчас важно другое, — незнакомец кивнул в сторону Августы, а после на смеющихся над юношей гладиаторов. — Не думал, что, прыгая из койки в койку, ты можешь задеть чувства тех, кто тебе открылся и доверился? — Что? — руки машинально сжались в кулаки, заходили желваки, а у виска вздулась вена. — Тебе какое дело? — Ну, ты подумай, — непозволительный нахал, ободряюще хлопнул парня по плечу, — сам ведь от этого страдаешь и других мучаешь. Определись — полегчает.       И снова это невыносимое ощущение тоски и всепоглощающей пустоты, которая сдавливала грудь. В мыслях всплыло то, о чём не просили, но что занозой сидело на подкорках и периодически давало о себе знать. Да, возможно, он поступал и поступает неправильно. Скорее всего неправильно. Наверняка! Но ведь его всё устраивало, хотя, если говорить откровенно, иногда все же было совестно, и проскакивало чувство того, что ему самому от себя тошно. Не стоило тогда увязываться за Сторцией и нагло врываться в её убежище, уютный мирок. Не стоило в госпитале откровенно флиртовать с ней и давать надежду на зарождение отношений. Да она кажется сильной, но игра на чувствах может ранить кого угодно. Даже таких сильных и стойких духом, как Сторция. Естественно она ревнует. Сам виноват. А Паулина? Ох, бедная милая Паули, которая тоже доверилась, и которой так же была дана ложная надежда. Чего уж тут, Лабель тоже попался в губительные сети, стоило его всего разок огладить.       «Словно паук плету паутину. Хорошо, что хоть с Тори расстался, иначе бы сердце не выдержало за стольких переживать. Ну хватит, пора завязывать. Этот дурачок прав, веду себя как мудак. Всё это время я не о том думал. Да я вообще ни о чём не думал! Каков идиот! Я раб. Гладиатор. Каждый день может стать последним. Но так никуда не годится. Мне нельзя умирать. Моя сестра у клириков, лишь одним богам известно, что с ней сотворили. Я должен спасти её. Я обещал родителям. Ох, родители… я был уверен, что вы мертвы, но те видения посадили во мне зерно сомнения. К тому же, вы говорили о том, что Паитрум покажет мою суть и определит дальнейшую судьбу. Я обязан с этим разобраться! Но прежде всего я разорву пленившие меня оковы и вновь стану свободным!» — Рикс, ты чего застыл? — послышался приглушенный голос Орвона. — А? — будто ото сна очнулся юноша, перед глазами всё расплывалось. — Куда делся?.. — Кто делся? — удивился друг. — Кого-то потерял? — Не уверен, — юный гладиатор растерянно заозирался по сторонам, — стоял же здесь, рядом… — Да о ком ты говоришь? — забеспокоился за приятеля Орвон. — Рикс, всё в порядке?       Немного помедлив с ответом, юноша окончательно пришел в себя и собрался с мыслями. Более чувства потерянности не было, ушла тоска, но ощущение пустоты осталось, хоть и не столь острое. — Да, Орв, всё в порядке.

***

      Толпа, подстёгиваемая словами эдила, неистово ревела. Организатор с упоением провозглашал заранее подготовленную речь, озвучивая веские поводы для проведения текущих гладиаторских игр. Перечислял великих консулов и военачальников, которые одержали множество побед, как в битвах, так и на дипломатическом поприще. Благодаря которым влияние Нового Рима значительно расширилось и укрепилось. Стараниями голосового импланта, слова его разносились по всем трибунам и хорошо были слышны. При упоминании Цезаря, который также присутствовал среди гостей, эхом раздался одобрительный гул признательности. Дав публике вдоволь выразить почтение знатным господам, эдил продолжил своё обращение, теперь уже оглашая соперников на арене. — В этом поединке сойдутся два именитых гладиатора! — распинался организатор. — Рикс «Яростный» из лудуса Флавиев — молодой, но уже успевший зарекомендовать себя боец. Словно тигр ловкий и безудержный. Еще ни одному противнику не удалось вырвать у него победу!       Рикс стоял посреди арены в томительном ожидании того, кто сойдётся с ним один на один в смертельной схватке. Другого не дано. Ведь среди гостей был сам Цезарь, а потому никакие полумеры не допускались. Выживет только один. Вот уж действительно, жадная до кровопролитий аудитория, получит «хлеба и зрелищ!» — Против Рикса будет сражаться не менее нашумевший и славный воин — Утраченная Рефлексия! — продолжал заливаться соловьём распорядитель игр. «А это его имя? Какой дурачок так себя назовёт? Никогда о нём не слышал» — удивился юноша. — Огромный словно гора, мощный, как бык, способный раздавить соперника голыми руками. Не раз доказавший своё первенство среди элитных бойцов! Лучший из лучших! — рассыпался в комплиментах эдил. — Да начнётся бой! Ради вечной славы! — на последней фразе у магистрата сорвался голос.       Толпа взревела. Солнце палило нещадно, слепило глаза и добавляло усталости. На арену медленно и грузно вышел Рефлексия. «Действительно гора» — пронеслось в голове парня. Соперник был выше юного гладиатора на целую голову, а то и две, пока в плотную не подойдёт, сложно сказать. Широкоплечий, мускулистый, облаченный в металлический нагрудник, на правой руке маника, на обеих ногах поножи и шлем, пока ещё с поднятым забралом. Вооружён был так же, как и Рикс: копьём, пармой, да гладием у правого бедра закреплённым на кожаном поясе. В снаряжении юноша практически отзеркаливал своего противника, за исключением нагрудника, который был из вареной кожи, да шлем формой отличался: с красным оперением и подвижными нащёчниками.       Когда Рефлексия наконец приблизился и встал напротив парня, Рикс ахнул, глазам своим не поверив. Перед ним оказался тот нахальный незнакомец, с которым он уже как-то встречался: то в коридорах лудуса, то в Большом зале. Дыхание перехватило, а сердце пропустило удар. Было боязно и отчего-то радостно одновременно — странная реакция, которой Рикс уделил внимания не больше секунды. Адреналин молниеносно растёкся по венам, а в висках отчетливо стучал пульс. — Ты! — выпалил юный гладиатор. — Я, — согласился с ним противник. — Но как? — растерянность и злость промелькнула у парня в глазах. — Ни за что не поверю, что это случайность! — Это последняя наша встреча, Рикс, — пробасил Рефлексия. — Хвала Юпитеру! — обрадовался юноша. — Но перед боем, ответь, зачем всё это было нужно? Чего ты от меня хотел? — Ты кое-что утратил, Рикс, а я верну, — прогудел голос великана, — для закрепления материала, я преподам тебе урок. С достоинством пройди испытание. — Не понял, что ты такое несёшь… — Я заставлю тебя рефлексировать! — опустив забрало, исполинских размеров человек широко размахнулся, для первого выпада копьём. — Так я уже… — только и успел сказать Рикс, перед тем, как принял удар противника на щит.       Нечеловеческая сила — так можно охарактеризовать ту мощь, с которой произведена была атака неприятелем. Рикс пошатнулся, но на ногах устоял. И снова выпад — мимо. Отскочив в бок, юноша хотел перенять на себя инициативу, готовясь нападать, но Рефлексия, хоть и выглядел громоздким увальнем, оказался на удивление проворным. Молниеносно среагировал — удар. Метал проехался по дереву щита, оставив на нём заметный след. Так не пойдет!       Рикс описывал круги, то делая выпады, то отскакивая от Рефлексии, вынуждая того беспрерывно поворачиваться за ним попятам. Всё время держал его в поле зрения, чтобы великан не оказался у него за спиной.       Гиганту быстро надоело постоянно вертеться за противником. Он стремительно рванул вперёд, всем весом навалившись, толкнул парня щитом и тут же задействовал копьё. Удар пришёлся в бок, но лишь краем острого наконечника оцарапал кожу нагрудника.       Рикс отскочил, потом ещё раз, и ещё. Всё время находясь в движении, он стал метать копьё: то по ногам, то в пах, в висок. Удары достигали цели, Рефлексия — крупная мишень, но ущерба, за исключением царапин на металле доспеха, шлема и щита, увы не наносили. А до открытых частей тела было не добраться.       Бой гладиаторов, казалось, уже длился вечность, хотя по сути и минуты не прошло. Они кружили, как два коршуна, готовые немедля разорвать друг друга в клочья. Копья свистели у голов, рассекая горячий воздух, щиты глухо принимали на себя сокрушительную силу воинов, треща нещадно от наносимого урона.       Рикс сделал выпад, противник увернулся, копьё вонзилось в землю. Случайная оплошность. Рефлексия, улучив момент, наступил на древко, то затрещало жалобно — сломалось.       Хоть лицо великана скрывалось под забралом, юноша знал, что тот довольно ухмылялся. Наверняка, уже считал, что выиграл этот бой.       Отбросив сломанное копьё в сторону, и вынув гладий, Рикс молнией скользнул к противнику, колющим ударом целясь в голову. Тот увернулся, отступил наш шаг, но юный гладиатор не собирался на этом останавливаться. Удар-удар-удар. Рефлексия старался парировать атаки, но подустал, случилось, что открылся. Лезвие меча вонзилось в плоть плеча руки, державшей щит. Пролилась кровь. Исполин зарычал от боли, метнул копье. Попало по ноге — не защищённой её части. Рикс оступился и упал. Противник снова наступал, ударив парня в грудь ногой, затем по голове. Вонзил копьё в левое предплечье, тем самым пригвоздив соперника к земле. Вытащив из раненного гладиатора пилум, он снова замахнулся. — Ты проиграл, — прогрохотал Рефлексия, готовясь нанести решающий удар.       Перед глазами пронеслась вся жизнь. Недаром говорят. Вот и конец. Но так несправедливо, лежать здесь на песке в преддверии собственной кончины, когда его сестра в плену у клириков. Её лишили воли, поработили разум, создав себе удобную марионетку. Нельзя позволить им пустить её в расход. Он обещал родителям спасти свою сестрёнку. Ведь обещал. А это было их последней волей, желанием и просьбой. Неужели он позволит нарушить клятву, которую принес, пускай себе и вместе с тем Дарее. Пусть в мыслях, но клялся же. Так тому и быть — умрёт, но не сегодня.       Копьё Рефлексии продырявило песок. Рикс откатился. Превозмогая боль, он, истекая кровью, на ноги поднялся. Левая рука безжизненно болталась. Заткнув за пояс гладий, ринулся в атаку. Резво подобрав обломок древка с железным наконечником, швырнул в противника. Пока тот отбивался, нырнул ему под руку, и оказавшись за спиной, нанёс рубящий удар. Ранение пришлось по открытой части ног — по подколенным ямкам. По двум за раз. Рефлексия упал взревев, скорее от негодования и злости, чем от боли. Рикс подскочив к противнику практически вплотную, воткнул лезвие меча ему в правую подмышку. Кованую сталь вогнал поглубже и с хрустом провернул. Кровь хлынула как из ведра, видимо, артерия была задета. И наконец, колющим ударом в шею бой был завершён.       Огромной глыбой Рефлексия рухнул на золотой песок, его обагрив своей кровью. Толпа в неистовстве ревела. Распорядитель игр вместе со всеми ликовал. О чём-то говорил, но Рикс его не слышал. В ушах звенело, в глазах двоилось. Раненая рука мучительно горела, голова кружилась, а сознание неотвратимо ускользало. «Лишь бы не упасть на виду у всех» — последнее о чём подумал парень, прежде чем окунулся в омут беспамятства.       После поединка Рикс был госпитализирован. Руку он всё-таки потерял. Не слишком дорогая цена за то, что он приобрёл взамен. Теперь юноша не чувствовал себя пустым. А пустыня, ещё совсем недавно преобладающая внутри него, перестала быть необитаемой. Да, навалившиеся грузом ответственность и острые переживания из-за всего происходящего, порой, слишком утомляли и тяготили. Но между тем, это давало ему цель и смысл двигаться дальше — только вперёд. Поэтому бионический протез, заменивший утраченную руку, служил напоминанием об обязательствах, поступках и их последствиях. Как завещал Рефлексия.